заподозрит. — Берн низко склонился, чтобы рассмотреть мелко исписанные страницы. — Буду знать подробности каждого ограбления.

Читать в лунном свете оказалось нелегко, тем более что почерк Виктории не отличался особой тщательностью. Должно быть, поэтому мистер Уорт придвинулся почти вплотную.

— Я еще и сама не читала, — ответила Джейн, едва шевеля внезапно пересохшими губами. — А очень хочется. Можно пока я оставлю их у себя, а завтра принесу?

Она посмотрела в синие глаза. Берн стоял так близко, что ощущалось тепло сильного мужественного тела. От огненного взгляда запылали щеки.

Молчание продолжалось. Оба ждали продолжения.

Джейн понимала, что стоит лишь слегка податься вперед, посмотреть на губы, и он ответит поцелуем. Так легко, так просто. И он тоже этого хочет.

Она вовсе не считала себя глупой испуганной малышкой, не сведущей в любовных играх. Более того, ей и прежде не раз доводилось гулять в густой тени.

О, как же хотелось ощутить волшебное предчувствие, поддаться магии прикосновений, забыть обо всем на свете, даже о необходимости дышать!

Но… где-то в дальнем уголке сознания таилось сомнение. С другими джентльменами от пары поцелуев не менялось ровным счетом ничего. А с мистером Уортом? Смогут ли они так же разговаривать? Смогут ли также встречаться на дорожке между двумя домами, так же смотреть друг на друга, так же сидеть рядом? Простые вещи внезапно приобрели особый смысл.

Все, что произошло, казалось важным, потому что Берн был другом.

И Джейн преодолела порыв, не подалась навстречу, не опустила взор к безупречно очерченным губам. Не позволила себе раствориться в наслаждении, о котором мечтала как о высшем счастье.

Вместо этого спокойно отстранилась, делая вид, что не замечает в синих глазах ни растерянности, ни смятения. И сохранила невероятную, ненужную, нелепую независимость.

Однако ненадолго.

Уже в следующую секунду стало ясно, что к их укромному уголку веселой рысью приближается парочка.

— А ты помнишь, какое именно дерево? — услышала Джейн непривычно веселый и полный жизни голос брата.

— Кажется, вот это, — ответила Пенелопа Уилтон.

Самое ужасное, что друзья направлялись не просто в сторону уже занятого укромного уголка, а к тому самому дубу, под которым стояли мисс Каммингс и мистер Уорт.

Если Джейсон их увидит, то взорвется как вулкан. Скандала не избежать.

Судя по всему, Берн тоже быстро осознал опасность и мгновенно принял решение: крепко схватил спутницу за руку и потащил в те самые кусты, которые несколько минут назад освободили Майкл с Джошуа. В следующий миг ветки сомкнулись над головой и образовали надежное укрытие.

А Джейн оказалась в самом неловком положении из всех, в которые загоняла ее жизнь. Причем в прямом смысле: с одной стороны пространство ограничивалось горячим телом соучастника преступления, а с другой — старательно заготовленной мальчишками огромной кучей боеприпасов, то есть яблок. Перед глазами маячила буйная растительность, а в уши — хочешь, не хочешь — лез разговор, который брат, несомненно, назвал бы самым неприятным в своей жизни.

Лорд Джейсон Каммингс, маркиз Весси, проводил время значительно лучше, чем ожидал. Он не любил танцевать (потому что не умел) и презирал деревенские сборища — и все же терпеливо беседовал с надутыми джентльменами Рестона, с переменным успехом двигался под музыку вместе с их дочками и чувствовал себя прекрасно. Даже мрачное присутствие мистера Уорта не испортило чудесный вечер.

— Вот здесь! — воскликнул он, подходя к высокому дубу в дальнем углу площади.

Свет из Зала ассамблей сюда не проникал, так что они с миссис Брэндон оказались в приятной темноте.

