«Fawlty Towers» и «Ripping Yarns». Оставшись у себя на родине, Маккартни бросил вызов холоду и дождю, местным барам, где кока–кола подавалась безо льда, телевидению всего с тремя телеканалами и запутанным дорогам. Кроме того, существовало еще и разорительное налоговое законодательство, заставившее «The Rolling Stones» временно перебраться во Францию, «Bad Company» — в Гернси, Дэйва Кларка — на год в Калифорнию и Мориса Гибба из «The Bee Gees» на остров Мэн.

Самому знаменитому жителю берегов реки Рай требовалась всего пара часов, чтобы добраться до McCartney Productions, а вылетев из аэропорта Gat–wick, что располагался в считаных милях от его фермы, он уже вскоре мог видеть своими глазами, что творится в Лондоне, Нью–Йорке или Голливуде. Сельская жизнь уже повлияла на творчество Маккартни — взять, к примеру, «Heart Of The Country» с альбома «Ram», «Country Dreamer» со второй стороны сингла 1973 года (записанного в домашней студии) или, позже, «Mull Of Kintyre» 1977 года.

Скрытый от посторонних взглядов лугами, лесами, дубовыми балками и каменными полами, Пол наслаждался тишиной и свежим воздухом; он даже написал статью о самом северном из своих жилищ для газеты в Кэмпбелтауне (за которую ему заплатили стандартный гонорар союза журналистов). Пальцы тридцатилетнего музыканта могли бы зажимать струны, однако они огрубели от возведения изгородей и заготовки дров.

Хотя он и не присоединился к Ринго Старру, который с головой ушел в светскую жизнь и прятал круги под глазами за зеркальными солнечными очками (с тех пор Ринго больше не появлялся без них на вечеринках), Пол вряд ли стал бы жаловаться на то, что в который раз упустил возможность блеснуть своим обаянием на очередном приеме, где более молодые поп–звезды окружали его, как только он переступал порог клуба.

Он получал достаточно внимания к своей персоне, встречаясь с местными жителями за утренним кофе, на благотворительных распродажах и родительских собраниях в близлежащих школах, куда, в отличие от Харрисонов и Старки, они с Линдой отправили своих отпрысков.

В Кэмпбелтауне и его окрестностях жизнь текла практически без изменений, год за годом, и самым значительным событием для горожан было посещение Полом и Линдой рука об руку бакалейной лавки. Рассеянный взгляд Пола не останавливался ни на ком из окружающих, он как бы охватывал сразу все пространство. Он не мог не заметить, что его появление в парикмахерской наделало много шума, как если бы сама королева сидела в кресле и созерцала, как мастер укорачивает ее драгоценные локоны.

И вместе с тем Пол запросто беседовал о дренаже, рождественских пьесах, размножении свиней и удобрениях — в общем, его жизнь не слишком отличалась от всех остальных.

Приглашая на ужин других родителей, Пол любил похвастаться успехами своих детей, а однажды даже пригласил своих гостей поужинать на кухне, посчитав, что гостиная не слишком располагает к непринужденному общению.

В отличие от Мэла Эванса, который перебегал загруженную Эбби–роуд, чтобы перекусить в закусочной картошкой и рыбой, Пол наслаждался полноценным обедом, ничуть не уступавшим тем, что готовила ему Линда, запивая его пинтой домашнего эля — на новой Manor Studios Ричарда Брэнсона. Окруженная почти со всех сторон лесом, расположенная в тридцати километрах к северо–востоку от Оксфорда, эта студия запомнилась «Wings» тем, что соседи вызвали полицию из–за шума — обычно дверь в студию была закрыта, но в ту дождливую ночь музыканты оставили ее открытой. Во время ежедневной рутинной работы за пультом группа отдыхала от скудного рациона захламленных студий, в которых им обычно приходилось бывать, — где пустая бутылка из–под лимонада могла стоять неделями на усыпанной крошками полке, а рядом валялась черная от грязи щеточка для чистки магнитофонных головок.

Как же приятно после всего этого было получать обед из трех блюд за огромным дубовым столом в тихом старинном зале с цветными витражами, скрещенными мечами на стенах, огромными деревянными балками и камином гигантских размеров, где порой полыхало чуть ли не целое бревно! Не вписывались в эту средневековую обстановку лишь бассейн и бильярдный стол — не говоря уже о студии, которой восторгались «Fairport Convention», Вив Стэншелл и столь же знаменитый в Америке, как Стэншелл в Британии, Фрэнк Заппа.

