нескольких языках и топал ногами. Врученный Хедином кристалл силы потрескался, однако врата так и не открылись. Магия Разлома осильнела, козлоногие даже и не думали отступать, несмотря на погашенные отрядом Арриса и Ульвейна пирамиды. Видать, мало их выжгли, слишком мало, остальные приняли удар на себя.
В мельинскую ловушку угодил ещё один отряд Познавшего Тьму. Отряд, который никак не имел на это права.
– Не печалься, брат. – Аррис осторожно коснулся изукрашенного рунами гномьего наплечника. – Будем стоять, пока хватит сил. Мы стянули на себя, наверное, всех здешних козлоногих. Людям на востоке стало легче.
– Сейчас-то им-то стало. – Поток брани на миг прекратился. – А вот что потом с ними сделается, когда мы все тут поляжем? Что с гарратом будет без наших бомбард?! Он строго-настрого наказал вас выручить и вернуться!
– Вернёмся, – вдруг сказал Ульвейн. – Кристалл потрескался, но ведь запас его никуда не делся. Надо только подобрать правильное заклинание. Если нельзя пробить стену тараном, то, быть может, удастся сделать подкоп? Аррис, Арбаз – удержите тварей? Нужно, что бы они лезли как следует – и помирали бы тоже во множестве.
– Гм. Магия Смерти? – поднял бровь Аррис.
– Да. Удивляюсь собственной тупости, только сейчас додумался. – Ульвейн со стыдом покачал головой, шелковистые волосы мотнулись из стороны в сторону. – Как мы не заметили? Они же стали говорить. Выть, орать, вопить, реветь. Значит, что-то испытывают, что-то чувствуют, уже не просто зомби.
– Гаррат не любит некромантии, – проворчал гном, перезаряжая бомбарду. – И правильно, кажись. По мне, так подлая она штука!
– Согласен, – кивнул Ульвейн. – Но перед аэтэросом за неё я отвечу сам.
– Сколько ж тебе их перебить надо? – прищурился бородатый воитель.
– Чем больше, тем лучше, – усмехнулся тёмный эльф. – Тысячи, лучше – десятки тысяч. Разумности в них на ломаный грош, а нам надо собрать деньжат на дворец из чистого золота. И потом, Арбаз, вступит твой кристалл.
– Идёт. – Гном сжал кулаки. – Будут тебе твои тысячи, Ульв. А этот мир, клянусь бородой, ожидает такой фейерверк, что во веки вечные не забудет!..
– Повелитель! – Сежес нетерпеливо дёргала полог императорского шатра. Сеамни недовольно поморщи лась, натянула одеяло до подбородка. – Повелитель, важные новости!..
– Бароны сдались? Маги явились с изъявлением покорности? – Император застегнул пояс, машинально проверив, легко ли клинок выходит из ножен.
– Нет! – Чародейка едва не подпрыгивала, вся сияя, – в общем, вела себя совершенно несолидно.
– Мы пытались провидеть, что творится сейчас с козлоногими, – захлёбывалась Сежес. – Почему они не наступают – только ли благодаря жертвоприношениям Шести Орденов? И что оказалось, повелитель, – на границе тварей почти не осталось! Десятки там, где вчера кишели тысячи!
– Куда ж они делись? – тихо спросил Император, чувствуя, как замирает сердце.
– Они все на западе! – с торжеством выпалила Сежес, так, словно это было её личной заслугой. – На за паде, за Разломом – и там идёт такая волшба, что, повелитель, я готова была от зависти слопать собственную юбку!
– Не стоит смущать моих легионеров, равно как и Баламута, – невозмутимо бросил Император, услыхав за спиной тихий смешок Тайде.
– Кто-то заставил стянуться туда всех козлоногих! – Сежес даже не обратила внимания на шпильку. – Кто-то бьёт их в хвост и в гриву, так, что даже костей не остаётся!
– Те, кто выжигал магию пирамид, по-прежнему помогают нам, – тихо проговорила Сеамни. – Не знаю, кто они, откуда, чего хотят, – но помогают!
