— Гм… — Турецкий усмехнулся. — Не уверен, что это лестная характеристика.
— Напротив, — возразила Виктория Сергеевна. — Это значит, что вы хороший человек. Хоть и вспыльчивый.
— Ну вот, от вас ничего не скроешь! — засмеялся Александр Борисович. — Ну а вы? Вы были замужем?
Виктория Сергеевна покачала головой:
— Нет, никогда.
Турецкий покосился на ее точеный профиль и сказал:
— Никак не можете выбрать, да? Мужики, наверно, за вами толпами ходят?
Виктория Сергеевна улыбнулась, но ничего не ответила.
Некоторое время они шли молча. Турецкий вспомнил колючий взгляд жены, когда она указала ему на дверь, вспомнил неприятные, клокочущие нотки в ее голосе — и вдруг подумал, что они с женою, по сути, совершенно чужие люди. «Ведь то, что мы встретились, — это абсолютная случайность, — подумал он. — На ее месте могла быть и другая женщина. И я бы любил ее точно так же, как Ирину. Или думал бы, что любил. Почему я должен идти на поводу у глупого случая?»
Он снова покосился на Викторию Сергеевну Отблеск фонаря упал не ее бархатистую щеку, очертил ее полные, свежие губы, и ему вдруг до смерти захотелось ее поцеловать. Турецкий резко остановился и повернул Викторию Сергеевну к себе. Она замерла, удивленно глядя на Турецкого.
— Я хочу вас поцеловать, — сказал Турецкий. — Не знаете, с чего бы это?
Виктория Сергеевна улыбнулась:
— С мужчинами такое случается. И довольно часто.
Расценив это как согласие, Турецкий обнял Викторию Сергеевну за талию, привлек к себе и поцеловал. Однако она успела отстранить лицо, и поцелуй получился скользящий, Турецкий лишь коснулся ее губ своими.
— Александр Борисович, идите домой, — мягко произнесла Виктория Сергеевна. — Ваша жена, должно быть, уже волнуется.
— Но…
— Идите, — мягко, но настойчиво повторила она.
Александр Борисович разжал объятия. Подумал и вздохнул:
— Да… Наверное, вы правы. Но знаете что — я все-таки провожу вас до дома.
— Я могу и сама…
— Нет, — решительно сказал Турецкий. — Даю слово, что больше не буду к вам приставать. Я сам не знаю, что на меня нашло. Обычно я не такой.
— Верю, — улыбнулась Виктория Сергеевна. — Просто у вас плохой вечер.
— После встречи с вами я в этом не уверен. Ну что, идем?
— Идем.
Виктория Сергеевна вновь взяла Турецкого под руку, и они продолжили путь.
Спустя полчаса они подошли к дому Виктории Сергеевны. Прощаясь, Турецкий пожал ей руку и сказал:
— По-моему, сегодня вечером у меня появился новый друг.
— Дай-то бог, — ответила она. Затем быстро поцеловала Турецкого в щеку, махнула ему ладошкой, повернулась и через мгновение скрылась в подъезде.
Расставшись с Викторией Сергеевной, Турецкий достал сигареты и закурил. Затем посмотрел на освещенные окна дома и пробормотал:
— Сегодня я был близок к тому, чтобы изменить жене. Но этого не случилось.
Если бы кто-то спросил Турецкого, рад он этому или нет, — он бы не смог ответить твердо.
К тому моменту, когда Александр Борисович пришел домой, Ирина уже спала. Утром они не разговаривали, но по смягчившемуся взгляду жены и по тому, как вздрагивали ее веки, когда они встречались глазами, Турецкий понял, что прощен. Однако делать первый шаг к примирению он не спешил. В конце концов, не он первый это начал!
Виктории Сергеевне Турецкий позвонил с работы.
— Старший лейтенант Филиппова, — услышал он в ответ.
— Виктория Сергеевна, это Турецкий. Я…
— А, Александр Борисович! Как добрались до дома?
— Благополучно. Я…
— С женой помирились?
— Почти.
— Ну и славно!
Александр Борисович набрался духу и сказал:
— Виктория Сергеевна, я хотел перед вами извиниться. Не знаю, что на меня нашло. Просто наваждение какое-то…
— Не стоит, — перебила его Виктория Сергеевна. — Но если это для вас так важно — считайте, что извинения приняты.
— Спасибо!
— Не за что. Это все, что вы хотели мне сказать?
— В принципе да.
— Ну тогда всего вам хорошего. Если что — звоните! Пока!
Все, короткие гудки. Некоторое время Турецкий держал трубку в руке, рассеянно глядя на телефон. Затем с едва заметной мужской горечью пробормотал «все-таки жаль…» и решительно брякнул трубку на рычаг.
Жизнь продолжалась.
Глава вторая
КОЛЬЦО СЖИМАЕТСЯ
1
Валентина Дмитриевна Кравцова была дамой властной и честолюбивой. Не один год жизни она потратила на то, чтобы иметь в подчинении большой штат сотрудников, зарабатывать хорошие деньги и иметь обширные связи — начиная от мафии и кончая верхами власти.
Начинала она весьма скромно еще в девяностых. Тогда ее фонд ютился в трех маленьких комнатках неподалеку от Ленинградского проспекта. Но она и этому была безмерно рада. Чтобы фонд начал работать, Валентине Дмитриевне пришлось обойти столько кабинетов и стольким людям «отвесить поклон», что в конце концов у нее образовалось что-то вроде аллергии на всякого, кто сидит за большим столом и корчит из себя большого начальника.
Со временем Кравцова поняла, что заискивающий и просящий тон, которым она поначалу общалась с этими господами, только подливал масла в «вечный и негасимый огонь» их маленького тщеславия. Поняв это, Валентина Дмитриевна резко изменила линию поведения. И случилось чудо — «маленькие наполеоны», сидящие за большими столами, стали сами заискивать перед ней. Стоило ей строго повести глазами и властно повысить голос, как они из грозных львов превращались в послушных сусликов.
Вероятно, властный голос будил в их маленьких душах какой-то таинственный инстинкт, который сама Валентина Дмитриевна назвала инстинктом лизоблюдства слабого перед более сильным.
