человека…
Когда она вошла в мой кабинет, я так и не пришел к какому-то определенному выводу.
— Здравствуйте, — поздоровалась Вероника Сергеевна.
Я предложил ей кресло и сел напротив. Бритвина сильно изменилась за это время — под усталыми глазами появились синие круги, лоб пересекла глубокая складка, и вообще, она, казалось, постарела.
— Рассказывайте, — предложил я.
— Он позвонил мне дважды с интервалом в сорок минут.
— Поставил условия?
— Да. Двадцать тысяч долларов.
— А как вы должны их передать?
— Он потребовал, чтобы я положила деньги в автомобильную покрышку на тридцать пятом километре Каширского шоссе. Сегодня, до десяти часов вечера.
— А каковы условия возвращения девочки?
— Никаких, — всхлипнула Бритвина, — в том-то и дело…
, — Как это?
— Он сказал, что она сама вернется домой вечером.
— Сегодня вечером? Или завтра?
Бритвина пожала плечами:
— Наверно… Он не сказал. Я пыталась выяснить, но он повесил трубку.
— Странно… Почему такая спешка? Обычно похитители дают время.
— Он был очень взволнован. Говорил каким-то дрожащим голосом. Заикался.
— А у вас в телефоне нет определителя?
— Нет…
— Очень жаль. Но ничего. Значит, мы поступим так: к десяти вечера вы с деньгами выедете на тридцать пятый километр Каширского шоссе…
— Я боюсь! — Вероника Сергеевна заплакала. Куда подевалась та уверенная в себе женщина, которую я увидел впервые два дня назад?!
— Не беспокойтесь. Наши люди будут рядом. Но, конечно, в машине вы должны будете ехать одна, причем от самого дома — нельзя, чтобы похититель каким-то образом узнал, что вам помогают.
— Он сказал, что если я обращусь в милицию, то никогда больше не увижу дочь…
— Ну в милицию-то вы все-таки не обратились, — заметил я, — так что требование выполнено. Мы будем наблюдать за тайником, и, когда похититель придет за деньгами, мы проследим за ним.
— Вы думаете, все получится?
— В нашей практике были подобные случаи. А сейчас дайте мне телефон, на который он вам позвонил.
— Зачем? — удивилась Вероника Сергеевна.
— Мы попытаемся узнать, откуда был совершен звонок. То, что это сотовый, сильно облегчает нашу задачу.
Она протянула мне телефон.
— Он зарегистрирован на ваше имя? — спросил я.
— Н-нет, — как-то неохотно ответила она.
— На чье же?
Она чуть помедлила, потом сказала:
— Я точно не знаю…
— Как так? — удивился я.
— Дело в том, что это не мой телефон.
— Интересно, а почему тогда похититель позвонил именно по этому номеру?
— Дело в том, — Вероника Сергеевна как-то виновато посмотрела на меня, — что мы с одним моим старым приятелем проделали одну операцию…
И она рассказала мне о вчерашнем происшествии и о том, что ему предшествовало.
— Почему вы мне ничего не сообщили? Я же вас просил!..
— Думала, что из этого ничего не выйдет.
Я встал из-за стола и прошелся по кабинету.
— Понимаете, это случилось так неожиданно… И закончилось так печально… Максим в больнице.
— Странно, что этот телефон не звонит постоянно, — удивился я, — после газетных публикаций должно было найтись много охотников поживиться… И этот тоже, очевидно, из их числа.
— Нет, — сказала Бритвина, — дело в том, что я выразила сомнение в этом. И он перезвонил мне домой.
— Это уже серьезнее… надеюсь, вы не опубликовали в газетах свой домашний телефон?
— Нет. — На лице Бритвиной даже появилось подобие улыбки.
— Ну ладно… В конце концов то, что он позвонил дважды, повышает наши шансы ровно в два раза. — Я посмотрел на часы: — Сейчас без пятнадцати шесть. Времени не так уж много. Сейчас вы отправитесь домой. У вас есть требуемая сумма?
— Мне надо связаться с мужем…
— Деньги должны быть в тайнике в любом случае — мы не можем рисковать. Если вы не найдете всей требуемой суммы, то часть добавим мы. Итак, будьте готовы — чтобы добраться на тридцать пятый километр Каширского шоссе к десяти часам, нужно выехать в девять.
— Я почти уверена, что деньги найдутся. Если бы не такая срочность…
— Ничего, — успокоил ее я, — я сейчас же пошлю туда людей, чтобы они обследовали место. И займемся телефонами — они тоже могут нам многое сказать…
17
«Меня Коля зовут. Фамилия — Пузырев. Так и запишите… На втором слоге ударение. Это ведь чуть не каждому лейтенанту объяснять приходится. Чи-тать-писать не умеют, фитили, а туда же — в милицию. И протоколы составляют — помереть не встать: «Задержан без документов личности и сопровождающих личностей». Хоть бы книжки какие почитали. Мне пятнадцать лет, даже с половиной, я и то лучше напишу. А что? В третьем классе, еще до первого раза, я вообще лучший был. Техника чтения и всякое такое. Довольный, дурак, ходил. Думал — дома скажу, все выпадут. Только матери тогда уж не до меня было, а бате и подавно.
Да, Николай Алексеевич. Восемьдесят седьмого года рождения. Я из Вышнегорска сам. Не бывали? Там еще завод цементный… Говорят, лет семнадцать назад, еще до моего рождения, завод знаменитый был, специально люди работать к нам ехали. Потому что — заработки. Только я этого уже не помню. Помню — отцу по восемь месяцев не платили, на материны деньги жили. Она тогда товароведом в «Центральном» работала. Тоже так себе кормушка.
Помню, с пацанами на обрыве по вечерам сидим, там гаражи внизу и дорога от завода, так мы ждем, когда дневная смена кончится и народ домой двинет.
Батя мой редко трезвый идет. Да он всегда любил выпить, но поначалу ничего — по голове даже погладит, конфету сунет. Мы вдвоем домой и возвращались. Или к Семеновым шли. У Витьки Семенова папаша не то что мой: и выпить у него всегда есть, и закусить. Да ему что — волк, ненадолго выйдет, поживет сколько-то и пропадает. А потом снова находят его — и судят. За кражи в основном. Но туда же:
— Колька, ну-ка стих какой давай! Давай расскажи, чего еще вычитал!
Я им книжки пересказываю, а Семенов, если уже сильно выпивши, — Витьку по шее да по спине:
— Смотри, гад, другие учатся, а ты!..
