Пробравшись через свое оборудование, она поцеловала меня.

– Как поживает наша старушка?

– Сопротивляется. Она удивительная.

Нана выглядела, пожалуй, более умиротворенной, но в остальном приблизительно так же, как и раньше. Доктор Инглфилд уже предупредила нас, чтобы мы не придавали слишком большого значения мелочам. Можно сойти с ума, разглядывая легкий тик и судорогу. Главное – быть постоянно рядом и не терять надежду.

Пока я распаковывал еду, Бри ввела меня в курс событий. Доктор Инглфилд собиралась держать Нану на бета-блокаторах. Сердце у нее все еще слабое, но работает бесперебойно. Диализ собираются сократить до трех раз в сутки.

– Здесь теперь новый врач, доктор Албингдон. Поговори с ней об этом. У меня есть ее номер.

Взяв у Бри визитную карточку, я подал тарелку с едой.

– Ты слишком надрываешься, – заметил я.

– Зато у меня впервые есть семья. Ты ведь это знаешь.

Я это знал. Мать Бри умерла, когда девочке было пять лет, а отец после смерти жены особого интереса к детям не проявлял. Ее вырастили кузины, и она, уехав из дома в семнадцать лет, никогда не оглядывалась.

– Все равно, – возразил я, – ты же не можешь постоянно отпрашиваться с работы.

– Милый, послушай меня. Мне очень жаль, что все это случилось, но пока дела обстоят таким образом, я нахожусь именно там, где хочу находиться. И точка. Я в полном порядке.

Намотав на вилку рисовую вермишель, Бри сунула ее в рот и улыбнулась мне так, как давно не улыбалась.

– А что сделают на работе? Заменят меня? Заменить меня не так просто.

С этим не поспоришь.

Вообще-то я не уверен, что смог бы делать все то, что делала Бри. Вероятно, я не так великодушен, но с ней я чувствовал, что мне повезло, и за это был безмерно благодарен.

Мы провели остаток вечера с Наной, читая вслух отрывки из «Другой страны», которую она всегда любила. Около десяти мы пожелали ей спокойной ночи, и впервые за долгое время я отправился спать домой, в свою постель. Рядом с Бри, где и есть мое место.

На следующий день позвонил Нед Маони и попросил меня встретиться с ним в саду скульптур Хиршхорна. Немедленно покинув офис, я направился туда.

«Все продолжается. В ускоренном темпе. Что теперь нужно Неду? Что ему удалось нарыть?»

Нед уже ждал меня, сидя на низкой бетонной стене. Увидев меня, он вскочил и начал излагать последние новости, даже не поздоровавшись. Зная Неда, я понял, что мне следует молчать и слушать.

Видимо, Бюро уже получило административное разрешение заглянуть в иностранные банковские активы Тони Николсона. Они нашли целый список вложений, новых счетов и фамилии лиц, открывавших эти счета, воспользовавшись так называемой программой «Свифт».

«Свифт» расшифровывалось как Общество мировых межбанковских телекоммуникаций. Эта международная организация, базирующаяся в Бельгии, ежедневно отслеживает около шести миллионов сделок. Их банк данных не включает обычные банковские операции – они, например, не знают, когда я пользуюсь банкоматом, – но почти все остальное там есть. Программа подвергалась дотошному изучению с точки зрения ее законности, но вдруг стало известно, что правительство США пользуется этой программой, чтобы отследить мобильные террористов или звонки в полицию. Если и возникали какие-то препятствия, кто-то в Бюро сумел их талантливо обойти.

– Если бы это было мое дело, а оно не мое, я бы начал с сумм, – сказал Маони, продолжая сливать мне информацию. – Я начал бы с самых крупных депозитов на счет Николсона и стал бы постепенно спускаться. Но я не знаю, каким временем ты располагаешь. Дело-то невероятно горячее. Что-то здесь не в порядке, причем по-крупному.

– Разве Бюро еще не в курсе?

Это был первый вопрос, который я задал за пять минут его непрерывного монолога. Я впервые видел Неда в таком возбуждении. Обычно он занудлив, как циркулярная пила.

– Честно говоря, не знаю. – Он пожал плечами. Мы начали новый круг по запущенному саду.

– Что-то происходит, Алекс. Вот тебе пример. Я этого не понимаю, но все дело передали агентству в Шарлоттсвилл, а ведь это филиал. Полагаю, они будут работать вместе с Ричмондом.

– Передали? Это бессмысленно. Зачем?

Я знал по опыту, что Бюро за здорово живешь делами не разбрасывается. Особенно теми, что уже в работе. Этого практически никогда не происходит.

Возможно использование отдельных подразделений филиалов, но ничего подобного тому, о чем рассказывал Нед.

– Слухи об этом пошли вчера, из офиса заместителя директора – и они перевезли все папки за ночь. Не знаю, кто будет новым руководителем и будет ли таковой вообще. Никто со мной об этом деле не беседует. С их точки зрения, я ведаю множеством полевых агентов – и все. Я вообще этим не должен был заниматься, а уж тем более сейчас находиться здесь.

– Может, они хотят тебе этим что-то сказать, – заметил я, но Нед проигнорировал мою неудачную шутку. Мне хотелось лишь успокоить его. И чтобы он говорил медленнее, позволяя мне разобраться.

Нед остановился около большого Родена в саду, взял мою руку и потряс ее.

– Мне пора, – сказал он.

– Маони, ты меня немного пугаешь…

– Сделай то, что удастся. Я тоже поищу – вдруг что-нибудь найду. А ты ни в чем не полагайся на Бюро. Ни в чем. Понял?

– Нет, Нед, ничего не понял. Что насчет этого банковского списка, о котором ты только что говорил?

Но он уже уходил, поднимался по каменным ступеням на Джефферсон-драйв.

– Понятия не имею, о чем ты, – бросил через плечо Нед, но при этом похлопал себя по карману пальто.

Дождавшись, когда он уйдет, я проверил свой карман. Там, вместе с моими ключами, я нашел серо- черную флешку.

Нед мог не только потерять работу за то, что передал мне такую информацию, но и сесть в тюрьму. Чувствуя себя его должником, я хотел извлечь из этого списка максимально полную информацию. Поэтому, последовав совету Неда, я начал сверху, с самого крупного «благодетеля» Тони.

Если бы месяц назад мне сказали, что сенатор от Виргинии Маршалл Ярроу имеет отношение к подобному скандалу, у меня это вызвало бы только скептическую усмешку. Этому человеку было что терять и помимо денег, в которых он, мягко говоря, не нуждался.

Ярроу стал миллиардером, еще не достигнув пятидесяти лет, разбогатев в девяностых на интернет- бизнесе, но вовремя прекратив эту деятельность. Он потратил часть своего состояния на создание фонда в стиле Билла Гейтса, которым руководила его жена, а сам занялся вопросами детского здоровья в США, Африке и Восточной Азии. Затем вложил свою добрую волю и большой мешок денег, чтобы попасть в сенат. Его участие в избирательной кампании никто не воспринял всерьез, однако он победил. Ярроу отсиживал свой второй срок в сенате, и ни для кого не было секретом, что он уже учредил негласный исследовательский комитет с прицелом на следующие президентские выборы.

Да, Ярроу рисковал многим, но он оказался бы не первым вашингтонским политиком, просадившим все из-за спеси.

Позвонив кое-куда, я выяснил, что в этот день у Ярроу рабочий ленч в его офисе, а в половине второго – встреча, причем и то и другое в помещении сенатского здания Рассела. Следовательно, незадолго до половины второго он будет в вестибюле.

Именно там я и поймаю его.

В двадцать пять минут второго Ярроу вышел из лифта в сопровождении помощников. Сенатор