хотя бежать им все равно некуда…
¾ Бен?
Но он молча смотрит на стену огня…
И тут мы все слышим…
Сзади на нас летит страшный звук, словно воздух ввется на части…
1017-й…
Он соскочил с бэттлмора и бежит…
К огню, который уже затухает на голых камнях…
Оставляя за собой груды тлеющих углей…
Как в том сражении, когда спэклы стреляли огнем…
Нo на этот раз их всего две…
1017-й бежит к ним, его Шум оглашает все вокруг ужасным звуком — ничего страшнее, ничего горестнее и злее я еще не слышала…
Он бежит к обугленным трупам Неба и его бэттл мора…
[Возвращенец]
Я бегу…
В голове — ни единой мысли…
В голосе — ни единого звука, лишь вой, который сам я почти не слышу…
Вой, требующий, чтобы время повернуло вспять…
Вой, отказывающийся признавать то, что случилось…
Я бегу мимо Бездны и Источника, почти не замечая их…
Почти не замечая рева, затыкающего мне уши, голову, сердце…
Голос…
Дно пересохшего русла еще горит, но огонь быстро затухает. Мэр не мог просто так лить горючее на голые камни…
Нет, у него была конкретная цель…
Я бросаюсь в огонь, кожа вздувается пузырями, задевая алые раскаленные камни…
Но мне плевать…
Я подбегаю…
К обугленным и еще горящим трупам…
Бью пламя голыми руками, пытаясь его затушить; вой в ушах становится громче, нарастает и выходит за пределы меня, в мир, в Землю, пытаясь стереть все, что произошло…
Я хватаю Небо под руки и стаскиваю с горящего зверя…
И громко кричу: «Нет!»
Камни обжигают кожу, лишайник дымится…
Но он лежит мертвым грузом у меня на руках…
И…
И…
И тогда я слышу его…
Замираю, не в силах пошевелиться…
Труп Неба у меня на руках…
Но голос…
Отдельно от тела…
Покидая его, на миг зависает в воздухе…
И показывает:
Он показывает: «Небо…»
А потом исчезает…
В следующий миг меня захлестывает другим голосом…
Голосом Земли…
Все они — все мы — замерли на месте…
Даже те, кто горит…
Даже те, кто умирает…
Замерли с телом Неба на руках…
Только он больше не Небо…
Небо, ¾ слышу я…
Это говорит Земля…
Голоса всех, сплетенные воедино…
Небо — это глас Земли. На миг его отрезали, освободили от тела и выпустили в мир…
Но лишь на миг…
Небо, слышу я…
Это Земля…
Говорит со мной…
Входит в меня…
Их знание входит в меня, знание всей Земли, всех Небес, что когда-либо жили…
Их язык тоже вливается в меня — то, чему я всегда сопротивлялся, от чего отказывался… В одно мгновение он становится моим…
Теперь я знаю всех их… Всех нас…
И я понимаю, что он…
Передал мне власть…
Да, Небо избирается Землей…
Но в войну решения нужно принимать быстро…
Небо, — сказал он Земле, умирая…
Небо, — говорит мне она…
И я отвечаю: «Земля…»
Я поднимаюсь, оставляя позади его тело и свое горе…
Ибо бремя сразу ложится на мои плечи…
Земля в опасности…
Ее благо — превыше всего…
А значит, у меня только один выход…
Я поворачиваюсь к Земле, к Источнику, который тоже называет меня Небом, к человеку Бездны и любви Ножа…
Я ¾ Небо…
И я говорю на языке Земли…
(но при этом и своим голосом…)
(собственным голосом, полным гнева…)
Я приказываю Земле выпустить реку…
Сразу.
[Виола]
— Это уничтожит город! — вскрикивает Брэдли, хотя бен еще даже не успел сказать нам, что происходит…
Потому что мы все увидели это в Шуме вокруг нас: 1017-й велел спэклам выпустить реку…
— Там же невинные люди, — говорит Брэдли. — Река сотрет их с лица планеты!
¾ Неба?! — вопрошаю я.
Сквозь вибрирующую дымку над раскаленными камнями русла к нам идет 1017-й.
¾ Он стал новым Небом? — спрашивает Брэдли.
— Черт, — выдавливаю я.
¾ Надо предупредить город, — говорит Брэдли. — Сколько у нас времени?
Взгляд Бена расфокусировывается, и мы видим в его Шуме огромную плотину, с помощью которой спэклы удерживают реку в той долине, где мы с Тоддом однажды видели стадо огромных зверей, которые пели Здесь. От края до края долина залита водой — целое новое море.
Оно далеко, да и открыть плотину сразу не получится. У вас есть двадцать минут.
— Этого мало!
— Но больше нет.
— Бен… — начинаю я.
— Откуда вы знаете?
¾ Что?
¾ Но спэклы умирают! И в городе тоже люди…
— Война не должна становиться личным делом, — говорю я, то ли спрашивая, то ли утверждая…
Если одна личность может покончить с войной, это уже не личное дело, а общее.
— Нам пора, — говорит Брэдли. — Быстрее!
Я медлю всего секунду, а потом киваю Бену, и мы разворачиваем лошадей, чтобы пробраться по горящему руслу обратно…
Нонам преграждает путь 1017-й.
— Пусти нас, — говорит Брэдли. — Человек на корабле — враг нам обоим. Он враг всего живого на этой планете.
Словно по сигналу вдалеке раздается рев двигателей: корабль возвращается, готовясь к новой атаке…
— Пожалуйста! — взмаливаюсь я.
Но 1017 -й стоит у нас на пути…
И я вижу нас в его Шуме…
В его Шуме мы умираем…
Мы все видим борьбу в Шуме 1017-го, видим, как его Шум извивается и дрожит, желая отомстить — но прежде всего желая спасти свой народ…
И тут я вспоминаю…
— Стойте!…
Я задираю рукав, обнажая клеймо — сама рука порозовела и полностью выздоровела, но железная лента уже никуда не денется…
Я чувствую удивление в Шуме 1017-го, однако не двигается с места…
— Я, как и ты, всей душой ненавижу убийцу Неба. Я сделаю все, чтобы его остановить, — говорю я.
Он смотрит на нас еще секунду: вокруг по-прежнему бушует огонь, а из долины на нас по-прежнему летит корабль.
[Тодд]
¾ ВИОЛА! — ору я, но ни первый, ни третий коммуникатор не отвечают. На экранах видно, что мы возвращаемся к горящему руслу реки…
В черном дыму не разглядеть ни Виолы, ни Бена…
(пожалста пожалста пожалста)
— Посмотри-ка на спэклов, Тодд! — удивленно говорит мэр. — Они даже не бегут!
Я убью его, я убью этого клятого негодяя…
И вдруг я понимаю, что больше всего на свете я хочу его остановить, я желаю этого, а если главное — желание…
Останови атаку, думаю я, пытаясь сосредоточиться в раскачивающемся туда-сюда корабле, пытаясь мысленно увидеть мэра в рубке… Останови атаку и посади корабль.
— Кто это стучится в мою дверь, Тодд? Уж не ты ли? — смеется мэр.
И тут прямо у меня в голове вспыхивает слепящая боль, знакомые слова: ТЫ НИЧТОЖЕСТВО НИЧТОЖЕСТВО НИЧТОЖЕСТВО. Я пошатываюсь, перед глазами все плывет, мысли превращаются в кашу…
¾
Я часто моргаю и вглядываюсь в экраны: прямо курсу скачут два всадника, один из которых — Виола…
(слава богу слава богу)
Они галопом мчатся к кромке холма, стараясь объезжать и перепрыгивать огонь…
—
