лидокаин.

– Приезжайте скорее в ресторан «Тургенев» на Чистых прудах, ему нехорошо, – прошептала девушка и дала отбой.

– Надо срочно ехать в «Тургенев», что-то случилось с Аркадием Всеволодовичем, – сообщила я, подхватывая следователя под руку и увлекая его к авто.

– Ну что же, там и поужинаем, – улыбнулся Оболенский, помогая мне забраться в салон машины.

* * *

В «Тургеневе» играла негромкая музыка, около эстрады танцевали несколько приличных немолодых пар, между которыми неприкаянно слонялся мой клиент. Его белая рубашка выбилась из брюк и была наполовину расстегнута, пиджак висел на одном плече, усы азартно топорщились, а глаза сверкали безумным огнем. Дальний столик, за которым я вчера оставила своего подзащитного, теперь украшал пустой графин из-под водки, одинокая рюмка и нетронутая тарелка овощного салата, которую он заказал еще при мне. Оценив ситуацию, я тут же бросилась к Аркадию Всеволодовичу, но меня на полпути перехватила насмерть перепуганная официантка.

– Вы пришли за мужчиной? – глазами указала она на Иванова. – Это вам я звонила насчет его?

– Мне, – призналась я, наблюдая, как клиент сосредоточенно танцует под музыку с самим собой. – И давно он так отплясывает?

– Не знаю, я недавно заступила, а моя сменщица говорит, что он уже был, когда она приступала к работе, – пожала плечами официантка. – И все это время ваш приятель мешает людям. Клиенты просят куда-нибудь его убрать, а мне жалко сдавать его в милицию – вроде бы приличный господин, только пьяный до безобразия.

– Большое спасибо, что вы проявили понимание, – поблагодарила я девушку. – Я вижу, ресторан у вас круглосуточный, что же вы не закрываетесь на санитарный час? Прекрасная возможность выставить засидевшихся клиентов.

– Распоряжение начальства, – фыркнула собеседница. – Полы протирают прямо при посетителях, чтобы не упускать клиентов. Вы не поверите, но один фрукт проторчал в зале четыре дня, пока жена за ним из Иркутска не прилетела. Вот он действительно замучил обслуживающий персонал – требовал, чтобы ему поставили песню «Мой номер двести сорок пять, на телогреечке печать», а у нас такой записи отродясь не водилось, у нас в основном джазовые композиции. А ваш приятель ничего, не скандалил. Интеллигентный мужчина, перебрал немного, с кем не бывает… – сочувственно улыбнулась официантка. – На столике лежит телефон, я и позвонила по последнему набранному им номеру. Это оказались вы, так что забирайте своего друга.

– Спасибо за понимание, – кивнул официантке следователь Оболенский.

– Уводите его скорее, пока администратор наряд не вызвала.

Лавируя между танцующими, Олег вместе с официанткой направился к столу Аркадия Всеволодовича, чтобы рассчитаться и собрать его вещи, а я принялась уговаривать клиента поехать домой. Господин Иванов об этом и слышать не хотел.

– Ты кто, женщина? – пьяно вопрошал он. – Тебя подослали меня убить? О-о-опорочить мое доброе имя? Я должен все время быть на лллюдях!

– Поехали ко мне, если домой не хотите, – увещевала я разошедшегося подзащитного.

– И-ишь, какая хитрая, – ловко выворачиваясь и оставляя пиджак и рубашку у меня в руках, погрозил он мне пальцем. – Э-это тебя Лидка подговорила?

Уладив дела со счетом, к нам подошел Оболенский. Неожиданно Аркадий Всеволодович проникся к Олегу теплыми чувствами.

– Ссс тобой не поеду, а вввот с ним я поеду, – пафосно сообщил он, доверчиво прильнув к плечу следователя. – Пппоедем к тебе, мужик? Ты ведь меня не бббросишь?

Олег заверил моего клиента, что будет ему вместо брата, после чего господин Иванов позволил надеть на себя скинутые в пылу борьбы вещи и дал увести из ресторана. Официантка, провожая нас до дверей, приняла от Оболенского щедрые чаевые, настоятельно советуя не оставлять нашего приятеля в одиночестве, раз он так плохо его переносит.

