в два раза превышавшую смертельную, и его последними словами, обращенными к подружке, были: «Отстань от меня!»
В отличие от него Гарри Нилсон, который пил не меньше Муна, после удачной женитьбы и рождения старшего сына стал первым из сумасбродной компании Санта–Моники, кто смог выбраться из этой пропасти. С художественной точки зрения он подтвердил свой талант в таких удивительных композициях, как «Easy For Me», лучшем треке альбома Ринго Старра «Goodnight Vienna», однако жил он в основном прошлыми достижениями — в частности, в лондонском Уэст–Энде была осуществлена сценическая постановка «The Point» с участием таких звезд, как бывшие члены группы
До окончания своего контракта с компанией RCA Нилсон продолжал выпускать по альбому в год. В 1980 году для диска «Flash Harry» ему пришлось вновь призвать знаменитых современников, среди которых был и Джон Леннон, хотя дружба их в последнее время ослабла — из–за пресловутого «дурного влияния» Йоко. И действительно, большую часть следующего десятилетия он общался лишь с узким кругом избранных, постоянно ощущая недомогание, возможно, связанное со психостимуляторами, которые были чрезвычайно распространены среди элиты «суперзвезд» в 70–х годах.
Альбом 1993 года содержал новый вариант композиции «Only You» группы
Тем временем Леннон решил не ограничиваться уютным существованием, основу которого составлял его прошлый успех, и выяснить, что еще ждало его в жизни после интерлюдии в Санта–Монике, когда он не был способен строить долгосрочные планы. Похоже, все потихоньку приходило в норму. Невыносимая атмосфера восхваления, успешные хиты, брошенные на ветер деньги — все это ничего не стоило по сравнению со спокойной жизнью, которую, как ему казалось, он заслужил, с семейным благополучием и заботой о маленьком Шоне, которому он старался дать все самое лучшее — и особенно отцовское внимание, которого так не хватало самому Джону.
Радовало и вполне восстановленное здоровье — после всех физических и психологических нагрузок, пережитых им за 35 лет жизни. В первом треке своего альбома «Rust Never Sleeps», выпущенном в 1979 году, салонный бард поствудстокского периода Нейл Янг произносит такие слова: «Лучше сгореть, чем медленно погаснуть», отражавшие избитую идею о том, что нужно наслаждаться жизнью и умереть молодым, невольно воплощенную такими музыкантами, как Джимми Хендрикс, Джим Моррисон, Дженис Джоплин, Кейт Мун, Сид Вишес, а также многими другими, которых перемолола и выплюнула поп– индустрия. «Если Нейл Янг так восхищается этой философией, почему он не следует ей?» — спрашивал Леннон в одном из своих последних интервью.
Каждый следующий день его жизни был наградой, и Джон Леннон радовался ему, оставив попытки оправдать себя. И хотя он отгородился от мира, мир не забыл про него — по крайней мере, пока его произведения звучали на публике, как, например, ускоренная версия «Help» в исполнении «The Damned» в 1976 году или возрождение песни «Working Class Него» Марианн Фейтфул голосом, утратившим былую чистоту сопрано, на альбоме 1979 года «Broken English», который был так же популярен в студенческих клубах в 70–е годы, как плакат с изображением Че Гевары несколькими годами раньше.
Большая статья в NME, взывавшая если не к полномасштабному возвращению Леннона, то хотя бы к тому, чтобы он благословил ширящееся движение панков, не вызвала отклика у того, кто теперь был поглощен приготовлением успешно продаваемых любовных блюд, приправленных дешевыми откровениями. Ничего из написанного Джоном Ленноном не появлялось в чартах между запоздалым прорывом «Imagine» в лучшую британскую десятку в ноябре 1976 года и выходом «(Just Like) Starting Over» в ноябре 1980 года. От него не услышали ни единой новой мелодии или текста после «Cooking (In The Kitchen Of Love)», его добровольного вклада в альбом Ринго 1976 года «Ringo's Rotogravure». Какое право имел кто–либо требовать от него большего? Именно так он спросил журналистов во время короткой и неохотной пресс– конференции в Японии год спустя.
Леннон почти так же избегал публичной жизни, как великий бельгийский шансонье Жак Брель, который решил «раз и навсегда прекратить эту идиотскую игру» — тоже в 1975 году, — скрывшись там, где его не могли отыскать поклонники и пресса, то есть на затерянном в Тихом океане острове, где провел последние годы жизни художник Поль Гоген.
Брель и Леннон были не единственными, кто выбрал этот путь. Раздражающее шествие однодневок заставило Твинкл, лондонскую певицу с кукольной внешностью, которая в 1965 году выпустила хит «Terry», отказаться от карьеры поп–звезды в возрасте 17 лет.
Джеф Годдард, не менее известный, чем Твинкл, — он был автором имевшей в 1960 году оглушительный успех композиции «Johnny Remember Me» в исполнении Джона Лейтона — впал в депрессию после неприятных судебных разбирательств по поводу нарушения авторских прав в 1964 году. Это привело к его внезапному, хотя и обдуманному бегству в университет города Рединга, где коллеги только по его странной улыбке и слухам могли догадаться, что когда–то он был автором успешного хита. Быстро устав от неприятных и изматывающих будней шоу–бизнеса, в 1965 году группу
Дальше всех из «дезертиров» поп–музыки пошел Сид Баррет, чье расставание с
Ходили слухи о похожей судьбе Скотта Уолкера, харизматичного гитариста
Эти примеры — лишь верхушка айсберга, лишь часть тех артистов, которые, повзрослев в характерной для поп–музыки атмосфере буйной и вечной юности, сознательно решили опередить события и сойти со сцены, прежде чем их звезда закатится окончательно.
Тем не менее вопреки их желанию о них не забывали. По мере того как неизвестность углублялась, возникали слухи, в них смешивались самообман, искренняя вера и блаженная надежда. Возникали самые странные легенды. Подобно рассказам о чудовище из озера Лох–Несс, многие фантазии были заведомой ложью — о том, что Спенсер стал уличным проповедником, Кирвен нищенствует, а свихнувшийся Грин работает могильщиком. Брайан Пендлтон якобы не ответил на приветствие кого–то из сотрудников персонала «The Pretty Things», который столкнулся с ним в супермаркете «Virgin». Кто–то с жаром рассказывал, что Уолкер бродит по необитаемому острову где–то на Гебридах, как безумный Робинзон Крузо, а Кеффорд открылся только на смертном одре, проведя последние годы своей жизни в размышлениях о душе. Другие клялись, что самолично видели, как Жак Брель играет на гитаре в составе джазового ансамбля в одном из гавайских баров.
Однако, какой бы скучной ни была правда, имя Джона Леннона продолжало будоражить англоговорящую публику — точно так же, как Жак Брель волновал тех, кто говорил по–французски. Упоминание о Ленноне в период его так называемого «семейного затворничества» по–прежнему порождало массу странных историй о том, что видели и слышали якобы близкие к нему люди.
Самыми невинными были рассказы, что он постоянно слушал записи «The Goons», что он увлекся музыкой «нового века», единственным новым музыкальным направлением после джаз–рока середины 70–х годов. Сегодня она звучит в кабинетах модных зубных врачей. Что это — просто фоновая музыка, создающая настроение, или «музыка для всего тела», способная ослабить напряжение современной жизни? Выбираете ли вы ее так же тщательно, как три фунта картошки?