Что еще? Луну ей достать с неба?
– Надо работать больше! Вы в последнее время заняты собой. Пиар, конечно, это хорошо, но вы излишне увлечены. На работе вас практически не бывает – вы то в Лондоне, то в Каннах. А журналом кто будет заниматься?
Я не поняла, к кому она ревнует – к телекамере или к Ведерниковой?
– Послушайте, давайте проясним тогда, на каких условиях я работаю, – сказала я.
В конце концов, мне это уже надоело!
– Вы хотите про условия? Сейчас Марину Павловну позовем.
– Дело не в этом. Не в деньгах.
– А в чем?
Она набрала внутренний номер:
– Марин, зайди ко мне.
– Я кто – издатель или главный редактор? Сейчас у меня, по сути, две должности.
– Вот именно, вы сидите на двух стульях, Алена, а это шаткое положение.
Вошла Марина.
– Что, опять смету увеличиваем?
– Нет, Алену воспитываем. Я хотела обсудить с тобой перспективы Алены как издателя. Можем прямо сейчас и про деньги поговорить.
– Поговорить всегда можем…
– Вы сколько у нас работаете? – Аня повернулась ко мне.
– Скоро год будет.
– Вот видите, а я вам деньги уже прибавляла! – заметила Волкова, закурив.
Мне стало неловко, как будто я чего-то требую.
– Кстати, у нас двенадцать зарплат, но одиннадцать номеров в году. Все-таки сдвоенный номер летом будем делать? – спросила Волкова у Затуловской.
– Да, не собрали рекламы на двенадцать, – ответила та.
– Плохо! – Аня нарисовала цифры на бумаге. – Как тебе, согласна?
Затуловская отшатнулась.
– Ань, мы не можем.
– Можем, можем… Хочу, чтобы Алена быстрее вертелась! – и она помахала перед моим носом бумажкой. Я взглянула… Неужели?! И отодвинулась подальше.
– А что, со стратегическим инвестором все уже решилось?
– Пока нет.
– Я, Ань, пошла, пока ты меня в угол не загнала! – Затуловская вышла и хлопнула дверью.
– Вы это получите, Алена, если готовы понимать меня.
– Пока не очень понимаю.
– Что непонятного?! Хватит вам буквы переставлять, ищите себе замену. Ищите нового главного редактора!
– Но я это люблю, буквы люблю…
Я не была готова вот так сразу расстаться с ними. Что я буду делать, подсчитывать деньги?
– Ерунду опять говорите! Вы деньги, деньги должны любить! Главный редактор – это не ваш уровень. Можете Лие пока пообещать, вам будет легче, Островская за вас работать будет. А там посмотрим.
– Пообещать? А если мы ее не назначим?
– Алена, я устала от вашей лирики! Какая разница, другую назначим! Вам практичнее надо быть. А вы все тут мнетесь, интеллигентничаете со мной. Чтобы делать глянцевый журнал, надо в этом жить – быть как девушки, которые читают глянцевые журналы!
– Да они же… – я зажевала слово «дуры», засунула за щеку, дома доем, – легкомысленные.
– Вы меня очень разочаровали сейчас! Они не легкомысленные, а практичные, приспособленные к жизни. А легкомысленные – те, которые не читают глянец. Вы поняли меня? Надо активнее включаться. Я вам давно говорила, окунайтесь, окунайтесь в нашу среду…
– Я уже по уши в ней, разве кто-то еще этого не понял?! – вдруг вылетело из меня.
Я прикусила язык, но поздно. Волкова помрачнела.
– Я пойду, Аня, у меня номер…
– Значит, вы теперь с Настей Ведерниковой дружите? – спросила вдруг Волкова, когда я уже открывала дверь ее кабинета…
– Ну так, у нас хорошие отношения.
