Одного бренди оказалось недостаточно, чтобы прогнать холодок из души Джулии. После того, как Рендалл ушёл, она разожгла огонь в камине, а затем свернулась калачиком в уголке на маленькой кушетке. Вообще-то хотелось спрятаться под письменный стол, но не позволяло чувство собственного достоинства. Пора вести себя как здравомыслящий взрослый человек, а не как испуганная девчонка.

 Крохотная трусливая частичка её существа страстно желала сбежать куда-то, где её никто не знает, чтобы ещё раз начать жить сначала. Но для этого у неё уже не хватит энергии, а также мужества снова оказаться лицом к лицу с полным одиночеством.

 Поскольку все её попытки всячески избегать мыслей о прошлом так и не сработали, оставался единственный способ двигаться дальше – вернуться назад к ужасному краху первого брака. Это означало, что она обязана вспомнить Бранфорда и разобраться в своих чувствах к нему.

 Джулия заставила себя стянуть вниз пеньюар и ночную рубашку – так, чтобы можно было рассмотреть шрамы на груди. Будучи девушкой, Джулия воспринимала своё здоровое молодое тело как должное. Несмотря на невысокий рост, у неё были красивые формы. Не самые выдающиеся, но очень привлекательные и с правильными пропорциями, достойные мужского восхищения. Природа создала юношей и девушек, чтобы те тянулись друг к другу.

 Это естественное самовосприятие было уничтожено первым браком Джулии. Редкие моменты чувственного удовольствия, которое она испытывала в начале замужества, вскоре сменились отвращением как к телу мужа, так и к своему собственному.

 А те кровавые буквы, что Бранфорд вырезал на её груди, окончательно сломили Джулию, заставив отвращение перейти в настоящую ненависть. Теперь она казалась себе уродливой и искалеченной. Ни один мужчина, считала она, не может возжелать её такой, так же как и сама Джулия не могла проникнуться страстью к какому бы то ни было мужчине. Годами она делала всё возможное, чтобы только не видеть своё обезображенное тело. В спальне Джулии отсутствовали зеркала, и она научилась одеваться так, чтобы при этом не замечать и не думать о своём теле больше, чем это действительно требовалось.

 Оглядываясь назад, Джулия поняла, что время, жизнь и работа повитухой притупили её ненависть к человеческому телу. Она помогла родиться на свет очень многим младенцам, зачатым в настоящей любви. Она не раз видела глубокие, доставляющие удовольствие супружеские отношения между мужем и женой. И наслушалась достаточно непристойных, весёлых и сладострастных шуточек, поскольку замужние женщины не стеснялись в выражениях при вдове-повитухе.

 Неровные, нечётко очерченные инициалы Бранфорда были около двух дюймов в длину и располагались в верхней части полушарий груди Джулии. Ей было непросто решиться и рассмотреть их. Через столько лет буквы превратились из ярко-красных в белые выступающие твёрдые рубцы.

 Проведя по ним пальцем, она почти ничего не почувствовала. «Б» – означало Бранфорд, ушедший из её жизни и покинувший этот мир. «Д» – значило Давентри. Была какая-то ирония в том, что в своё время Джулия всё же может стать графиней Давентри. Но имея при этом совершенно другого, внимательного и доброжелательного, мужа.

 Джулия снова подтянула наверх ночную сорочку и пеньюар и устроилась на кушетке, глядя отсутствующим взглядом на пляшущий в камине огонь. Ей едва исполнилось шестнадцать, когда её отец объявил, что она должна выйти за наследника состояния Давентри.

 Джулию воспитывали в ожидании подобной помолвки из-за её высокого положения в обществе. И хотя она воспротивилась бы этому браку, если бы сочла Бранфорда невыносимым, однако, увидев его, Джулия обрадовалась выбору отца.

 Она слишком хорошо помнила, как улыбнулся ей Бранфорд при их первой встрече. Смуглый, темноволосый, статный и модно одетый, он объявил, что в восторге от того, что у него будет такая красивая грациозная невеста.

