– Встретим – так будем драться! – крикнул Трубачёв, с силой сбивая палкой молодые кусты.

– Трубачёв, отставить! – прикрикнул Митя. – Во-первых, мы их не встретим, во-вторых, таких вояк никому не нужно, а в-третьих, наша прямая обязанность – возможно скорей убраться восвояси, чтобы не затруднить собой взрослых.

– Как – восвояси? Сейчас же? Домой? – разочарованно протянули ребята.

– Да над нами все смеяться будут – скажут, что мы струсили.

– Тут война, а мы «восвояси»! – возмущался Одинцов.

– Ну, а куда же нам? Конечно, по домам надо, – рассудительно сказал Саша.

– Конечно. В школу надо… – задумчиво поддержал его Сева.

Трубачёв был недоволен:

– Что мы, маленькие, что ли? В гражданскую войну и не такие, как мы, воевали!

– Я никуда не поеду! – решительно заявил Мазин.

– Я тоже! – крикнул Русаков.

Митя рассердился:

– Кто это смеет рассуждать, поедет он или не поедет! Как старшие решат, так и будет. (А старшие – то есть он, Митя, и Сергей Николаевич, – без всякого сомнения, посадят всех в вагон и вывезут. А потом Сергей Николаевич пойдёт на фронт, а может быть, и он, Митя.) И прекратить лишние разговоры! Давайте лучше слушать, не горнит ли Сергей Николаевич.

Но горна не было слышно. Митя с каждым шагом испытывал всё большее беспокойство. Что, если Сергей Николаевич не встретит их и потом будет искать в лесу? Поляна ещё хранит следы пребывания лагеря. Учитель, наткнувшись на неё, вероятно, поймёт, что Митя увёл ребят в село. Но что будет, если, не услышав ответа на горн, учитель двинется в глубь леса и, разыскивая отряд, напрасно потеряет время? Надо было бы как-нибудь дать знать, куда снялся лагерь…

Митя подозвал Трубачёва.

– Мы с тобой, брат, маху дали, – тихо сказал он.

– А что? – встрепенулся Трубачёв.

– Да надо было Сергею Николаевичу какой-нибудь знак на поляне оставить, что мы ушли в село.

– Знак? Я оставил! Мы с Одинцовым письмо в клеёнку завернули и над костром к железке привязали, – сообщил Васёк.

Митя просветлел:

– Ну, тогда всё в порядке! Если и разойдёмся, то он нас догонит.

Шли долго. Дорога казалась очень длинной и незнакомой. Несколько раз останавливались, прислушивались и хором кричали:

– Сергей Николаевич! Ау!

Но в лесу не было слышно ни одного человеческого голоса. Мазин и Русаков то и дело забегали вперёд – проверять свои дорожные знаки.

– До шоссе осталось два километра! – сообщили они.

Ребята заспешили.

До них доносились какие-то смешанные звуки: неясный равномерный шум, стук колёс, гудки машин. Митя сквозь деревья увидел красноармейцев. Они шли и шли ровным, широким шагом. Кое-где двигались за ними орудия, ехали грузовики, торчали вверх чёрные стволы винтовок. Ребята замерли.

– Красная Армия пошла на врага! – торжественно сказала Валя Степанова.

– Бойцы! Бойцы!

Ребята врассыпную бросились к шоссе. Митя перепрыгнул через глубокий ров, отделявший его от дороги, и остановился, с волнением вглядываясь в суровые лица шагавших бойцов. Увидев пионеров, некоторые из них поворачивали серые от пыли лица и улыбались. Ребята радостно ловили эти улыбки.

Сева Малютин, подняв вверх худенькую руку, махал и махал ею в воздухе. Петька схватил Мазина за плечо.

– Пойдём за ними! – возбуждённо зашептал он.

Мазин нагнул голову, раздумывая:

– Сейчас нельзя, не по-товарищески.

Трубачёв, Булгаков и Одинцов стояли на пригорке, освещённые лучами солнца. В немом восхищении они отдавали салют идущим в бой красноармейцам… И вдруг за сплошной движущейся массой, откуда-то с другой стороны шоссе, раздался призывный звук горна.

– Сергей Николаевич!!!

Митя схватил за плечо Белкина:

– Давай! Давай!

Тра-та-та-та! – изо всех сил забарабанил Белкин.

Учитель с горном в руках стоял по ту сторону шоссе. Он видел взволнованные лица ребят, видел Митю. Тягостное беспокойство, которое он испытывал в последние часы, сменилось в нём горячей нежностью. Он махал ребятам шляпой, время от времени подносил к губам горн и, раздувая щёки, горнил ещё и ещё, извещая их о том, что он здесь.

А бойцы шли и шли, новыми рядами выступая из-за поворота, не давая возможности Сергею Николаевичу соединиться с Митей. Шофёр давал гудки, мальчишки буйно волновались. Митя с трудом удерживал их.

Машина медленно двинулась по боковой дороге, по направлению к селу. Горн стал удаляться и звать за собой. Митя поспешно направился в ту же сторону. Теперь бойцы шли им навстречу, а Сергей Николаевич и ребята двигались по обеим сторонам шоссе.

За поворотом ребята бросились к учителю. Шофёр остановил машину и, улыбаясь, смотрел, как, отталкивая друг друга, ребята обнимают учителя, тянутся к нему со всех сторон, наперебой рассказывают, как они узнали про войну, как боялись разминуться с ним на шоссе, как шли и как хорошо было бы в лагере, если б не война…

Митя стоял в стороне, но, встречаясь с ним глазами, учитель кивал ему головой. И, когда наконец они протолкались друг к другу, Сергей Николаевич неожиданно крепко поцеловал Митю и, сжав его плечи, спросил:

– Ну как?

Веснушчатое лицо Мити зарделось, он смущённо улыбнулся:

– Да ничего!

И оба они понимали, что под этим «ничего» скрыта большая, только что пережитая тревога, а теперь им легче, потому что они вместе.

Отойдя в сторону от ребят, Сергей Николаевич крепко сжал руку Мите и серьёзно сказал:

– Ну, теперь всё в порядке. Сейчас вы поедете с ребятами прямо на станцию. Машину набьём до отказа. Кто не сядет, пойдёт со мной пешком…

– Они пойдут со мной! – перебил его Митя.

– Подождите. По приезде на станцию вы сейчас же отправите нам машину навстречу и договоритесь с начальником станции о вагоне.

– Сергей Николаевич, по-моему, вы это лучше сделаете! Время такое… я могу не договориться… Кроме того, большая часть ребят сейчас уедет; значит, останутся только шесть-семь человек. А вдруг поезд как раз подойдёт и я не буду знать, что делать? – решительно запротестовал Митя.

– Поезжайте, поезжайте! – уговаривал его учитель. – Если поезд как раз на станции, вывозите первую партию, а за нами посылайте машину.

Митя спорил. Учитель сердился, доказывал, потом махнул рукой и громко сказал:

– Хорошо! Значит, я возьму столько, сколько смогу, а вы будете ждать в селе возвращения машины.

Ребята одолевали шофёра:

– Вы за нами приехали? А почему на легковой? Лучше бы на грузовике…

– А откуда вы приехали – там есть уже война?