другой, не он, выдрессировал ее делать такие вещи… Глубокая глотка, что ли, называется? А этот ее жест, это помахивание, когда она… Короче, Семга снимает шляпу, но он тут ни при чем. Он ее этому не учил. Здесь чужая рука, чужая выучка. Все чужое… Чужое!..

Вот тогда он и полез смотреть список контактов в ее «Скайпе». Чистота. Голяк. «Шифруется, заметает следы», — понял Семга. Вот сучка. Интересно, попал ли удаленный список в эту, как ее… мусорную корзину? И можно ли его оттуда восстановить? Про корзину Семаго что-то слышал краем уха, но где она находится и как искать там этот чертов список, что с ним потом делать… Этого он не знал. После минутного тыканья в клавиши компьютер подвис. Семга потыкал еще, грохнул по клавиатуре кулаком. Экран стал белым, часики на курсоре задумчиво крутились. Семга встал, закурил, снова прошелся к окну и выглянул на парковку. Когда он вернулся, экран вроде как ожил, только в «Скайпе» появились несколько новых окон. На глаза Семге попалась надпись: «Последние сообщения». Он ткнул в нее курсором…

Когда он закончил читать, в голове мерно и громко — тук, тук, тук — пульсировала кровь. Сучка, думал он. Вот ведь сучка. Ох, сука-а… Раньше он просто не знал, что в «Скайпе» можно еще и переписываться, послания всякие писать. Наташка знала. И переписывалась. Какой только херни она там не понаписала… Видите ли, всегда мечтала, чтобы ее отымели на капоте роскошной машины в позе «зет»… Что за поза такая?.. И трижды в день… И ей, оказывается, безумно нравится держаться за мужские яйца(!), когда входишь в поворот на 100 километрах в час… Бред какой. Как она еще не поотрывала ему яйца, этому своему Гарику? Или Харику?.. Семга не знал, как правильно читается по-английски прозвище этого урода. Наверное, все-таки Гарик. Хуярик. И он преподает вождение в «АСе». Судя по записям, Наташка встречалась с ним как минимум дважды, а сегодня была намечена поездка в мотель «Рябинушка» на Можайском шоссе. Блядь, я вам сейчас такую «Рябинушку» покажу!.. Такая, блядь, яичница будет на капоте роскошной машины!..

Через минуту Семга, одетый и обутый, забежал на дорожку в туалет. Уже оттуда, из туалета, он услышал, как в двери громко повернулся ключ. Наташка вернулась.

— Сереженька-а! Ногами, чур, не бить! Мы с Надькой Буровой два сеанса в сауне взяли! — весело пропела она с самого порога. — Нажрались пива, представляешь?

Хлопнула дверь. Вошла. Бросила сумку у порога — бум! Положила ключи на полку — дзынь! Семга спустил воду, вышел из туалета, выключил за собой свет.

— Пьяные, ка-а-ак две деревенские лошки!.. Я полдня потом… просыхала в баре… за руль… сесть… боялась…

Голос ее постепенно затухал по мере того, как Семга медленно, в гробовом молчании, приближался к ней из темноты коридора.

— Говорю же, с Надькой Буровой, ну… Позвони, если не веришь… — пролепетала она, с испугом уставившись на мрачное Семгино лицо.

Он встал перед ней, постоял. Наташка смотрела из-под свежевымытой челки, старалась выдержать его взгляд, зарумянилась даже — то ли от напряжения, то ли от смущения. Потом сразу побледнела, отвела глаза.

— Дорогая, тебе случайно не мешает та статуэтка, ягуар на капоте? — спросил Семга ласково. — В жопу не врезается? Ну, когда тебя там имеют в той самой позе «зет»? Что это за поза, кстати?

— Какая еще поза? — буркнула Наташка и отступила к двери, рукой нащупала замок. Она все поняла.

— Хрен ее знает, солнышко. Я даже примерно не представляю, что за поза такая, отстал от жизни, понимаешь, старый скучный пень… А вы тут экстремалы все, асы продвинутые…

Его кулак прошел в сантиметре от ее головы, грохнул в дверь, которую Наташка только что приоткрыла, собираясь улизнуть. Дверь захлопнулась.