 И ей очень хотелось верить, что она и в самом деле красива и грациозна. А какой девушке не хотелось бы этого? К тому моменту, как Бранфорд поцеловал её, чтобы торжественно скрепить их обручение, она уже была практически в него влюблена. Их свадьба стала самым грандиозным событием сезона, только из королевской семьи на ней присутствовало никак не меньше семи человек. Это было как раз то, чего заслуживала дочь герцога Каслтона.

 Сейчас, по прошествии времени, Джулия понимала, что уже тогда проявились первые признаки того, что с Бранфордом явно что-то не ладно. Его блистательное, словно остриё кинжала, обаяние иногда заставляло Джулию чувствовать себя в высшей степени неуверенно. Бывало, он внезапно приходил в странно весёлое расположение духа, причин которого Джулия не понимала. Тем не менее она слепо не придавала значения своим инстинктам.

 Потеря девственности оказалась для неё необычайно болезненной, но Бранфорд снисходительно обнял её и сказал, что это нормально. Лишь много позже она осознала, что он и не делал попыток быть с нею нежным и что за его притворным сочувствием таилось удовольствие от того, что она испытала боль.

 Джулия была нормальной молодой девушкой, и поначалу случалось, что и ей было приятно выполнять супружеский долг. Но всё чаще и чаще происходило так, что всё заканчивалось её слезами. Бранфорд извинялся, казалось бы, искренне, и у неё оставалось ощущение, что вина всецело лежит на ней. Джулия была слишком молода, хрупка и неопытна, чтобы стать подходящей Бранфорду женой.

 Она считала сложившуюся ситуацию слишком постыдной, чтобы обсуждать её с кем бы то ни было. Она – леди Джулия Рейнз, виконтесса Бранфорд, никому не призналась бы в своей слабости.

 Постепенно Джулия начала замечать дьявольский блеск в глазах мужа, когда тот видел, как она страдает. Позже пришло понимание, что иногда Бранфорд все же прилагал усилия, доставляя ей удовольствие, с тем, чтобы Джулия продолжала надеяться, что их брак как-то наладится. Чтобы она поверила, что почти избавилась от своих недостатков и что всё будет хорошо.

 Пока Джулия верила, что любит его, она была уязвимее. Ей было легче причинить боль.

 В первый раз, когда Бранфорд сказал ей, что провёл ночь с другой женщиной, намного более опытной любовницей, чем Джулия, она была просто раздавлена. Однако вскоре леди Бранфорд почувствовала настоящее облегчение от того, что у мужа есть любовницы. К несчастью, совсем оставить без внимания свою законную жену он не мог, поскольку они были обязаны произвести на свет наследника.

 Джулия радовалась, когда муж уезжал в Лондон, тогда она жила в деревне в тишине и покое. Оставаясь одна, она имела возможность обо всем подумать и наконец осознала, что её брак ненормален. Джулия начала избегать Бранфорда, когда тот возвращался в их загородный дом. Растущая невосприимчивость жены к манипулированию её эмоциями приводила виконта в бешенство.

 Тогда-то и начались побои.

 Беременность Джулии стала переломным моментом в их отношениях, а также надеждой Джулии на освобождение. Молясь о том, чтобы родить Бранфорду здорового сына-наследника, – и чтобы ей позволили самой растить ребёнка до того момента, когда ему исполнится достаточно лет для поступления в школу, – Джулия попросила у мужа раздельного проживания. Эта просьба вызвала взрыв необузданного насилия, после чего Бранфорд умер, а Джулия еле выжила.

 Могла ли она тогда что-то изменить? Джулия была слишком хорошо воспитана, чтобы дать повод для скандала, поэтому ей и в голову не приходило, например, сбежать от мужа. В аристократических семьях супруги довольно часто жили отдельно. Долг Джулии в качестве жены Бранфорда заключался в том, чтобы дать мужу наследника. Она считала, что раз Бранфорд презирает её, то, несомненно, будет счастлив позволить ей жить отдельно после рождения сына.

 Однако виконта вовсе не устраивало такое цивилизованное решение, и он попытался убить жену. Джулия вновь задрожала, как только сцены той страшной ночи встали перед её глазами, причиняя ужасную боль.

 Раскалённые добела угольки в камине с треском рассыпались, и Джулия внезапно осознала суровую правду. Она рада тому, что Бранфорд мёртв.