отвратительным коротышкой?

— Он упал и ушибся. Весьма печально.

— Весьма печально, — воскликнула она. — Весьма печально, что он не подох. Он все еще дышит. Посмотрите, он меня укусил. Она откинула воротник пижамы и показала мне красные следы зубов на плече. — Впрочем, он не мог причинить мне зла. Я унеслась за тысячу миль. За десять тысяч миль. За сто тысяч миль отсюда, — нараспев говорила она.

— Где ты была, Руфь?

— На моем острове, на острове, который я посещаю. Мой маленький белый остров среди огромного синего океана.

— Совершенно одна?

— Совершенно одна. — Она улыбнулась, — Я захлопываю дверь и закрываю ее ключом на замок, баррикадируюсь, натягиваю цепи и сижу в своем кресле, никго не может дотронуться до меня. Никто. Я сижу и прислушиваюсь к шепоту воды на пляже и никогда не открываю дверь до возвращения отца. С ним мы идем к воде и собираем ракушки. Мы берем только самые красивые: розовые, красные, багровые, только крупные. Я храню их дома, в специальной комнате. Никто не знаег, где находится эта комната. Только я одна знаю об этом. — Она умолкла, подтянула коленки под подбородок и сидела так, зажмурив глаза, медленно раскачиваясь взад и вперед в такт какой-то внутренней музыке.

Дыхание Москито стало ровнее, глаза закрылись. Я прошел в ванную, чтобы набрать стакан воды. Там, на полу, была разбросана одежда Руфи. Вернулся и плеснул воду на лицо Москито. Он открыл глаза, поперхнулся и закашлялся.

— Вставай, красавчик, — я подтащил его тряпичное тело к стене, придав ему сидячее положение. Голова его свисла набок. Когда он очухался, глаза налились злобой.

— Вам это даром не пройдет, дядя, — прошипел он.

Я пропустил его слова мимо ушей и спросил у Руфи:

— Ты видела Спида?

— Спида? — повторила она голосом, долетевшим издалека. Лицо выглядело замкнутым и гладким, как у ракушки, которая прислушивается к своим внутренним шумам.

Москито с трудом поднялся на колени.

— Ничего не говори ему, он жулик! — Москито, видимо, располагал какой-то информацией.

Я обеими руками схватил его за галстук и воротник рубахи, приподнял и прижал к стене. Он висел мешком, боясь оказать сопротивление.

— Ну что ж, тогда ты мне скажешь, где Спид.

Он крутил своей мокрой головой, прижатой к штукатурке, следя за мной уголками глаз.

— Никогда о нем не слышал. — У него был тонкий голосок, почти что писк грызуна, — Уберите свои грязные руки, отпустите меня. — Его лицо опять начало багроветь, он захрипел.

— От ответа на этот вопрос не уйти. — Я немного ослабил давление своих пальцев на шею, — Мне нужен Спид.

Он попытался плюнуть мне в лицо. Пенящаяся белая слюна осталась у него на подбородке. Я усилил давление, проявляя осторожность. Москито напрашивался на смерть, как мягкое и отвратительное насекомое. Он слабо сопротивлялся, задыхаясь.

— Отпустите меня.

Я отпустил. Он плюхнулся на руки и колени, кашляя и мотая головой.

— Где Спид?

— Не знаю. — Он ползал у моих ног, как собака.

— Послушай, Москито. Ты мне не нравишься. Мне не нравится твой бизнес. Если ты дашь мне хоть небольшой повод, я отделаю тебя так, что ты запомнишь это на всю жизнь. А потом вызову федеральную полицию, и тебя тут же упекут. И если я это сделаю, ты не вернешься назад в течение очень долгого времени.

Он посмотрел на меня сквозь растрепанную копну волос.

— Вы говорите слишком высокопарно для хулигана.

— Разговор чепуха. Важно го, что я собираюсь с тобой сделать, если ты меня не выведешь на Спида. — Я показал ему значок специального полицейского помощника, чтобы подчеркнуть угрозу.

— Кажется, ваша взяла, — сказал он, глядя на вытертый ковер, и медленно поднялся на ноги.

Я держал револьвер нацеленным на него, пока он причесывал волосы и надевал зеленый твидовый пиджак. Он задул спиртовку и положил ее в ящик.

Девушка все еще балансировала, оставаясь в сидячем положении, слепо покачиваясь. Я слегка толкнул ее. Она повалилась боком на кровать и осталась лежать в таком положении, с коленками, прижатыми к подбородку, в ожидании воскрешения в этом мире или в ином.

Москито запер дверь на ключ. Я отобрал у него этот ключ. Он попятился назад, к двери, страх парализовал его, превратив в тупое животное. Красная коридорная лампочка освещала его, как грязное маленькое солнце, подогнанное к тому миру, который существовал в его голове. Москито вопрошающе поднял руку.

— Ты ничего не скажешь портье, ты даже не взглянешь на него. Спид далеко отсюда?

— Он находится в хижине, у залива Хаф Мун. Не берите меня с собой. Он убьет меня.

— Беспокойся лучше о нем, — посоветовал я. — Конечно, если ты меня не обманываешь.

За этой или другой из пронумерованных дверей жалобно причитала женщина. Смеялся мужчина. Я прижимался к Москито, как брат, на всем пути вдоль коридора, в лифте, в фойе. Он шел так, будто изо всех сил заставлял себя делать каждый шаг.

Над холмами вдоль дороги висели облака, ухудшая видимость и забрызгивая ветровое стекло мелкими каплями воды. Я включил желтые противотуманные подфарники и дворники, ехать пришлось долго и медленно. Между Сан-Франциско и заливом мы не видели освещенных домов, машин нам встретилось мало. Город, оставшийся позади, провалился куда-то со всеми своими огнями, будто его и не было на свете.

Москито вел себя спокойно Изредка он издавал негромкий стон. Один раз сказал:

— Он убьет меня. Спид меня убьет.

— Невелика потеря, если он и сделает это, — подбодрил я его.

— Он убьет и вас! Надеюсь, он это действительно сделает.

— Естественно. Он — один?

— Насколько я знаю, один.

— Ты подойдешь к двери. И будешь разговаривать.

— Не могу. Я болен. Вы ушибли меня.

— Бодрись. Я не люблю нытиков.

Он опять затих. Мы ползли под серым тяжелым небом через мрачные, покрытые облаками холмы. Солнце и звезды давным-давно скрылись, и мы с Москито за наши грехи словно двигались через серое пространство чистилища.

Наконец дорога нырнула ниже линии облаков. А еще ниже, с правой стороны между холмов, начались просветы плоского сероватого пространства, которое напоминало медленно текущую реку. Другая сторона залива была покрыта темной массой деревьев. На протяжении многих миль было видно побережье океана, которое то пропадало, то появлялось опять в зависимости от профиля дороги. В узкой долине, огороженной безлюдным берегом, показалась развилка. Я остановил машину.

— Куда ехать?

— Не знаю.

— Уверен, что знаешь, Москито. Одно из двух: либо ты пойдешь на риск встречи со Спидом, либо наверняка сядешь в федеральную тюрягу. А теперь говори, куда нам поворачивать? Куда ехать?

— Направо, — произнес он с грустью, — Отсюда не больше мили.