любовная связь у меня в то время была. Я спас вдову французского офицера и её горничную от испанских партизан, готовых мстить любому, говорящему по-французски, даже если это две беспомощные женщины.

 Майор Рендалл – защитник. Ну конечно.

 – Леди, вероятно, была весьма благодарна.

 – Да, но роман у меня случился с её горничной, – он улыбнулся, вспоминая. – Селеста была хорошенькой и дерзкой, француженкой до мозга костей. Она утверждала, что я не в её вкусе, но она так давно не спала с мужчиной, что на время сойду и я. Она и её хозяйка провели долгую зиму в Португалии, найдя квартирку неподалеку от моего полка, и лишь потом смогли вернуться во Францию к своим семьям.

 Джулия с сожалением признала, что о ней никто не мог бы сказать, что она дерзкая.

 – Вероятно, Селеста поделилась с англичанином немалым опытом.

 – Так и было, – усмехнулся он. – Лучший из её советов – это обращать внимание на то, что женщина говорит, как и на то... чего не говорит.

 – Очень мудро. Надеюсь, обе они добрались до Франции в целости и сохранности.

 – Да. Мадам прислала мне сообщение, которое в конечном счете пробилось через вражеские линии. Они обе находились дома, в Лионе, в безопасности. Селеста вышла замуж за молодого человека, которого знала многие годы и который был уволен из наполеоновской армии по инвалидности.

 – Похоже, она забавная особа, не обремененная излишне сложным взглядом на мир. – И снова слова, которые обычно к Джулии не относились.

 – Но ты намного интереснее, – голос Рендалла изменился. – Мы въезжаем в ворота. Конец идиллии. – Он пересадил её на сиденье рядом с собой. – Пора привести себя в хоть сколько-нибудь презентабельный вид.

 – Пригладить волосы мне удастся, но не думаю, что смогу избавиться от улыбки кошки, объевшейся сливками, – заметила Джулия, расправляя одежду.

 Рендалл улыбнулся ей в ответ.

 – Думаю, у меня самого такая же.

 – Так и вижу тебя, слизывающим сливки с усов, – согласилась Джулия.

 – Слизывающим?

 Она вспыхнула – от смущения, – но ещё больше от удовольствия.

 – Никогда больше я не смогу сесть в карету, не вспоминая этой поездки, – дразняще пробормотала она, в то время как экипаж остановился, и лакей открыл дверцу.

 Состояние удовлетворения длилось ровно до тех пор, пока они не вошли в Эштон-Хаус и к ним не приблизился дворецкий.

 – Леди Джулия, у вас гость. Он ожидает вас в малом салоне. – Дворецкий передал ей визитную карточку. – Он отказался уйти, пока не увидится с вами.

 Гость? Удивленная, что в Лондоне кто-то знает, что она жива, Джулия взглянула на карточку. Кровь отлила от её лица. Лорд Стоунли.

 – Милосердные небеса, – прошептала она, – это мой брат Энтони.

 – Можешь не принимать его, если не желаешь. – Взгляд Рендалла успокаивал. – Если же хочешь с ним встретиться, то не обязательно делать это одной.

 Джулия в отчаянии подумала о своём внешнем виде. Должно быть, она выглядит как молочница после продолжительных любовных утех – щеки горят, одежда помята. Но это ещё одна встреча, избежать которой Джулия не могла.

 Сжав челюсти, она обернула плечи шалью леди Давентри, словно защитной броней.

 – Думаю, откладывать не стоит. Ты со мной?.. Пожалуйста...

 – Конечно. Вы – истинный боец, миледи. – Рендалл подбадривающе положил ей на спину руку. – Вперед, в малый салон. Надеюсь, твой брат не сильно напоминает Каслтона.

 Джулия тоже на это надеялась.

Войдя в малый салон вместе с Рендаллом, Джулия остановилась как вкопаная с занесенной для следующего шага ногой, потрясенная тем, насколько, повзрослев, её брат стал похож на отца.

 – Энтони, – с полной безнадежностью в голосе прошептала Джулия.

 Последний раз она видела его, когда тот был ещё школьником: одни большие руки да ноги, до которых сам он ещё не дорос. Теперь её брат стал мужчиной, богатым и аристократичным до мозга костей. Ростом выше отца, Энтони обладал всеми чертами Рейнзов и их цветом волос и глаз; а также гневом, который, казалось, накалил атмосферу в комнате. Ей захотелось расплакаться. Или убежать.

 Рендалл положил теплую руку на талию Джулии, напоминая, что она не одна. Не важно, как сильно презирает Джулию собственная семья, Рендалл на её стороне. Эта уверенность дала ей возможность с твердостью встретить гнев брата.

 Пока Джулия справлялась с охватившим её онемением, прерывая молчание, заговорил Рендалл.

 – Лорд Стоунли? – непринужденно произнес он, закрывая дверь. – Я майор Рендалл. – Он протянул руку. – Полагаю, вы уже слышали, что я теперь ваш шурин.

 Игнорируя Рендалла, как если бы тот был невидим, Энтони шагнул вперед, его пристальный взгляд ни на секунду не отрывался от лица Джулии. Она мельком взглянула на стоящего рядом мужа. Он выглядел невозмутимым и собранным, спокойно готовясь остановить её брата, если молодой человек станет угрожать ей.

 – Джули, это и впрямь ты! – звенящим голосом воскликнул Энтони. – Я не мог поверить, когда герцог написал, что ты жива.

 Она попыталась улыбнуться.

 – Это действительно я, Энтони. Только на двенадцать лет старше. И, надеюсь, немного мудрее. Я... я часто о тебе думала.

 – Тогда почему же ты позволила мне считать, что умерла?! – Этот вырвавшийся из глубины души крик вмиг разрушил его безупречный внешний вид, явив того мальчика, что когда-то был её лучшим другом. Мальчика, безумно страдавшего от потери единственной сестры, а теперь почувствовавшего себя преданным.

 Джулия сморгнула слезы, но не опустила взгляда.

 – Я не посмела, Энтони. Это была слишком тяжелая ноша, чтобы взваливать её на плечи младшего брата.

 – Возможно, тогда ты действовала правильно. – Его рот скривился. – Но с тех пор прошло столько лет!

 – Чтобы выжить, я должна была отвернуться от своего прошлого, потому что помнить – это так больно, – сбивчиво начала объяснять Джулия. – И... я боялась, что как только ты узнаешь, что я жива, то будешь презирать меня за обман. Очевидно, я оказалась права.

 – Черт тебя подери, Джули! – его голос сорвался. Энтони шагнул вперед и заключил её в медвежьи объятия. её макушка едва доставала до его подбородка. – Как ты могла подумать, что я могу презирать собственную сестру?!

 – Ты... ты вырос, – приглушенно выдохнула Джулия, прежде чем заплакать от облегчения. От своего отца она и не ожидала ничего хорошего: его презрение оказалось болезненным, но предсказуемым. Однако с братом они были так близки. Отвергни и он её, и это стало бы для неё сокрушительным ударом.

 Обождав, пока слезы слегка поутихнут, Рендалл спросил:

 – Полагаю, все это означает, что, хотя ваш отец и отверг Джулию, сами вы, встретив её в обществе, от неё не отвернетесь?