– Ты опоздал.

Этими словами Люсинда встретила Райена у входа в дом, едва позволив ему запечатлеть поцелуй на щеке.

– Прости, Лу, но встреча с Бенсоном продлилась дольше, чем я ожидал. Сама знаешь, как это бывает.

– Я знаю, как должно быть. Нас ждали у Поппи. Ты разве забыл?

У Райена совершенно вылетело из головы, что сегодня они приглашены на день рождения к лучшей подруге Люсинды.

– Надо было идти одной, Лу. Я присоединился бы позже.

Люсинда покачала головой:

– Я ждала тебя. Не знала, где ты. Ужасно волновалась. Почему ты не позвонил?

– Ну что мне сказать? Я… просто забыл. Прости, пожалуйста.

Это неуклюжее объяснение, конечно же, не улучшило ее настроения. Поджав губы, Люсинда молча пошла в гостиную.

Райен последовал за ней.

– Ну, Лу, послушай, я извинился. Чего ты еще хочешь? Ведь это же не конец света?

– Не в этом дело. Ты очень изменился, Райен. Мне кажется, что передо мной незнакомый человек. Просишь прощения, а я вижу, что тебе просто на все наплевать.

Райен ужасно устал, у него пульсировало в висках, и поэтому больше всего на свете он не хотел, чтобы сейчас разыгралась ссора.

– Милая, ты выглядишь усталой, думаю, тебе лучше лечь пораньше спать.

– Спасибо за заботу, Райен. Ты можешь быть очень любезен, когда захочешь.

Люсинда плюхнулась на диван с журналом в руках и стала его листать, раздраженно переворачивая страницы. Райен сел напротив, внимательно глядя на нее.

На Люсинде была черная суконная юбка и белая блузка; длинные волосы небрежно собраны на затылке и скреплены гребнем из черного дерева. Бледное личико почти без косметики, с огромными глазами – как у брошенного одинокого ребенка.

Райен указал на нее пальцем.

– Ты скоро превратишься в привидение – так похудела. Я уже говорил тебе об этом. Надо больше есть.

– Как говорит герцогиня Виндзорская, нельзя быть слишком богатой или слишком худой, – сухо возразила Люсинда.

– Лично мне кажется, что она ошибается: и то, и другое вполне возможно. – Он закрыл глаза и откинулся на стуле.

– Да помолчи, Райен! Кому нужны твои причитания. Нэнси Митфорд, которую я играю, была как жердь. Ты должен быть благодарен мне: хоть в этом, но я ее напоминаю.

– Не только в этом, – тихо пробормотал он, но Люсинда все же услышала.

– Что ты имеешь в виду? – рявкнула она.

– То, что она привилегированная, избалованная, богатенькая сучка.

Райен проговорил это, не открывая глаз. Когда же он все-таки открыл их, то увидел в глазах Люсинды выражение ужаса, оставившее его тем не менее равнодушным.

– Райен, как ты мог такое сказать? Я не сучка. Пусть все остальное – хотя в том нет моей вины. Но… сучка?

Она выглядела очень несчастной, и Райену стало ее жаль.

– Я просто пошутил. Ладно, Лу, не сердись. У меня был тяжелый день, а тут еще ты встретила меня на пороге с перекошенным лицом. И все потому, что я опоздал на вечеринку к твоим скучным друзьям.

Она вновь взвилась.

– Твои слова не очень-то смахивали на шутку, и еще – мои друзья вовсе не скучные. Иногда, Райен, ты до такой степени ирландец, что меня тошнит от отвращения.

– Что ты имеешь в виду? – теперь разозлился он.

– То, что слышишь.

– Не уверен, что я все же правильно тебя понимаю, Люсинда. Так скажи мне, что это значит? Я весь внимание.

Люсинда отбросила журнал и заговорила, повысив голос.

– Высокомерный, ограниченный, с еле скрываемой ненавистью ко всему английскому и особенно ненавидящий мой класс – «класс богатеньких олухов», как ты его называешь.

Взгляд Райена стал жестким, он издал короткий язвительный смешок.

– Живя в своем уютном и безопасном маленьком мирке, ты ведь совсем не знаешь жизни?

Люсинда поджала губы.

– Пусть так, Райен, но это не моя вина. Зачем же наказывать меня за это?

Она была права – ее вины тут не было. Райен почувствовал к ней жалость и решил немного утешить. Присев на тахту, он попытался отобрать у нее журнал, но Люсинда сопротивлялась, притворяясь, что продолжает читать.

Через пару минут он сдался.

– Ну что с того, Лу, что я нахожу большинство твоих друзей скучными? Это же не конец света! Просто у нас еще не сложился общий круг друзей. К примеру, ну скажи, о чем мне говорить с этим глупым занудой, который собирается жениться на Поппи? Как его там зовут – Руперт или Робин?

– Робин, – пробормотала Люсинда.

Райен приподнял ее подбородок, заставив посмотреть себе в глаза.

– И еще я хочу, чтобы ты знала: я вовсе не считаю тебя сучкой, но все талантливые актрисы вроде тебя слишком – как бы лучше выразиться? – слишком темпераментны.

Он тщетно пытался достичь примирения.

– Мне кажется, лучшее, что ты сейчас можешь сделать, Райен, это уйти и вернуться через какое-то время. Тогда, возможно, у нас может что-то начаться снова. А так – сначала ты опаздываешь, потом начинаешь меня оскорблять…

– Конечно, если хочешь, я могу уйти и вообще не возвращаться, – с жаром воскликнул Райен, сам удивляясь своей бурной реакции.

Люсинду его горячность также удивила. Обычно он не заводился с такой легкостью и вообще ненавидел ссоры.

Райен мысленно укорил себя, что не сдержался. Люсинда не переносила критику ни в какой форме. Как все по-настоящему талантливые люди, она была не очень-то уверена в себе.

– Если ты действительно этого хочешь, – выкрикнула Люсинда, – что ж, давай уходи. Иди же!

– Да уж, лучше мне уйти, чем провести вечер с тобой, когда ты в невменяемом состоянии.

Она смотрела на него, не говоря ни слова.

В висках у Райена стучало, к горлу подступила тошнота – видимо, приближался приступ мигрени.

– Послушай, Лу, давай не будет ссориться. Ни к чему хорошему это не приведет.

Люсинда никак не реагировала ни на его слова, ни на его присутствие. Склонив голову, она делала вид, что читает, хотя сама не видела ни единого слова.

Она решила наказать его упорным молчанием, и он это понял. Всю жизнь она так поступала с отцом,