— У меня сейчас будет сердечный приступ. Гарриет, поговори с ним. У меня сердечный приступ.

— Сэм, если вы можете говорить об этом, у вас нет никаких приступов. — Он уже сталкивался с подобным его поведением.

— Тэд, это я… Гарриет. Сэм сидит радом.

— Как он?

— Сейчас мы не можем с тобой говорить. Ты ужасно расстроил нас своими известиями. У тебя железные нервы. — И она повесила трубку.

В течение недели Тед обычно являлся домой около шести; они с Билли вместе обедали, он купал его, после чего они ещё немного играли. Тед что-нибудь читал ему, и примерно в половине восьмого Билли шёл в кроватку. Полтора часа пролетали незаметно. Уик-энды, когда не было Этты, тянулись долгими ровными часами, которые надо было не просто чем-то заполнять, но и стараться, чтобы Билли был доволен и чем-то занят. Немалое время Тед заполнял путешествиями по Нью-Йорку для закупок и других занятий. Это обычное утро он планировал уделить посещению Музея Естественной Истории. Но у дверей звякнул колокольчик, и на пороге показались родители Джоанны. Стремительно миновав двери, они кинулись осматривать апартаменты, как сапёрный взвод в поисках взрывчатки. Настежь распахнув двери в детскую, они обнаружили малыша сидящим у телевизора, и ошеломили его каскадом поцелуев, объятий и кучей ярких книжек. Осмотрев весь дом и собственными глазами убедившись в отсутствии дочери, Гарриет объявила: «Её здесь нет!»

Сэм, лично обойдя дом, словно стараясь найти какое— то важное доказательство, перевёл взгляд на Билли, который не сдвинулся с места — «Электрик Компани» представляла своего Человека-Паука, который произвёл впечатление даже на дедушку и бабушку из Бостона. Стоя над годовой мальчика, Сэм поцокал языком и тяжело опустился на диван.

Они выглядели довольно привлекательной парой. Она была миниатюрной женщиной лет пятидесяти с небольшим, с волосами, тронутыми натуральной сединой, с тёмными глазами. Он же обладал приятными чертами грубоватого лица, был крепок и подтянут, со снежно-белыми волосами. Тед уже и подзабыл, какими они могут быть напористыми. Хотя Джоанна была их дочерью, и в Билли тоже текла их кровь. Он глубоко заблуждался, подумав было, что ребёнок не так уж их волнует.

— Что ты можешь сказать в своих объяснениях? — высокопарно потребовал от него ответа отец Джоанны. Похоже, что всю дорогу от Бостона он репетировал свою роль.

Тед перечислил обстоятельства, связанные с уходом Джоанны, точно передавая её слова и стараясь сохранять репортёрскую бесстрастность — надеюсь, вы ответите мне таким же отношением? — и они внимательно выслушали его, щуря глаза, словно он объяснялся с ними на каком-то иностранном языке.

Она никогда не доставляла никаких хлопот, — сказала её мать.

— Ну, так теперь она изменилась, — ответил Тед, придерживаясь своей точки зрения.

Они ничего не понимали. Они вручили ему прекрасную девочку, и вот что он с ней сделал. Они начали вспоминать об успехах Джоанны времён её детства, в дни, предшествовавшие появлению Теда, забыв о том, что он сидит тут же — помнишь, какой хорошенькой она была в тот вечер, когда… Затем они погрузились в долгое молчание. Из спальни Теда раздался голос Билли, который спрашивал, может ли он посмотреть «Улицу Сезам». О, этот ребёнок, этот малыш. Вскочив, они кинулись в комнату, дабы убедиться, что уж он-то здесь; они снова стали безостановочно целовать его и обнимать, а он переводил глаза с одной на другого, смущённый, почему эти люди тискают и целуют его в то время, когда он хочет смотреть телевизор. Они обошли весь дом, проверяя решётки на окнах. Как Тед справляется с делами? Он же не подготовлен к тому, чтобы самому заботиться о ребёнке. Кто его экономка? А он слышал о сиделке; которая похищала детей и убивала их? Почему Билли так много сидит у телевизора? Что он ест? Кто смотрит за его одеждой? Он старался отвечать на все их вопросы. Но его ответов они не слушали. Они продолжали осматривать дом.

— Конфеты? У вас в доме конфеты? — спросил фармацевт. — Разве ты не знаешь, что сахар вреден для организма, а леденцы плохо действуют на зубы?