– И куда мы его повезем? – поинтересовалась я, запихивая сопротивляющееся тело клиента на заднее сиденье машины.

– Ко мне, раз уж я обещал быть ему братом, – усмехнулся Олег. – Мы так и не поужинали. Хочешь, закажем пиццу?

– Можно и пиццу, – утомленно согласилась я.

За то непродолжительное время, что я защищаю господина Иванова, я уже успела устать от его глупых выходок. Сначала подзащитный не говорит адвокату всей правды, затем на него нападает приступ мании преследования, и Аркадий от страха напивается до поросячьего визга. Утешало меня только то, что сумма, указанная в договоре на оказание адвокатских услуг, была весьма солидной, и я смирилась с ситуацией и согласилась закрыть глаза на художества подзащитного.

Прямо из ресторана мы поехали к симпатичному следователю Оболенскому, в которого за наше недолгое знакомство я почти успела влюбиться. Если бы не болезнь бабушки, я отдалась бы этому захватывающему чувству с головой, теперь же, подавленная свалившимся на нас с дедом несчастьем, я лишь утомленно улыбалась пьяному бормотанию Аркадия и тому, с каким кротким терпением Оболенский сносит все его закидоны. Если вдуматься, то компания подобралась хоть куда: следователь вез к себе в гости подозреваемого по делу, которое расследовал, в сопровождении адвоката, призванного этого подозреваемого от него защищать. Кому рассказать – не поверят! Борис бы смеялся до слез. При мысли о Борьке настроение мое окончательно испортилось, и в квартиру к Олегу я входила мрачнее тучи. Перешагивая через порог, я старалась идти с Оболенским в ногу, чтобы не слишком трясти повисшего на наших плечах господина Иванова.

– Заносим его в спальню, кладем на тахту, – на правах хозяина распоряжался Олег, я лишь послушно следовала его указаниям.

Скинув ношу в указанном месте, я почувствовала себя так, словно разгрузила вагон с углем. Усталая и опустошенная, я стояла в дверях и наблюдала, как Оболенский снимает с Аркадия ботинки, когда в комнату заглянул парнишка лет двенадцати.

– Снова майора из дома выгнали? – деловито осведомился он, с любопытством рассматривая меня нахальными рыжими глазами.

– Кирилл, познакомься, это Агата, – не отвечая на вопрос малолетнего наглеца, выдохнул следователь. – Агата, познакомься, это мой сын Кирилл.

Я так и прыснула со смеху, уж очень мне напомнил этот разговор беседу из «Алисы в стране чудес».

– Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса, – процитировала я Льюиса Кэррола, внимательно наблюдая за мальчишкой.

Он с пониманием усмехнулся, и я почему-то подумала, что мы станем друзьями.

* * *

Сидя в уютной гостиной, мы ели пиццу, и Олег рассказывал о своей бывшей жене.

– Мать Кирюшки ушла от нас к моему подследственному. Я тогда вел дело о банковских махинациях, вот к председателю совета директоров одного коммерческого банка Наталья и ушла. Теперь живет в Италии и хорошо себя чувствует. Про нас вспоминает два раза в год – на Рождество и на Кирюшин день рождения. Но я на нее не в обиде. Нам с сыном живется замечательно. Он у меня парень умный, начитанный, любит экстремальные виды спорта. А технически как подкован! В компьютерах разбирается получше нас с тобой, да-да, не смотри на меня так, я не вру. Так что и без Наташи не скучаем. Что это я все о себе да о себе? – вдруг спохватился Оболенский. – Расскажи теперь ты.

– У меня все отлично, – улыбнулась я. – Живу я хорошо, если не считать того, что бабушка в больнице с инфарктом, а лучший друг на меня обиделся и второй день не хочет разговаривать.

Я всхлипнула и уткнулась следователю в плечо. Олег отстранился и принялся гладить меня по щеке, приговаривая:

– Ну что ты, Агата, не плачь, все образуется. Теперь у тебя есть я, я не дам тебя в обиду. Ну, иди сюда, я вытру твои слезки…