Встреча с Пенелопой здесь, в Рестоне, вскружила ему голову. Джейсон отчаянно не хотел ехать в деревню, злился на сестру за неприкрытый шантаж, мечтал хоть немного отвлечься от семьи, больного отца, внушающих ужас непостижимых хозяйственных бумаг… и вдруг увидел ее.

На левой щеке все так же таилась крошечная родинка.

— Под этим деревом я впервые тебя поцеловал.

Маркиз Весси многозначительно посмотрел на смущенную спутницу.

— Это было чудесно, — отозвалась она.

Джейсон не собирался отступать и упускать прекрасную возможность.

— А сейчас может быть еще лучше, — страстно прорычал он (по крайней мере ему показалось, что прорычал) и схватил подругу детства за талию.

— Сэр, я…

— Давай проверим.

— Милорд, не…

Он не дал закончить фразу и прижался губами к очаровательному алому ротику Пенелопы.

Однако в ответ получил лишь резкий толчок в грудь. Выпрямился и вопросительно посмотрел в строгое, без тени улыбки лицо.

— Я замужем, — сурово произнесла Пенелопа.

— Знаю.

— Вы познакомились и разговаривали с моим мужем.

— Да. Отличный парень. Но, Пен, разве ты не скучаешь по тому, что между нами было? По ощущению праздника? — Маркиз сделал шаг вперед, однако миссис Брэндон настороженно отступила. — Ты здесь, и я здесь, и мы снова вместе. — Он изобразил ту самую кривую улыбочку, при помощи которой пять лет назад заслужил ее поцелуй: — Давай немного повеселимся.

Пенелопа поправила волосы и посмотрела Джейсону в глаза. Однако взгляд не искрился прежним детским лукавством. Не чувствовалось и восторженной мечтательности юной девушки. Миссис Брэндон смотрела спокойно, без осуждения, но и без тени интереса.

— А ты, оказывается, совсем не изменился. Правда, Джейсон?

Имя, сорвавшееся с губ здесь, в тени памятного исторического дуба, должно было согреть и взволновать, однако ничего подобного не случилось. Пенелопа говорила снисходительно и наставительно, как с ребенком, и ответ прозвучал совсем по-детски.

— Надеюсь, что так оно и есть.

Маркиз гордо расправил плечи.

— Хорошо помнишь то лето, которое мы провели вместе? — поинтересовалась Пенелопа.

— Конечно; и его, и все предыдущие. Разве можно забыть? — На лице появилась широкая улыбка. — А последнее было поистине неповторимым.

— И хочешь отнять у меня память о тех чудесных днях?

Джейсон смотрел вопросительно, и она продолжила:

— Мой муж здесь, вот в этом зале, — она коротко кивнула на ярко освещенные окна, — и я люблю его всей душой. — Голос потеплел от улыбки. — Когда ты потащил меня сюда, он терзал Викторию, заставляя танцевать, а до этого рассказывал всем вокруг, что его дочери непременно выйдут замуж за принцев.

Пенелопа звонко рассмеялась, а Джейсон побагровел от стыда.

— Когда закончилось то лето, которое мы, пылкие и нетерпеливые, с юным восторгом провели вместе, я не знала, куда деваться от тоски и отчаяния. Мама подтвердит: я не находила сил даже показываться на людях. И все же долгие часы одиночества прошли не напрасно: сердце повзрослело, открылось настоящему чувству, и я сумела оценить встречу с Брэндоном.

Пенелопа повернулась так, что стала заметна фигура — уже не тоненькой семнадцатилетней девушки, а зрелой дамы. Она и сейчас оставалась стройной и молодой, но рождение двоих детей не могло не добавить весомой стати и женственности.

— Ни за что не променяю наше лето на нелепые мелочи.

— И я тоже, — неожиданно для самого себя произнес Джейсон низким, густым голосом.

— Но ведь каждым неуместным словом ты пачкаешь воспоминания о нем и крадешь час-другой