– Нана искала нас несколько часов, и уж поверь, когда нашла, нам досталось как следует.

– Она сильно разозлилась? Расскажи! – попросил Али.

– Помнишь, как она рассорилась с нами и на время уехала?

– Ага.

– Ну так еще злее. А помнишь, как некий мальчик, – я ткнул Али в бок, – съехал на пылесосе по лестнице и поцарапал дерево?

Подыгрывая мне, Али открыл рот от изумления.

– Рассердилась сильнее, чем тогда?

– Раз в десять, малыш.

– Так что же произошло, папа? – вступила в разговор Дженни.

Если честно, то Нана для начала дала нам обоим по физиономиям, затем обняла и по дороге домой купила по красно-бело-синей сахарной вате, огромной, как наши прически. Она придерживалась традиций старой школы, во всяком случае, в те времена. Но я не осуждаю ее за взбучку. Порка в те дни была делом обычным. Суровая школа, но со мной это срабатывало.

Я взял руку Наны и посмотрел на нее, такую хрупкую и неподвижную. Она как будто караулила место той женщины, которую я любил так сильно и знал так долго, что даже не помнил, с каких пор.

– Ты сделала все, чтобы нам уже и в голову не пришло еще раз убежать, верно, Регина?

Еще две секунды назад я шутил. Теперь меня охватили такие эмоции, какие скорее всего владели Наной в тот день на параде до того, как она нашла меня и Блейка живыми и невредимыми.

Мной овладели страх и отчаяние, наверное, потому, что я предвидел самое скверное развитие событий. Больше всего на свете я хотел, чтобы вся наша семья снова была вместе – как прежде.

Но я сомневался, что это возможно, и не мог смириться с этим.

«Останься с нами, Нана!»

Следующее утро началось слишком рано для большинства других детективов, занятых в деле. У меня был список фамилий из записок Николсона, добытых нами в банковской ячейке, а Сэмпсон нашел двадцать два адреса девушек по вызову, в разное время работавших в клубе в Виргинии.

В восемь часов я разослал пять групп, по два полицейских в каждой, на поиски девушек по вызову.

Разыскивали мы ночных птичек, поэтому утро казалось наиболее подходящим временем. Я хотел поговорить с этими девицами, пока перекрестный допрос окончательно все не запутает и не сделает расследование еще труднее.

Сэмпсон попросил нашу коллегу Мэри-Энн Понтано из подразделения по борьбе с проституцией, чтобы помогла нам устроиться в офисе, который делила с группой, занимающейся наркотиками, и согласилась присутствовать при допросе.

К десяти часам мы собрали пятнадцать девиц из двадцати двух, обозначенных в списке.

Я рассадил их по всем комнатам для заседаний, кабинетам дознания, закуткам и даже холлам, поэтому едва ли обрел в то утро друзей среди сотрудников отдела по борьбе с наркотиками. Плохо, конечно, но я не опасался причинить кому-то неудобства.

Помещение превратилось почти в зоопарк, так как я задействовал четырех офицеров, велев им следить за тем, чтобы никто не улизнул. Остальную команду я отправил на поиски оставшихся проституток. Я старался пока не думать, что некоторых из них, возможно, так и не удастся найти.

Допросы начались вяло. Никто из красоток не выказывал мне доверия, в чем я не мог их винить. Мы не скрывали от них подробности убийства Каролин, как и вероятности того, что такая же судьба постигла и других. Я хотел, чтобы эти молодые женщины осознали, какой подвергались опасности, работая на Николсона или кого-то другого в эскортном бизнесе. Я использовал все, чем располагал, чтобы заставить их говорить.

Несколько девушек сразу узнали Каролин на фотографии. В клубе они знали ее под именем Николь, хотя, судя по всему, она посещала его не слишком часто. Она была «милой». И «тихой». Иными словами, они не сообщили мне ничего, чем я мог бы воспользоваться, чтобы найти ее убийцу.

Вместо ленча я обошел квартал, чтобы проветрить мозги, но цели своей не добился. Неужели я зря теряю время? Может, задаю не те вопросы? Или нам следует отпустить проституток и спасти хотя бы часть дня, чтобы заняться чем-то полезным?

Для меня это была обычная проблема: я никогда не умел вовремя остановиться, ибо полагал, что тем самым сдаю позиции. А это я отвергал. Прежде всего потому, что очень живо помнил «останки» Каролин. И опасался, что еще несколько девушек закончили жизнь таким страшным образом.

Я свернул на Третью улицу, но настроение мое ничуть не улучшилось. Позвонила Мэри-Энн Понтано.

– Тебе следует вернуться и еще раз поговорить с девушкой по имени Лорен.

Я ускорил шаг.

– Рыжая, в дубленке?

– Она самая, Алекс. Кажется, у нее восстановилась память. Она расскажет кое-что интересное про одну из исчезнувших девушек, Кэтрин Теннанкур.

Как и все вызванные в этот день девушки, Лорен Инсли была великолепно сложена и поражала красотой. Когда-то Лорен работала моделью в Нью-Йорке и Майами, закончила институт во Флориде и специализировалась на мужчинах, любителях бойких девушек, лидеров групп поддержки. Николсон, видимо, должен был потрафлять самым разнообразным вкусам, при этом главным критерием отбора стало слово «дорогая».

– Кэтрин умерла, верно? – спросила Лорен, когда я сел напротив нее. – Никто ничего мне не говорит. Вы заставляете нас рассказывать, а сами помалкиваете. Как такое могло случиться?

– Мы сами не знаем, Лорен, поэтому и беседуем с вами.

– Но что вы думаете? Это вовсе не любопытство. Кэтрин была моей подругой, одна хотела стать юристом. Ее приняли в Стетсон, а это хорошая школа.

Лорен терзала бумажную салфетку, разрывая ее на маленькие кусочки. Я решил, что она действительно хочет услышать правду. И рискнул рассказать.

– Из полицейских отчетов ясно, что Кэтрин не собирала вещи в своей квартире. Поскольку прошло много времени, есть все основания полагать, что она уже не вернется.

– О Господи! – Девушка отвернулась, борясь со слезами.

Атмосфера становилась все более гнетущей. Мы находились в одном из самых просторных кабинетов дознания, где граффити пробивались сквозь свежую краску, а пол был покрыт пятнами от незагашенных окурков.

– По словам детектива Понтано, вы упоминали об особом клиенте в клубе и Кэтрин. Лорен, расскажите мне об этом клиенте.

– Не знаю, – ответила она. – То есть знаю только то, что говорила Кэтрин. Но там постоянно распространялись всякие слухи.

– Что она сказала вам, Лорен? Мы не арестуем вас за то, что вы здесь расскажете, поверьте. Это большое дело, связанное с убийствами.

– Кэтрин сказала, что у нее назначена встреча с кем-то очень важным. Она назвала его Зевсом. Это был наш последний разговор с Кэтрин.

Я записал. Зевс?

– Это что, кличка? Или Кэтрин так кодировала его?

– Кличка. Почти все использовали литературные имена. Ну, знаете – мистер Шекспир, Пигскин, Грязный Гарри, что в голову взбредет. Это не означает, что вы не сходитесь лицом к лицу, но настоящее имя клиента нигде не записывается. Для всех так безопаснее.

– Еще бы, – кивнул я. – Итак, Лорен, вы знаете, кто такой Зевс?

– Нет. Честно. Но я вот что скажу. Допустим, он имеет какое-то отношение к правительству. Кэтрин была слишком доверчивой. Я даже не задумалась, когда она мне это сказала.

Мои мысли теперь немного забегали вперед.

– В каком смысле доверчивой? Что вы имеете в виду?