остынет.

Как заранее предполагали миссис Грант и ее сестра, вечером, когда составилась партия в вист, осталось достаточно народу для какой-нибудь карточной игры, где каждый играет за себя, и, как всегда в подобных случаях, все с готовностию согласились, поскольку иного выбора у них не было. Недолго думая, решили играть в «спекуляцию»; и леди Бертрам скоро оказалась в тяжелейшем положении, поскольку ей предложили самой выбрать, во что она хочет играть, предпочтет ли вист или нет. Она заколебалась. По счастью, рядом был сэр Томас.

– Чем мне заняться, сэр Томас? Вистом или «спекуляцией» – что меня более развлечет?

На миг задумавшись, сэр Томас присоветовал «спекуляцию». Сам он собирался играть в вист и, должно быть, почувствовал, что, имея ее партнером, не очень и развлечется.

– Прекрасно, – ответила ее светлость, очень довольная. – Тогда, пожалуйста, «спекуляция», миссис Грант. Я совсем ее не знаю, но Фанни меня научит.

Тут, однако ж, вмешалась Фанни, с тревогой объявив о своем полном неведении: она в жизни не играла в эту игру и не видела, как в нее играют; и леди Бертрам опять было заколебалась, но все принялись ее уверять, что нет ничего проще, что это самая простая карточная игра, а Генри Крофорд самым серьезным образом стал просить у ней позволения сесть между ее светлостью и мисс Прайс и учить их обеих, и тогда все образовалось; сэр Томас, миссис Норрис, доктор и миссис Грант – само превосходство ума и чувство собственного достоинства – сели за один стол, а оставшихся шестерых мисс Крофорд рассадила за другим. Генри Крофорд, к его удовольствию, был посажен подле Фанни и оказался занят по горло, поскольку должен был распоряжаться картами двух игроков, как, разумеется, и своими собственными, ибо, хотя Фанни в первые же три минуты отлично овладела правилами игры, ему надо было еще ободрять ее, разжигать в ней жадность, ожесточать сердце, что было нелегко, в особенности же когда ей предстояло играть против Уильяма; а что до леди Бертрам, ему пришлось весь вечер быть в ответе за ее репутацию и удачу; в самом начале игры он успел помешать ей заглянуть в ее карты, и уже до самого конца ему пришлось каждый раз подсказывать ей, что с ними делать.

Он был отменно настроен, действовал со счастливой легкостью и превосходил всех прочих живостью, находчивостью и игровой дерзостию, что делало честь игре; и круглый стол был весьма отраден своим несходством с чопорной сдержанностью и степенной молчаливостью игроков в вист.

Дважды сэр Томас справлялся, довольна ли и успешно ли играет его благоверная, но тщетно: никакой паузы не могло хватить для его обстоятельной манеры разговора; и об успехах леди Бертрам мало что было известно до тех пор, пока после окончания первого роббера миссис Грант не подошла к ней и не поинтересовалась:

– Надеюсь, ваша милость довольна игрою.

– О да, конечно! Право, очень занимательно. Престранная игра. Я так и не знаю, в чем она состоит. Я только не должна заглядывать в свои карты, а все остальное делает мистер Крофорд.

– Бертрам, – сказал Крофорд немного погодя, улучив минуту затишья в игре. – Я вам еще не рассказал, что со мной произошло вчера, когда я возвращался домой. – Накануне они вместе охотились, и в разгар гона, на изрядном расстоянии от Мэнсфилда, когда оказалось, что его лошадь потеряла подкову, Генри Крофорд был вынужден прервать охоту и постараться доехать до дому. – Я вам говорил, что, проехав старую крестьянскую усадьбу, где растут тисы, я заблудился, а все оттого, что терпеть не могу спрашивать дорогу; но я вам не говорил, что мне, по обыкновению, повезло, – со мною всегда так: стоит мне в чем-то промахнуться, и промах непременно обернется выигрышем, – ехал я, ехал, и приехал как раз туда, где мне давно любопытно было побывать. Поворотил я за край бугристого поля и очутился посреди уединенной деревушки; вокруг пологие холмы, путь мне преграждает узкий ручей, который надобно перейти вброд, справа, на эдаком пригорке, стоит церковь, для подобного места поразительно большая и внушительная, и никакого дома вроде господского, только вблизи того пригорка с церковью виднеется один – скорее всего пасторат. Короче говоря, я оказался в Торнтон Лейси.

– Похоже на то, – сказал Эдмунд. – Но в какую сторону вы поворотили, когда миновали усадьбу Сиуэла?

– Никогда не отвечаю на такие коварные неуместные вопросы, но. даже если б я и стал отвечать на все, о чем вы могли бы спрашивать добрый час. все равно вы б мне не доказали, что это не Торнтон Лейси. потому что это был именно Торнтон Лейси.

– Значит, вы кого-то спросили?

– Нет, я никогда не спрашиваю. Но я сказал какому-то человеку, который чинил живую изгородь, что это Торнтон Лейси, и он согласился.

– У вас хорошая память. Я и забыл, что так много рассказывал вам об том месте.

В Торнтон Лейси ему предстояло вскорости поселиться, как было отлично известно мисс Крофорд; и она тем усиленней заинтересовалась покупкою билета Уильяма Прайса.

– И как же вам понравилось то, что вы увидели? – продолжал Эдмунд.

– Очень даже понравилось. Счастливчик вы. Там хватит работы на пять лет, до того, как он станет пригоден для жилья.

– Нет-нет, все совсем не так плохо. Скотный двор необходимо перенести, согласен. Но больше, по- моему, ничего не надобно. Дом совсем неплохой, и, когда скотный двор не будет его загораживать, к нему откроется вполне приемлемый подъезд.

– Скотный двор надобно убрать и на его месте насадить деревья, чтоб не видна была кузница. Фасад дома следует повернуть с севера на восток, чтобы главный вход и основные комнаты обращены были на восток, где вид и вправду прелестный. Это, без сомненья, можно сделать. Вот с той стороны и должен быть подъезд, через теперешний сад. А на теперешних задах дома надобно насадить новый сад – он будет очень красив, будет полого спускаться на юго-восток. Склон этот как будто нарочно для того и предназначен. Я проехал пятьдесят ярдов по аллее от церкви к дому, хотел все получше рассмотреть, и представил, как это можно переустроить. Нет ничего проще. Луга за будущим садом и за теперешним, что тянутся вдоль аллеи, на которой я стоял, и, изгибаясь, поворачивают к главной дороге, идущей через деревню, их все, конечно же, надобно объединить; луга прелестные, красиво перемежаются купами деревьев. Они, верно, принадлежат приходу. А если нет, вам следует их приобрести. Теперь о ручье – что-то с ним надобно делать, но что, я пока не решил. Есть у меня две-три идеи.

– Есть и у меня две-три идеи, – сказал Эдмунд. – И одна из них, что лишь очень немногое из того, что вы предложили касательно Торнтон Лейси, претворится в жизнь. Мне следует удовольствоваться куда меньшей красотою и украшением. Я думаю, дом и прилегающие к нему земли можно сделать удобными и придать им