— Это Гарик тебя научил, что при входе в поворот надо за яйца держаться, а не за рулевое колесо? Серьезно, да? Ну и как, помогает?

— Чего? — моргнула Наташка.

Он взял ее лицо в ладонь, легонько сжал. Лицо смялось, губы сложились в бантик, глаза округлились. Она попыталась вырваться. Семга сжал сильнее.

— Сефёфенька!.. Я ффё объяфню!..

— Дура ты тамбовская. Была дура и осталась дурой. С ноутбуком, на «ягуаре», в шмотках своих дизайнерских — все равно дура. Вычистила список контактов на «Скайпе», думала, все шито-крыто, да? А сообщения удалить забыла. Надо инструкции читать. Изучать матчасть. Думать надо головой, а не жопой, ясно?

Семга развернул ее спиной к коридору, толкнул. Наташка запнулась ногами о свою сумку, чуть не упала, схватилась за стену. На бледных щеках краснели следы от Семгиных пальцев. Глаза горели.

— У нас ничего не было!! — взвизгнула она.

Семга расхохотался.

— Хочешь сказать, просто играли в «почту»? Как детишки в пионерском лагере?

— Да! Да-а!!

— А в «папу-маму» не играли, нет? — просюсюкал Семга страшным шепотом.

— Не-ет!!

Она была только напугана. Ни тени раскаяния, ни слез, ничего такого. Впрочем, это Семгу даже не удивило.

— Ну что ты мне мозги ебешь, сучка ты тамбовская? Чего отпираешься? — Он надвигался на нее, она отступала, ощерившись, как кошка. Коридор, гостиная, опять коридор, спальня. — Может, про Дуську какую-нибудь опять вспомнишь? Как тогда в ванной, когда ты цыцками перед ним трясла по «Скайпу»… а я тебя ждал, как последний идиот? Думаешь, я все схаваю? Перетопчусь? Буду и дальше горбатиться на своей работе, бабки отстегивать на всякие кардены с живаньшами — а Гарик твой Хуярик их с тебя будет сдирать под музыку! Машины тебе буду покупать за полсотни «тонн» — а он тебя оттрахает на капоте! Так, что ли?!

— Ага, перегорбатился он на работе!! — заорала вдруг Наташка, вскочила на кровать, как Ленин на броневик. — Только и знаешь, что водку там жрать с главконом своим, с Гуляевым! Являешься потом в позе питекантропа, рожей в пол! Эту позу ты хорошо изучил, ага! Вот так ты и горбатишься!

Семга попробовал схватить ее за ногу, но кровать, как назло, слишком широка — Наташка отскочила.

— Водку жрешь! Больше ничего!

Он быстро переполз по кровати, но Наташка оказалась еще проворней, соскочила на пол, метнулась в ванную, заперлась.

— А деньги твои — ворованные! — проверещала она из-за двери. — Сливаешь секреты налево, вот тебе и деньги! Кто тебе еще заплатит, болвану такому!

Он, что было сил, саданул ногой. Дверь выстояла.

— Ага! Испугался! — обрадовалась Наташка. — Значит, правду говорю!

— Выходи, сука!! — раненым тигром взревел Семаго.

— Я ментам позвоню! Или даже этим, фээсбэшникам! Все про тебя расскажу!! — Она просто ликовала там у себя, в ванной. — Пусть разбираются с тобой! Ага! Как с этим дружком твоим, с Мигуновым!

— Выходи-и-и, су-у-ука!!!

Продолжая разговаривать по телефону, Гуляев вынул папку из ящика, положил на стол. Семга потянулся было взять ее, но этим и ограничился. Торопиться в таких делах не стоит. Он спокоен, он трижды спокоен.

— …Так с наладчиков и спрашивай тогда! — рыкнул в трубку Гуляев. — А я что? Мои люди, что ли, упороли? Не-ет!..

Он поднял невидящие глаза на Семгу, медленно и широко раскрыл рот, словно собираясь то ли зевнуть, то ли загнуть тринадцатиэтажным. Затем рот захлопнулся, Гуляев обмяк и сказал устало:

— Хорошо, вызывай начальника цеха и старшого. Я сейчас буду.

Бросил трубку, встал, суетливо похлопал себя по карманам. Оглянулся на Семгу — вспомнил. Отдал ему папку.