На щеках Дарины змеились влажные дорожки — тяжко давался ей рассказ о далеком прошлом. Если тогда домне Мареш было двадцать, целых восемь лет с того дня прошло. А все, вишь, не заживает сердечная рана.
— У Вайорики совсем другое предназначение было — лунной богине служить. Нас ведь с детства готовили, ее в жрицы Тзеване, меня… Эх, всем было бы лучше, если б я родилась мальчиком.
Я понимающе кивнула. Понятно — наследница. Потому за наперсника господарева и сватали. Дракон полезными связями обрастал. Это ведь только на бумаге у нас все здорово — объединенная Валахия под сенью романской монархии, а копнешь поглубже — в каждом жудеце свой хозяин со своими законами и интересами, которые он блюдет вперед господаревых. Не уследишь, слабину дашь — расползутся как тараканы или, того хуже, под соседское крылышко переметнутся. Только успевай потом обратно свои земли воевать. Так что мотивы всех действующих лиц давней истории мне были понятны. Всех, кроме загадочной Вайорики. Но в лоб Дарину расспрашивать я пока не решилась.
— И как вы отца уговорили?
— Ты шутишь? Петру Мареш не меняет своих решений. — В голосе Дарины мне послышалась гордость. — Нашим единственным шансом было перетянуть на свою сторону Дракона.
— Вам это удалось?
— Нет.
— Фата Дарина окажет честь моему брату? — Бархатистый голос Влада вывел девушку из задумчивости.
— А как маэстру Димитру относится к тому, что наш брак вызван государственной необходимостью?
Брови Дракона иронично приподнялись.
— Не забивайте свою прекрасную головку подобной ерундой. Михай будет вам хорошим мужем.
— Хорошим — это каким? Послушным, покладистым, безответным? — Острый подбородок фаты дрожал от сдерживаемого гнева.
— Таким, как вам надо, — ответил господарь со змеиной улыбкой. — Свою часть договора он исполнит.
Дарина хотела вспылить, наговорить дерзостей, но не смогла. Равнодушие собеседника будто наложило на ее уста печать молчания. Она с силой швырнула в воду очередной камешек.
— Фата, вы разумная, взрослая девушка, — продолжал Дракон уже деловым тоном. — Каждый из нас получит от этого брака то, в чем нуждается. Вы — независимость от деспотичного отца и возможность устроить свою жизнь так, как сами пожелаете. Я — верного союзника в лице вашего батюшки. А Михай — здравомыслящую красавицу в спутницы жизни. Согласитесь, выгода очевидна…
На одно страшное мгновение Дарине захотелось выложить свой заветный козырь — младшую сестру. Но, передернувшись от отвращения к собственной слабости, она промолчала. Мареши не сдаются. С огнем в глазах и рычанием в глотке встречают они врага.
— Я хочу выслушать предложение без посредников. — Волчица провела кончиком языка по заострившимся клыкам.
Влад взглянул на нее с интересом:
— Как долго вы можете балансировать на грани трансформации?
— Господарь меняет тему разговора?
Пульсирующая боль прошлась по позвоночнику, Дарине невыносимо захотелось выпустить наружу низкий вой, уже зарождающийся в пылающем чреве. Ее состояние не укрылось от внимательных глаз собеседника.
— Издавна ваш род отличался от других семей оборотней. Некоторым из вас присущи черты, несвойственные другим перевертышам. Ваш отец может управлять погодой, мать, насколько мне известно, умела перекидываться в разных животных и даже птиц.
Дарина протестующее зарычала. Чужак, пришлый романин с такой легкостью выкладывал заветные тайны ее семьи!
Господарь вытянул перед собой раскрытые ладони:
— Каким талантом Тзевана наградила вас, фата? И за что? Ходят слухи, что пропозит вашего рода был земным супругом лунной богини…
Дарина взвыла, путаясь в завязках, гибким движением выскользнула из платья и в два огромных прыжка оказалась у кромки воды. Лошади тревожно заржали. Давно привычные к звериным ипостасям своих хозяев, они все равно не любили внезапных превращений. Еще две серых тени метнулись к озеру — это наскоро перекинулись Даринины охранники. Господарь стоял, скрестив руки на груди.
— Надеюсь, мы продолжим разговор, фата Мареш! — крикнул он улепетывающей со всех ног волчице. — Мне еще о многом нужно вас расспросить.
И эхо его слов, отражаясь от озерной глади, застревало в волчьей шерсти морозными иглами.
Я покачала головой:
— Странно как-то. Получается, твое согласие ему и не нужно вовсе было?
— Ну да, — кивнула Дарина. — Ему хотелось о тайнах наших семейных побольше разузнать. Такой уж он человек — до знаний жадный.
Я на минуту задумалась. Такая жажда и мне близка. А вот то, что в своих стремлениях наш господарь на чувства людей плюет, вовсе его не красит.
— Давай уже домой собираться, — скомандовала Дарина, скидывая в плетеную корзину плоды нашей долгой стирки. — Пока доберемся, пока развесим, уже и спать пора.
Я неохотно поднялась, потягиваясь. Спина гудела, и больше всего мне хотелось прикорнуть на бережку и вздремнуть под шуршащий звук перекатывающейся речной гальки.
— А дальше-то как получилось с Михаем?
— Я тебе потом расскажу, — ответила скучная сестрица. — Как-нибудь при случае…
Потом мы не спеша поднимались от речки, перекидываясь ничего не значащими фразами, каждая думала о своем, заветном.
— А Антона ты как спровадила? Без членовредительства обошлось?
— Какого Антона? — равнодушно спросила Дарина, перехватывая поудобнее свою сторону корзины.
— Ну утром гость был. Ты еще меня отправила на охоту, чтоб без лишних ушей с ним поболтать.
— Ну что ты несешь, Ленута? Не было сегодня никого. Ты спозаранку сама силки проверять ускакала, даже не предупредила меня.
У меня волосы на голове начали шевелиться от подступающего страха. Я резко развернулась к подруге, отпустив свою часть ноши, схватила волчицу за грудки и заглянула в глаза. Дарина спокойно встретила мой взгляд, ее продолговатые зрачки послушно отразили мое встревоженное лицо.
— Был мужик. Антон звали. Здоровенная орясина. Ты его привечала, на тренировку со мной уговорила…
— Не было такого.
— Ты еще чихать начала, как только он в горницу вошел, — продолжала я, уже понимая, что ничегошеньки не добьюсь своими разговорами.
Дарина чихнула и покачала головой:
— Не помню…
Я зашипела и ринулась к дому, оставив сестрицу саму разбираться с чистым бельем.
Нет, ёжкин кот, я еще из ума не выжила! То есть, может, и выжила, но не настолько же! Точно мужика помню, и как в колено ему заехала, и как обманным выпадом раскрыться заставила. Вбежав во двор, я принялась метаться, высматривая в сгущающихся сумерках доказательства присутствия чужака.
Когда Дарина наконец вернулась домой, недовольно сопя и волоком таща тяжелую корзину, я ждала ее в горнице. С гордым видом я показала ей находку — витой пастуший кнут, найденный мной на том самом месте, где я его после баталии оставила.
