Первый удар по скоплению войск в районе Надвин нанесла вторая эскадрилья под прикрытием четырех Як-1. Для повышения меткости удара Никонов перед целью перестроил эскадрилью в колонну звеньев. Над целью группа бомбардировщиков была обстреляна огнем зенитной артиллерии и атакована четырьмя истребителями ФВ-190. Групповым огнем стрелков и истребителями сопровождения атака была отбита, но наши истребители, связанные воздушным боем, несколько отстали. В это время к замыкающему самолету летчика Гилизидинова сзади приблизился истребитель Як-1 с бортовым номером «106» и, атаковав наш бомбардировщик, круто развернулся и ушел вниз. В результате на бомбардировщике было перебито управление моторами и разбит руль поворота. Летчик Гилизидинов, проявив выдержку, перелетел линию фронта, приказал штурману младшему лейтенанту Новокшенову покинуть самолет с парашютом, а сам посадил плохо управляемый самолет с остановленными моторами на фюзеляж около Лоева[194].

Приняв на посадку самолеты эскадрильи Никонова, по дороге на командный пункт прохожу мимо стоянки самолетов первой эскадрильи. Подготовка к вылету закончена, и все экипажи у самолетов ждут сигнала на вылет. Вот бомбардировщик с хвостовым номером «четверка», красная. Черепнов сидит на чехлах и время от времени поглядывает на командный пункт. Штурман Аверин лежит на спине и глядит в небо, а стрелки Клементенок и Швыдков дремлют, привалившись друг к другу спинами и закрыв воротниками лицо от пронзительного ветра.

— Как дела? — спрашиваю Черепнова.

— Готовы. Что-то долго сигнала нет на вылет.

Вскоре на задание вылетела группа в составе двух пятерок бомбардировщиков, возглавляемая Помазовским, для удара по скоплению войск противника западнее Надвин. На первом заходе над целью группа бомбардировщиков была атакована десятью истребителями ФВ-190.

Четверка истребителей противника атаковала и связала боем трех наших истребителей сопровождения, а шесть истребителей противника ринулись в атаку на бомбардировщики. Групповым огнем стрелки сбили двух «фоккеров», и их покинули летчики с парашютами, но остальные продолжали атаки на группу бомбардировщиков.

Когда самолет летчика Уткина, подбитый зенитным огнем, начал отставать, его атаковали два «фоккера», после чего он перешел в отвесное пикирование и разбился. Вместе с Уткиным героически погибли штурман младший лейтенант Крупенников, стрелок-радист Франчок и воздушный стрелок Швабовский.

На втором заходе был сбит двумя «фоккерами» и упал около Надвина бомбардировщик младшего лейтенанта Морозова. Вместе с ним погибли штурман младший лейтенант Петров К. Н., стрелок-радист Смирнов B. C. и воздушный стрелок Фельдман М. Ц.

— Какой же рок витает над молодыми летчиками? За два дня мы потеряли три молодых экипажа! — воскликнул Рудь, выходя из самолета.

— Хоть не пускай их на боевые задания, — вздохнул командир полка Бебчик.

— А кто же тогда будет летать? — спросил Помазовский.

— Заколдованный круг, — сказал командир полка.

В этом тяжелом воздушном бою отважно сражался экипаж летчика Воеводина. Используя своевременный и искусный маневр самолета, стрелки этого экипажа сбили один истребитель противника и метким огнем не подпускали близко «фоккеров», атаковавших эскадрилью.

Летчик лейтенант Вячеслав Васильевич Воеводин был смуглый, высокий и стройный. Он отличался жизнерадостностью и общительностью. Смелый, решительный и искусный летчик, он не раз выходил победителем из кризисных ситуаций, возвращаясь на аэродром на израненном в воздушном бою бомбардировщике. Он совершил более 97 боевых вылетов, за что его грудь украшали два ордена Красной Звезды и орден Отечественной войны II степени. В 1944 году он был назначен командиром звена и закончил войну бомбардировочными ударами по фашистам в Берлине. После войны он успешно служил на командных должностях в ВВС, посвятив себя испытаниям и совершенствованию авиационного вооружения. После увольнения из Вооруженных сил Воеводин работал на командно-диспетчерском пункте одного из крупнейших аэродромов Подмосковья.

29 октября получили задачу нанести удар по резервам противника северо-западнее Надвина. Подготовили летный состав, в 10.30 доложили о готовности, но сигнала на вылет нет — плохая погода. Командир полка ушел на старт. Стороженко сел к телефону для связи с дивизией, а я пошел на стоянки еще раз проверить готовность эскадрилий к выполнению боевой задачи. У крайнего самолета второй эскадрильи меня встретил летчик Муратов.

— Товарищ майор, самолет и экипаж к вылету на боевое задание готовы, — доложил он.

Проверив полетную карту Муратова, я стал проверять полетную документацию штурмана Черногорского.

— Где ваша цель? — спрашиваю Черногорского.

— Как всегда северо-западнее Надвина, а на каком расстоянии, не указано. Будем искать.

Муратов, откинув со лба волосы, с тоской смотрит на низкие быстро бегущие облака, и говорит:

— Да, не будет погоды. При такой облачности можно было бы выполнить задание только одиночными экипажами.

Я соглашаюсь с ним.

— Может быть, вы разрешите нам, товарищ майор? — спрашивает Муратов.

Отвечаю, что разрешают сверху, и иду к следующему самолету.

У самолета командира эскадрильи Никонова встретил Рябова. Спросил его, как воюется.

— Воюем, мечтаем о победе, и каждый с победой связывает свои собственные надежды, а будущая победа, наверное, все их объединит, потому что без разгрома фашистов не может осуществиться ни одна наша мечта.

— Товарищ майор, с командного пункта сообщили, что вылет переносится на два часа, — доложил командир эскадрильи Никонов.

Проверив подготовку к вылету экипажей командиров звеньев второй эскадрильи, иду в третью. Здесь меня встретил Кондрашов и сообщил, что в эскадрилье проводится партийное собрание.

Под самолетом Воеводина собрались коммунисты эскадрильи. Принимают в партию мастера по вооружению Валентину Макееву. Смуглая, черноглазая, крепкая, Макеева уверенно отвечает на вопросы коммунистов. Штурман эскадрильи Чернышов в своем выступлении говорит, что Макеева обеспечила более ста боевых вылетов. Она в короткие сроки успевает подвешивать под самолет тяжелые бомбы, пополнить