– Я тебе хотела предложить, Настя, стать лицом бренда моего одного нового. Будешь дизайнером сумок и туфель, сделаем линию. Сейчас на русских звездах хорошие продажи можно сделать, – говорила Самсонова.

Настя слушала ее с преувеличенным вниманием, улыбалась, играла глазами. Я обернулась назад – 14-й друг Оушена смотрел на наш стол. Меня случайно затянуло в воронку этого взгляда… У-ух, как это бывает… Я с трудом вывернулась. А если бы он сидел рядом, кто бы устоял?

Голливудская звезда – это символ мужчины, идеальная модель, у него не может быть возраста, жен, детей, паспортных данных, он просто герой, усовершенствованная версия человека. Изменить кому-то со звездой – это, считай, как с мечтой. И как можно ревновать к звезде? Все равно, что к Большому ковшу… Банкет уже превратился в общее застолье, люди ходили от столов к столам, анекдоты, взрывы хохота, залпы шампанского в моем животе… Лия с Красновой махали мне из-за загородки. С Красновой? Я отвернулась, сегодня мы с ними незнакомы, сегодня мы знакомы с известными людьми…

Настя встала, пошатываясь. Она, кажется, тоже была пьяна…

– Видишь, он уходит, пойдем скорее, поймаем его!

– Зачем? – прикасаться к звезде не стоит, если это идеальная модель мужчины, то от грубого столкновения с реальностью она рассыплется в прах, на мелкие хрустальные осколки. Я боялась не звезды, а собственной реакции.

– Пойдем, умоляю, пойдем со мной, мне одной неловко! Он ко мне в передачу должен прийти, продюсеры подтвердили, но я лично хочу… Надо зацепить его, чтобы точно не сорвался… Пойдем, вставай, Алена!

Мы пошли вперед, увязая в цепких широких расщелинах настила. Черт, туфли, кажется, окончательно испорчены…

Человек – шестое чувство стоял, посылая нервные импульсы всем, кто сейчас смотрел на него. Два огромных охранника отсекали саму мысль о приближении. Он искрил напоследок, понимая, что с его уходом исчезает смысл этой тусовки, ее горячее сердце, крепкий орешек.

– Hello, Bill! – пропела Настя самым нежным, самым ласковым своим голосом, так приманивают котенка к блюдечку с молоком.

Он сконцентрировал взгляд, посмотрел на нас исподлобья.

– Hi! – он оглядел Настю.

Она затараторила: tomorrow, night, «After-party» show…

– Sure!

Он взял ее за плечи, крутанул вокруг оси, покачнулся сам и схватился за мою руку, как за опору… Я, кажется, сплю, меня тоже надо щипать за задницу…

– О! – он уперся в меня глазами.

Близко, аж слепит! Я что, вижу звезду, бренд, сошедший на землю? Того самого человека, который так играет мускулами на экране, что видно, как переливается в них кровь, желание, мощь, сила победителя? И можно задохнуть порцию воздуха, хлебнуть микрочастиц, которые генерирует сейчас сам факт его присутствия… Поменяться молекулами…

– Gonna be cool! – он обнял нас с Настей. Рука, где эта рука?..

Сама судьба щипнула меня за задницу!

– Come together? Tomorrow? Good night and good luck! – он выпустил нас, выдал на прощанье небольшой сноп искр – улыбка, жест – и пошел вверх по лестнице к машине, которая ждала на выходе из банкетной зоны.

– Алена, он бог, бог! Ты видела, он меня схватил? И тебя тоже? Ты почувствовала, какие руки… Алена, знаешь, что это?!

Я знала. Это Армагеддон. Мне требовалась «Скорая помощь». От этого надо спасаться.

– Завтра на съемку приезжай пораньше, хорошо? Часов в девять. Мы успеем тебя отснять, а потом он приедет…

Настя влетела в 21.30, когда я, уже напомаженная, с петлей в вырезе жакета (Marni, с 30%-ной скидкой в бутике «Монте-Наполеоне») сидела в студии.

– Прости, я в салоне была. Эпиляция, массаж, целый день… Ты знаешь, у меня офигенная эпиляторша, я тебя к ней отправлю как-нибудь. Мы сегодня с ней такое сделали, ну, понимаешь…

Меня царапнуло, я была не готова выслушивать подробности о Настиной интимной жизни, тем более про те места, в которых эта жизнь концентрировалась.

Она села и тут же преобразилась. Даже стала еще моложе. Каждая мышца лица подтянулась. Скрестила ноги под 45 градусов. Так, значит, это лучшая поза. Я тоже села вполоборота. Сегодня мы обе были в красном. Интервью – это всегда маленький бой, и мы должны сыграть в эту игру. Она будет сейчас загонять, а я – уворачиваться и разить точными ударами.

Потом включились камеры…

Телевидение – особенный наркотик, его надо дозировать и продавать по 15 минут, как и говорил Уорхол. Больше – опасно, сносит крышу. А если бы это был еще и прямой эфир? Я поняла, чем болеет Настя. Если бы мне предложили – не как Волкова, променять буквы на деньги, а променять что угодно на славу, на возможность врубать в себя этот ток ежевечерне, – я бы согласилась, не глядя! Не думая, какой ломкой придется потом за это платить. Когда на тебя смотрит камера, полное ощущение, что в этот момент ты делаешь что-то настолько важное… Здравствуй, страна!

– Доброй ночи! В моей студии и на ваших часах ровно двенадцать. Это время программы «After-рarty». Время модных людей, роскошных вещей и светских новостей. Сегодня у меня в гостях полномочный представитель гламура, девушка, которая принадлежит к особой касте людей – тех, кто делает моду, роскошь и красоту культом. И заставляет нас с вами стремиться к совершенству и комплексовать от того, что оно недостижимо. Я рада приветствовать в этой студии главного редактора журнала Gloss Алену