Пусть они в Бостоне не волнуются, заверял их Тед. Они выразили желание встретиться с миссис Валевской, чтобы она лично доложила им, чем она занимается весь день. Он отказал им в этом. Они решили взять Билли с собой в зоосад. Он сказал, что это было бы неплохо, но не будут ли они сетовать относительно Джоанны, расстраивая Билли? Они снова вспомнили свою дочь.

— Мы хорошо воспитывали её. И я не знаю, как ей тут жилось, — резко сказала Гарриет.

— Вы и сами должны понимать, в чём дело, — ответил Тед. — Может быть, она была слишком избалована и, столкнувшись с трудностями, повела себя, как балованное дитя.

— Тс-с-с! Тут ребёнок! — предупредила его Гарриет.

Снова обрушив на ошеломлённого Билли град поцелуев, они повели его в зоопарк, а Тед отправился в соседний кинотеатр, где посмотрел вестерн, единственным достоинством которого было то, что он не оказал на него ровно никакого воздействия. Все вернулись во второй половине дня, у Билли слиплись губы от съеденных им леденцов, а рубашка была в пятнах от пиццы. Счёт игры: Ребёнок — 2, Фармацевт — 0. Они решили остаться в Нью-Йорке ещё на день, предпочтя номер в мотеле дивану Теда, который он предложил им, стараясь быть вежливым.

Наутро Гарриет и Сэм появились у их дверей к восьми часам» готовые к путешествию по городу. Билли выразил желание снова отправиться в зоосад, и они пошли будить животных, вернувшись около полудня.

— Нам пора топ-топ, — сказала внуку Гарриет. Топ-топ в Бостон, топ-топ в Линн, если будешь зевать, не успеешь в кровать. Детские игры, которыми Джоанна любила забавляться с Билли. Воспоминание промелькнуло перед Тедом. Теперь в доме от него ничего не осталось, кроме слабых отголосков.

— Если вы что-то услышите от Джоанны, — сказал он им, — передайте ей… — он замялся, не зная, что сообщить, — что у нас всё прекрасно.

— В самом деле? — осведомилась она. — Ты в самом деле считаешь, что у вас всё прекрасно?

Следственная группа рассталась без рукопожатий. Родители Джоанны сделали свои собственные выводы. Они сочли Теда виновным в том, что их дочь покинула свой дом.

В течение последующих недель, когда стало окончательно ясно, что Джоанна Крамер в самом деде оставила своего мужа и своего ребёнка, окружающие стали видеть в её поступке то, что они считали необходимым для обретения внутреннего спокойствия. Ларри сказал, что наконец-то Теду представилась прекрасная возможность заняться самим собой. Тед ответил, что пока он не испытывает интереса к общественной жизни, она не занимает его мысли. «Кто говорит о твоих мыслях? — удивился Ларри. — Если у тебя есть приятель, Тед, он просто обязан позаботиться, чтобы тебя расшевелить».

Взгляды родителей Теда располагались на другом конце спектра мнений. Самым важным для них было — ситуация с браком. Положение, в котором он очутился, волновало их несколько меньше.

— Мы ещё даже не разведены.

— Так чего же ты ждёшь? — спросила его мать.

Надо было начинать юридические процедуры. По совету Дена, к которому он обратился в поисках юриста, Тед направился к достаточно известному адвокату, который специализировался на бракоразводных делах,

— Люди не станут осуждать тебя за развод, — сказала ему мать. — Я всем говорю, что вы уже развелись.

— Сомневаюсь, что это событие станет широко известно в штате Нью-Йорк,

— Вовсе не смешно. Во всяком случае, я должна что-то объяснять. Я говорю, что мальчик остался жить с тобой, потому что эта шлюха завела роман.

Он переговорил с братом, отдалённым от него многими десятками миль; Ральф предложил денег. Тед отказался. Предложение займа было единственным, что пришло ему в голову в этот момент, и он передал трубку своей жене Сенди, которая сказала, что вообще никогда не любила Джоанну. Если бы её дети уже не были в столь зрелом возрасте, она могла бы на какое-то время взять Билли к себе. Отдав друг другу долг вежливости, они попрощались, чтобы в течение нескольких месяцев не испытывать необходимости в общении.

Тельма видела в Джоанне ангела мщения за все распавшиеся браки. Остановившись с кофейником в