лечение Джоди оплачено.
«Это последнее, что я сделал как врач…» — подумал он, и его сердце сжалось.
Чтобы не думать о том, что его ждет, он поднял голову и огляделся. Сегодня ему не надоедало разглядывать людей, которые его окружали. Ему хотелось поговорить с каждым из них. Любая мелочь, казалось, обладала особым смыслом и красотой: солнечные лучи, которые проникали сквозь стекло, смех за столиками, запах кофе и выпечки… Почему нужно было ждать, когда смерть постучит в дверь, чтобы оценить вкус жизни?
Он посмотрел на часы, висевшие на стене. Стрелка чересчур быстро отсчитывала остававшиеся ему секунды. И что, неужели это все, что он видел в жизни? Не много. Он подумал о странах, в которых не был, о книгах, которые не прочитал, обо всем, что отложил
Когда Сэм вышел из кафе, ему было очень грустно. В его голове стремительно проносились воспоминания о последних днях. Он безуспешно пытался найти какой-то смысл во всех этих событиях. Ему казалось, что он упустил что-то важное.
И тут он вспомнил нечто, что его зацепило, но тогда он не придал этому особого значения. Он вышел на перекресток Второй авеню и Тридцать четвертой улицы, где таксисты поджидали клиентов, и поднял руку. Нужно в последний раз повидать Шейка Пауэлла.
Шейк не удивился, когда увидел Сэма, выходящего из такси. Уже два дня он ждал его. И боялся его приезда.
У входа в церковь Шейк вместе с волонтером грузил коробки с едой в фургончик, принадлежавший городскому приюту для бездомных.
— Помочь? — спросил Сэм.
— Это работа не для слабаков, — усмехнулся Шейк.
— Сам ты слабак, — ответил Сэм, берясь за самый тяжелый ящик.
Они работали быстро и молча и вскоре всю еду погрузили в машину. Шейк принес одеяла и пакет с принадлежностями для туалета.
— Давай, Чаки, потихоньку! — крикнул он.
Пикап, которому пора было отправляться на свалку еще при Рональде Рейгане, тронулся с места. Волонтер дважды просигналил на прощание.
Шейк повернулся к Сэму.
— Чувак, в чем дело? Ты выглядишь хуже некуда.
— Сделай мне кофе.
Они поднялись в квартиру. Шейк хлопотал вокруг древней кофеварки, Сэм задумчиво смотрел на распятие, выколотое на предплечье друга.
— Я никогда Его не видел, — сказал он, и в голосе его слышалась сдерживаемая ярость.
— Кого это? — спросил Шейк, подходя к нему с двумя чашками кофе в руках.
— Твоего Бога. Я никогда Его не видел. Ни в нашем квартале, когда был ребенком, ни у себя в больнице, ни в одной из воюющих стран, куда ездил добровольцем…
— Однако Он был там, — ответил священник, открывая окно. — Нужно лучше смотреть, чувак.
Сэм посмотрел во двор.
Двое детей, мальчик и девочка, играли на баскетбольной площадке. Негр и азиатка, лет десяти. Девочка нарисовала мелом классики, мальчик пытался забросить мяч в корзину. Через несколько минут сюда явятся дети постарше и выставят их с площадки. Но пока она принадлежит им. Мальчик был толстенький и невысокий, мяч в его руках казался огромным. Как он ни старался, ему не удавалось подбросить его так, чтобы он хотя бы коснулся края корзины, но подружка все время подбадривала его. Через некоторое время мальчик, видимо, решил, что пора передохнуть. Несмотря на холод, он сел на невысокую стену, которая окружала площадку, достал из сумки шоколадный кекс, разломил и отдал половину смеющейся подружке.
Сэм повернулся к другу.
— Замечательно, но мне этого мало, — сказал он.
— Мало?
— Да.
Ответ был четким и ясным.
— Чего же еще ты хочешь?
— Я хочу понять.
— Что именно?
— Зачем все это нужно: бессмысленные войны, неизлечимые болезни, теракты…
— Сэм, ты меня достал. Человек волен выбирать — как лучшее, так и худшее. И не пытайся взвалить на Бога ответственность за этот выбор.
Шейк встал и закурил сигару. По запаху Сэм догадался, что в ней не только табак.
— Что с тобой происходит?
— Я боюсь.
— Почему?
— Потому что я скоро умру.
— Хватит уже, а?
Налетел порыв ветра, створка окна хлопнула. Сэм встал, чтобы закрыть его. Солнце исчезло. Небо заволокло темными тучами, и вскоре в комнате стало темно. Шейк хотел включить свет, но лампочка лопнула.
— Мне пора.
Сэм уже подошел к лестнице, когда Шейк догнал его и схватил за руку.
— Подожди!
— Что?..
— Я тогда тебе не все сказал…
Сэм, как подкошенный, опустился на верхнюю ступеньку лестницы. Но даже если он и знал, что сейчас услышит, он все-таки хотел, чтобы его друг сам это сказал.
— Ты ее знаешь, да? Ты поэтому звонил мне в госпиталь.
— Грейс Костелло? Да, — вздохнул Шейк. — Я уже видел ее.
— Когда?
— Десять лет назад.
— В тот год, когда она умерла?
Шейк молча кивнул.
— Во время перестрелки с Дастфейсом ты думал, что убил его клиента.
— Да, — сказал Сэм. — Там было темно, я видел его только со спины. Но я помню, что это был мужчина. Он был в бейсболке.
— Это был не мужчина.
Сэм не хотел понимать.
— Что это значит?
— Через несколько секунд после того, как ты выстрелил, Дастфейс бросился бежать. Он услышал, как подъезжает машина, и думал, что это полиция. Но это был я. Федерика волновалась за тебя и позвонила мне.
— Это я знаю, — кивнул Сэм.
Их воспоминания, как вспышки, выхватывали куски прошлого, вытаскивали его на свет. Они восстанавливали события того ужасного вечера, им казалось, что они чувствуют запах страха, который испытывали тогда.
Шейк продолжал:
— Войдя в комнату, я сразу понял: что-то пошло не так. Сэм, я хотел тебя защитить.
— Ты сказал, чтобы я взял твою машину и бежал. Я не хотел, но ты так орал, что мне пришлось это сделать, — мучительно вспоминал Сэм, которого все так же мучили угрызения совести.