Из всех британских студий Заппа предпочитал те немногие, расположенные в Лондоне, которые на несколько шагов опережали своим техническим оснащением Manor— так, собственно, поступал и Маккартни, работавший над вторым альбомом «Wings», «Red Rose Speedway», аж в пяти местах, включая студию на Эбби–роуд. Самая дорогая часть процесса — это сама запись, однако для Маккартни все началось гораздо раньше: еще до того, как было назначено время сессии, Пол и компания скрупулезно отрабатывали каждый номер, что явно противоречило традициям «Wild Life».

Выступая в качестве продюсера, Маккартни взял на себя принятие важнейших решений — он определил количество дорожек, выписал перечень нужных инструментов и эффектов, не выпуская из виду ни малейшей детали. Шесть нанятых звукоинженеров не могли не уважать чрезмерную щепетильность Пола в таких вопросах, как, скажем, уровень реверберации для клавишных; одним из помощников Пола в кабинке режиссера был Глин Джонс.

Отчасти из–за того, что он был одним из главных сторонников Маккартни во время эпопеи с «Let It Be», Пол доверил Глину контролировать весь технологический процесс на записи «Red Rose Speedway». С тех пор как Маккартни записал «My Bonnie» с Бертом Кэмпфертом, он приобрел такой опыт работы в студии, что счел возможным писать инструкции и давать рекомендации по поводу уравнивания звука, варьирования скоростями, пространственного разделения и тому подобных вещей, пускай нужный эффект достигался едва ли не в двадцати процентах случаев. Устав от бесконечной возни со звуками и все более невыполнимых требований Маккартни, Глин поспешил отделаться от этого альбома.

Что же касается конечного продукта, названия вроде «Big Barn Red» и «Little Lamb Butterfly» отражали все большее погружение Пола в сельскую жизнь — и, кроме того, явились очередным доказательством того, насколько глубок его талант по части «музыки для старичков». Rolling Stone охарактеризовал «Red Rose Speedway» как альбом, «…изобилующий малоинтересной и сентиментальной чепухой». Послушать всех этих критиканов, так можно подумать, что Гэрет Гейтс после этого стал звучать как Фрэнк Заппа и Джими Хендрикс, вместе взятые. Конечно, Гэрет Гейтс, Уилл Янг, Питер Андерс и выросшие как грибы после дождя многочисленные бой–бэнды могли бы добиться того же успеха, вернув к жизни «My Love», какого добились ее оригинальные исполнители в 1973 году.

И вообще, как могли Rolling Stone, NME, Zig Zag и им подобные воротить нос от пластинки, которая в США целый месяц возглавляла хит–парады, опередив «Dawn», Элтона Джона, Бэрри Уайта, «The Osmonds», «The Carpenters», «The Stylistics», Стиви Уандера и Хэролда Мэлвина с его «Blue Notes» и прочие «причесанные» команды из «законодательницы мод» Филадельфии, заполонившие FM–диапазон невнятными голосами, бормочущими «я–тебя–люблю–крошка–ты–меня–любишь?» под треньканье гитары и завывание виброфона и деревянных духовых, наляпанное поверх навязчивых ритмов?

Маккартни, должно быть, перекосило от злости, когда в конце июня «My Love» сдала свои позиции, уступив место «Give Me Love (Give Me Peace On Earth)» Джорджа Харрисона, однако последняя продержалась на вершине лишь неделю, после чего на трон взошла последняя новинка от Билли Престона. Очередь Ринго наступила осенью, когда «Photograph» — написанная совместно с Джорджем — взобралась на вершину Hot 100. Вскоре Старру вновь улыбнулась удача — в январе, когда, скинув с почетного пьедестала «Keep On Trucking» Эдди Кендрикса, он царствовал в поп–музыке целых семь дней. Еще не кончился год, а Джон Леннон успел сказать свое веское слово синглом «Whatever Gets You Through The Night» (также халиф на неделю), на что «Wings» ответили славным «Band On The Run».

Вы читаете Пол Маккартни
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату