– Мне он вовсе не кажется красивым.

– Красивым! Да кто ж назовет красивым такого коротышку. В нем нет и пяти футов девяти дюймов. А может быть, только пять футов и восемь, я и этому не удивлюсь. Я думаю, этот господин совсем нехорош собою. По моему мненью, эти Крофорды не очень-то ценное приобретение для нашего общества. Мы прекрасно обходились без них.

Легкий вздох слетел с губ Фанни – что тут можно было возразить.

– Добро б я не сразу согласился принести ключ, но ведь стоило ей пожелать, и я сразу пошел.

– Вы вели себя любезней некуда, и, мне кажется, вы шли очень быстро; но ведь, знаете, расстоянье тут немалое, отсюда и до дома и в самом доме, а когда люди ждут, они не умеют верно судить о времени, и каждые полминутки им кажутся за пять.

Рашуот поднялся и опять пошел к калитке и вслух досадовал, что тогда не было с ним ключа. По тому, как он стоял, Фанни почудилось, что он оттаял, и она решилась на еще одну попытку и потому сказала:

– Жаль, что вы к ним не присоединитесь. Они надеялись, что из той части парка им лучше будет виден дом и можно будет подумать, как его перестроить: а ведь, знаете, все это без вас не решишь.

Оказалось, ей легче удается отослать собеседника, чем удержать подле себя. Рашуот не остался глух к ее словам.

– Что ж, – сказал он, – если вы и впрямь так думаете, я лучше пойду; было бы глупо принести ключ понапрасну. – И, отворив калитку, он без дальнейших церемоний двинулся прочь.

Теперь мыслями Фанни всецело завладели те двое, которые так давно ее бросили, и, окончательно потеряв терпенье, она решила отправиться на поиски. Она пошла в ту сторону, и только собралась свернуть с главной дорожки, как до ее слуха донесся голос и смех мисс Крофорд; звуки приближались, и, пройдя еще немного по извилистой тропинке, Фанни оказалась с ними лицом к лицу. Они как раз возвращались в рощу из парка, куда вскоре после того, как они расстались с нею, их заманила незапертая боковая калитка, а побывали они в той части парка, в той самой аллее, куда Фанни мечтала попасть все утро, и сидели там под деревом. Таков был их рассказ. Они, видно, провели время приятнейшим образом и даже не заметили, как долго отсутствовали. Единственным утешением ей служили заверения Эдмунда, что он очень хотел вернуться за нею и, не будь она к тому времени уже такая усталая, конечно, вернулся бы; но этих его слов было недостаточно ни чтоб утолить боль оттого, что ее покинули на целый час, тогда как рассказал он всего о нескольких минутах, ни чтоб избавиться от известного любопытства, о чем же они беседовали все это время; и когда по общему согласию они стали собираться домой, Фанни охватило разочарование и уныние.

Через полтора часа после того как все вышли из дому, в конце уступчатого газона появились и миссис Рашуот с миссис Норрис, готовые войти в рощу. Миссис Норрис была слишком занята беседою и оттого не смогла двигаться быстрее. Разные неприятные неожиданности омрачили настроение племянниц, а вот ей это утро принесло одни удовольствия – ибо домоправительница, выслушав великое множество похвал тому, каких прекрасных здесь сумели развести фазанов, повела ее на сыроварню, рассказала все про здешних коров и дала рецепт знаменитого сливочного сыра; а после того как их покинула Джулия, им встретился садовник, с которым миссис Норрис свела весьма полезное знакомство, ибо наставила его по поводу болезни внука, убедила, что это лихорадка, и пообещала самое чудодейственное лекарство, а он в ответ провел ее в самые свои лучшие оранжереи и преподнес весьма любопытный экземпляр вереска.

Случайно встретясь, они все вместе направились к дому и там кто как мог в праздности проводили время – сидели на диванах, болтали о том о сем, листали «Куотерли ревью», – пока не воротились остальные и не наступило время обеда. Сестры Бертрам с обоими джентльменами пришли уже довольно поздно, и было похоже, что прогулка их не очень удалась и ничуть не приблизила к цели сегодняшнего дня. По их рассказам, они бродили в поисках друг друга, и когда все наконец соединились, это, на взгляд Фанни, произошло слишком поздно и для того, чтобы вновь воцарилась гармония, и, по общему признанью, для того, чтобы решить, что и как требуется переустроить. Глядя на Джулию и Рашуота, Фанни чувствовала, что не у ней единственной нехорошо на душе: о том же говорили их сумрачные лица. Крофорд и Мария были много веселей, и Фанни показалось, что мистер Крофорд во время обеда прилагал особые старания, чтобы развеять некоторую обиду тех двоих и восстановить общее хорошее расположение духа.

За обедом скоро последовал чай и кофий, а предстоящие десять миль обратного пути не позволяли особенно задерживаться, и с того времени, как сели за стол, все обменивались торопливыми замечаниями по пустякам, пока к крыльцу не подали ландо, и миссис Норрис засуетилась, взяла у домоправительницы несколько фазаньих яиц и сливочный сыр, обрушила на миссис Рашуот поток любезностей и, наконец, была готова первой ступить за порог. В тот же миг мистер Крофорд, подойдя к Джулии, сказал:

– Надеюсь, моя спутница не лишит меня своего общества, разве что на вечернем воздухе ее испугает такое незащищенное место в экипаже.

Джулия не ждала этого вопроса, но ответила любезным согласием, и похоже было, что для нее сегодняшний день кончится почти так же хорошо, как начался. Мария настроилась на нечто иное и была несколько разочарована, но уверенность, что подлинное предпочтение отдано ей, все же утешила ее и помогла как должно принять прощальные знаки внимания Рашуота. Ему явно было куда приятней подсадить ее в ландо, чем помочь взобраться на козлы, и этим он, видно, остался очень доволен.

– Ну, Фанни, видит Бог, ты прекрасно провела день, – проговорила тетушка Норрис, когда они ехали по парку. – От начала и до конца одно сплошное удовольствие! Ты уж так должна быть благодарна твоей тетушке Бертрам и мне, что мы позволили тебе ехать. Весь день знай себе развлекалась!

Мария была достаточно раздосадована и оттого прямо ей и сказала:

– Я думаю, вам и самой грех жаловаться, сударыня. Вон у вас сколько всякого добра на коленях, да еще вот корзинка между нами, она все время безжалостно ударяет меня по локтю.

– Дорогая моя, это всего лишь отросточек прелестного вереска, меня заставил его взять милейший старик садовник, но, если он тебе мешает, я тотчас же поставлю его себе на колени. Ну-ка, Фанни, держи вот этот сверток, да поосторожней, смотри не оброни, тут сливочный сыр, такой же превосходный, как тот, что подавали за обедом. Эта добрая душа миссис Уитикер никак не могла успокоиться, непременно хотела всучить мне какой-нибудь из сыров. Я противилась до тех пор, пока она чуть не заплакала, да притом я знаю, именно такой сыр очень любит сестра. Эта миссис Уитикер истинное сокровище! Она была просто шокирована, когда я спросила, дозволяется ли вино за столом прислуги, и она отослала прочь двух горничных за то, что они пришли в белых платьях. Осторожно держи сыр, Фанни. Теперь я могу отлично поместить другой сверток и корзинку.

– Чем еще вы разжились? – спросила Мария, не без удовольствия оттого, что Созертон так расхваливают.