– Жаль только, не присоединились к нам в преддверии Всебесцветной Башни, – заметил Император.
– Боюсь, что и не присоединятся, – покачала головой чародейка. – Эта магия не от мира сего, не мельинская. И тем, кто бьётся сейчас с козлоногими, нет дела до наших собственных дрязг. Там чувствуется и ещё какое-то волшебство, но его я понять уже не могу. Несмотря на новые силы. Я бы и раньше этого не по чувствовала, но так уж совпало… да и пламя они распалили – выше неба.
– Что ж, возблагодарим судьбу за этот маленький подарок. – Император торопливо облачался в броню. – Нельзя терять ни дня. А Радуге послать гонца, чтобы немедля прекратили детоубийства. Конечно, они не послушают, но… А легионам – марш, марш, марш!..
…Радуга ещё пыталась сопротивляться. Когда Серебряные Латы вплотную приблизились к Мельину, мятежная часть Шести Орденов вновь прислала посольство, всё ту же Шённес, гордо бросившую, что «твоя неумная шутка нас не запугает» и что «Радуга больше не сдерживает орду. Она обрушится на тебя, неразумный и недостойный короны сын Императора, и тогда горе тебе!..»
– Не смею препятствовать, – ядовито поклонился Император. – И желаю удачи в столь благородном начинании.
…Голубиная почта вскоре принесла весть, что твари Разлома вновь поползли на запад, но теперь они не мчались, пожирая лиги, они едва тащились, в день одолевая едва ли восьмую часть обычного перехода легионов.
Конгрегация же решила Мельин не сдавать. Императора встретили наглухо замкнутые ворота и гордые знамёна знатных родов, щедро украсившие стены и надвратные башни. Легионы поломали бы зубы о столичную твердыню; всё, о чём в своё время толковал Брагге проконсул Клавдий, вышло бы справедливо и для имперской армии: крепкие и высокие стены, близость воды, обильные запасы.
– Скаррон, твой Девятый Железный останется здесь, – бросил Император, закончив объезд города. – Мятежники не должны высунуться за стены. Как это сделаешь – не мне тебя учить.
– А чего тут учить? – ухмыльнулся тот. – Костров побольше палить станем, манипулы под разными значками туда-сюда погоняем. Не впервой, повелитель! Ну, а когда разберутся да прочухаются – уже поздно будет.
– Всё верно. И помни, нужно не просто удержать их в городе – а и сберечь легион. Надавят – отходи, сдерживай, но не переусердствуй. Стоять насмерть сейчас нужды нет.
– Как же «нет», повелитель, а если они в спину войску ударят? – возразил командир Девятого легиона.
– Не успеют, – уверенно сказал Император. – Пока разберутся, пока развернут конницу – мы уже доберёмся до Нерга. А без всебесцветных вся эта Конгрегация… – Он покачал головой и усмехнулся: – Сама развалится.
– А козлоногие?
– А им сейчас не до нас.
– Не умеете вы, эльфы Тёмные, в осадах сидеть, – основательно и веско пробасил Арбаз, стягивая сапог и с наслаждением шевеля пальцами. – Времени-то всего ничего прошло, а вы уже стонете. Хорошо, что гаррат не слышит. Впрочем, даже услышь он, вам-то что – он добрый, милостивый, нет бы отправить лет на триста драконий навоз разгребать. Ну, чего хнычете, чего стонете? Вода у нас есть. Припасов маловато, что верно, то верно, но гном, если надо, и дольше протянет, хотя брюхо у нас куда вместительней вашего. Ты, Ульвейн, скоро заклятье закончишь? Козлоногих жжём сотнями, они уж и сунуться боятся, нам самим спускаться приходится. У меня заряды к бомбарде кончаются. – На лице гнома отразилась искренняя озабоченность. – Опять же людям от нас немалое облегчение. Твари стоят, как цепями к нам прикованные.
