Он встал с моей кровати и пожал плечами:
— Ладно, Джесс, как хочешь. Но ты не можешь отрицать, что нам было хорошо.
О господи. Все, что у нас есть, — это его иллюзия крутости и мое глупое желание прикрыться своим любящим и чувствительным другом. Пока я набирала номер телефона Лена, я проклинала себя за то, что не поговорила с ним раньше.
— Здравствуйте, миссис Леви, — сказала я, стараясь говорить как можно непринужденней.
— О, это ты? — сухой, холодный тон.
— Пожалуйста, могу я поговорить с Леном?
— Если бы я решала за него, я бы сказала: нет! — ответила она, причмокивая губами. — Но Лен взрослый и может сам принимать решения. Я узнаю, хочет ли он говорить с тобой или нет. Хе-хе-хе.
Ее смех был сухой и бесстрастный. Должно быть, она пошутила, я не могла себе представить, что родители могут сказать такое всерьез. Так что я тоже слабо хихикнула.
Прошло минуты две, прежде чем Лен взял трубку. Я никогда не была так рада слышать его голос.
— Лен!
— Джесс, — отозвался он голосом, похожим на замороженный лед на озере.
— Эээ… Я…
— Нам надо поговорить о прошлой ночи, — сказал он ровно.
— Эээ… Вот поэтому я и звоню…
— Давай встретимся в закусочной «У Хельги» в шесть часов.
— Хорошо. Я думала, мы можем…
— «У Хельги» в шесть, — оборвал он меня. — Увидимся.
Я знала, что Лен приедет точно вовремя, так что я приду на десять минут раньше, чтобы подготовиться. Надо было изобрести какие-то извинения: я не помню, что говорила тогда. Помню, что делала — что мы делали или что почти сделали — но не то, что говорила. Ложь во спасение наших отношений, которые я действительно хотела спасти. Правда. Лен — порядочный и честный, а таких трудно найти. Мне повезло, что он у меня есть, и я хотела сохранить его. А что касается Маркуса, я могу объяснить, что не помню ни слова, что действие наркотика непредсказуемо и не имеет ничего общего с реальностью, вот почему люди и принимают их, но я прошу прощения за то, что сделала, и он может быть твердо уверен, что этого больше никогда не повторится, и то, что я говорила по поводу Маркуса, ровным счетом не имеет никакого значения…
Я и помыслить не могла, что на нашей встрече будет присутствовать
— Что ты натворила прошлой ночью? — спросил он совершенно искренне.
— О, черт. — Я тяжело осела на диванчик напротив него. — Что тебе рассказал Лен?
— Ничего. Он очень расстроен, но не говорит, почему. Он просто сказал мне, что мы должны поговорить все вместе. Что произошло?
Откуда начать? Что сказать?
— Я думаю, он переживает из-за того, что я прошлой ночью приняла таблетку экстази, — ответила я.
Глаза Маркуса расширились.
— Скорей всего. Лен такой правильный, что не принимает даже тайленол, когда у него болит голова.
— Ага, знаю, — я не могла смотреть на него. Я мяла в руках соломинку, складывала и разворачивала ее.
— И тебе понравилось?
— Ну, ты же пробовал «Е» и знаешь, каково это, — я избегала отвечать прямо.
— На всех он действует по-разному, — сказал он. — Тебе понравилось?
Я пожала плечами.
— Мне не понравилось то, что из-за меня расстроился Лен. — Это была правда.
— Ну хорошо, — отозвался Маркус, вытаскивая соломинку из стакана с содовой. — Но я-то здесь зачем?
— Эээ… Я… Эээ… — Я не могла рассказать Маркусу об этом. Я не могла рассказать ему, как далеко мы с Леном зашли, как мы начали заниматься сексом на заднем сиденье его «Сатурна». Я не могла рассказать ему, что единственной причиной, по которой секса не получилось, была та, что я не могла представить себе, что лишусь девственности с кем-то кроме Маркуса, который является лучшим другом Лена.
Пока все эти мысли проносились в моей голове, Маркус вылил несколько капель из соломинки на бумажку, которую я только что складывала и мяла. Змея выпустила яд. Я вспомнила строчки из «Падения»:
Прежде чем я смогла ответить себе на этот вопрос, вошел Лен.
— Привет, — сказал Маркус.
— Привет, — сказал Лен.
— Одорогойкакярадавидетьтебя! — сказала я.
Я вскочила, чтобы обнять его. Поначалу он стоял, опустив руки, но потом все же обнял меня в ответ. Он сел рядом со мной, что, по-моему, было хорошим признаком.
Лен громко и долго откашливался.
— Прошлой ночью под воздействием экстази, упоминаемым в связи с его способностью ослаблять бдительность и высвобождать на свет самые ненормальные желания, Джессика сказала то, что привело меня в крайнее изумление…
Лен говорил очень долго. Я не могла отвести взгляд от соломинки-змеи.
— В заключение хотелось бы знать, что было между вами и почему она так сказала. Ты мой лучший друг, — он взглянул на Маркуса. — Ты моя девушка, — повернулся ко мне. — Я надеюсь, что вы оба проявите чудеса благородства и будете честны со мной.
Мы с Маркусом молчали, потому что не знали, закончил Лен или нет. Не закончил.
— Так что вопрос остается открытым, — холодно подытожил он. — Что было между вами?
Теперь все. Мы с Маркусом молчали, потому что у нас просто не было ответа на такой простой вопрос. Мы смотрели друг на друга безнадежно и беспомощно.
Наконец заговорил Маркус:
— Между нами ничего не было.
Лен резко кашлянул. Гхм!
— Тогда о чем она говорила?
Маркус серьезно взглянул на меня:
— Я собираюсь рассказать ему.
— А… — ответила я, не зная, о чем он говорит.
— В прошлую новогоднюю ночь я пытался затащить Джессику в постель.
На миг змея снова превратилась в соломинку.
— Но она отказала мне, — продолжил он. — Это было унизительно.
Лен коснулся моей руки.
— Это правда?
