Похороны старика были довольно скромные. Кроме сына — Виктора Ивановича, да некоторых соседей по подъезду, на кладбище никого не было. Оперативник, находившийся там, никого посторонних не заметил.

С сыном покойного, Петровым Виктором Ивановичем, Васьков встретился на третий день после похорон «на нейтральной территории», в кафе, через дорогу от дома, где проживал покойный.

Васьков сразу предупредил Виктора Ивановича, что беседа будет носить неофициальный и, конечно же, не протокольный характер.

Младший Петров, мужчина выше среднего роста, моложавый, лет сорока пяти, с открытым добрым взглядом, — произвел на Васина положительное впечатление.

Есть такая категория людей, которые сразу, без предварительного с ними знакомства, производят на окружающих всегда положительное впечатление. И, видимо, младший Петров, оказался именно из этой категории людей.

Принесли заранее заказанное Васьковым кофе. Предлагая Виктору Ивановичу сигарету, Васьков почувствовал, как тот с интересом его рассматривает.

Васин дал прикурить собеседнику, прикурил сам. Затянувшись сигаретой, младший Петров грустно улыбнулся и тихо сказал:

— Спрашивайте. Постараюсь рассказать все, что знаю, лишь бы это помогло найти убийцу папы.

— «Папы», а не «отца», — отметил про себя Васьков ту теплоту, с какой произнес это слово Петров младший, и подумал: «Как он его любит…».

— Я очень сочувствую вашему горю, но поговорить с вами обязан, — тихо проговорил Васьков. — Скажите мне, пожалуйста, — спросил он, — Когда вы были последний раз у отца?

— Два месяца назад. Приезжали всей семьей. Я, жена, оба сына. Отмечали папин день рождения.

— Вы, или быть может ваши близкие, не заметили каких-либо странностей в его поведении? Может быть, жаловался на кого-то, или что-то?

— Кажется, нет, Михаил…. Михаил…. Простите, запамятовал ваше отчество, когда вы представлялись тогда по телефону.

— Федорович, — улыбнулся в ответ Васьков.

— Да, да. Федорович…. Именно, Федорович…. Так вот, Михаил Федорович…. Кажется, нет. Хотя…. Хотя постойте…. Да, точно! Отец жаловался, что стал почему-то плохо работать телефон. Кто-то звонит, потом извиняется, что ошибся номером и бросает трубку.

— И часто так случалось? — Васьков оживился и посунулся корпусом к столику.

— Нет. Этого мне не известно, — Виктор Иванович пожал плечами. — Отец просто жаловался на плохую связь. Это и у нас в Москве бывает — набирают один номер, а попадают на другой…

— Простите, Виктор Иванович, а отец не говорил, в какое время были эти звонки? — тактично перебил его Васьков.

— Нет, не говорил…. Да и я, как-то не придал этому значения…. Такое часто происходит…

— Да, да. Вы правы, — снова улыбнулся Васьков, — мне тоже приходилось с этим сталкиваться…. У меня вот такой вопрос, Виктор Иванович, — Васьков аккуратно сбросил пепел сигареты в пепельницу. — Когда наводили порядок в квартире, вы не обратили внимания, что возможно чего-то, все-таки не хватает?

— Да, обратил. Я сказал об этом вашему сотруднику, который вчера вечером приходил на квартиру. — И поймав недоуменный взгляд Васькова, настороженно спросил: «А разве вы не знали об этом? Такой лысый…. И удостоверение сотрудника прокуратуры предъявил. Я фамилию его запомнил — Мохов…»

— Да, конечно. Старший следователь Мохов. Я просто его сегодня еще не видел, — пробормотал скороговоркой Васьков и, пытаясь скрыть смущение, попросил проходящего мимо официанта принести еще кофе.

— И что же вы заметили, что отсутствует? — спросил он, провожая взглядом официанта.

— Нет обручальных колец папы и мамы.

— Странно, — пробормотал Васьков, — золотой крестик с цепочкой, пятьсот долларов, — на месте…

— Вот и я об этом сказал этому лысому следователю. Все на месте, а колец, нет.

— А где они лежали?

— В серванте, рядом с хрустальной вазочкой, в коробочке.

— Но может быть отец, простите, ваш папа, переложил коробочку в другое место?

— Исключено. Папа был суеверным человеком. Эту коробочку положила туда еще мама, когда заболела. Она была пустой. Когда мама умерла, он снял с ее руки кольцо и положил в эту коробочку. А чтобы, как он сказал, быть всегда с ней рядом, положил туда и свое кольцо. Я думал, что ваши люди обратили внимание на то, что на стекле, где лежала коробочка, от нее остался след.

— Да, конечно, — неопределенно качнул головой Васьков, чувствуя, что начинает краснеть под пристальным взглядом Петрова-младшего, который, сам того не понимая, забил ему «гол».

— Еще что-нибудь заметили? — выдержав паузу, задал он новый вопрос.

— Да. Нет рабочей тетради с черновыми набросками его озарений…

— «Озарений?», — не понял Васьков.

— Простите, может быть вам не понятно, но так папа называл свои мысли, которые иногда приходили ему в голову.

— Понятно, — качнул головой Васьков. — И все связано с химией?

— Да, именно с химией. Он всегда жаловался, что мы живем в такое время, когда никого не интересуют ни открытия, ни изобретения… Мы живем, — как говорил он, — в мире безразличия, и пытался что-то делать… — проводить своего рода научные исследования на дому, — тактично направил разговор в нужное русло Васьков.

— Именно так, — кивнул Петров-младший. Тетрадь лежала в ящике рабочего стола папы. Он, в принципе никогда ее и не прятал. Папа всегда говорил, что в каракулях, которые там, никто никогда ничего не поймет. Даже я, как и папа, ученый химик, один раз с его разрешения взял тетрадь, но как, ни бился, ничего понять не мог…. Просто удивительно, кому она могла понадобиться, если там, простите, в этих