— Нет, я должен поговорить с ним сам, — продолжал настаивать Трент.
— Но…
— Пожалуйста, давайте прекратим эти пустые препирательства! И сходите за ним, если вам не трудно, будьте так любезны, — сказал он, подпустил в голос тревоги. Что, учитывая ситуацию, было совсем не трудно.
— Хорошо, — ответила секретарша. По ее голосу трудно было судить, была ли она рассержена или обеспокоена. — Но если бы вы вкратце могли объяснить мне суть, так сказать, проблемы…
— Нет, — коротко отрезал Трент.
Она возмущенно фыркнула, и в трубке повисла тишина.
— Ну, что там? — спросила Лори. Она стояла рядом, нетерпеливо пританцовывая с ноги на ногу, точно ей нужно было в туалет.
— Жду. Они пошли за ним.
— А что, если он не подойдет?
Трент пожал плечами.
— Тогда все пропало. Но он подойдет. Подожди, сама увидишь. — Ему и самому отчаянно хотелось верить в эти свои слова. Но он сомневался. И одновременно все же
— Наверное, мы позвонили слишком поздно.
Трент кивнул. Да, они действительно припозднились, и Лори прекрасно знала почему. Дверь в кабинет была сделана из толстого и крепкого дуба, и ни один из них толком не знал, как устроен замок. И Тренту хотелось, чтобы Лью возился с ним как можно меньше времени.
— А что, если он, возвращаясь домой, столкнется по дороге с Брайаном и Лиссой?
— Когда человек так взвинчен, весь на нервах, как в данном случае, полагаю, и будет, он не обратит внимания на них, даже если они станут танцевать перед ним на ходулях. Даже если они напялят на себя клоунские колпаки, — ответил Трент.
— Ну что же он не подходит к этому чертовому телефону? — воскликнула Лори, нетерпеливо поглядывая на часы.
— Подойдет, — сказал Трент. И в следующую же секунду услышал в трубке голос отчима.
— Алло?
— Это Трент, Лью. Мама у тебя в кабинете. Кажется, снова сильная мигрень, потому что она опять потеряла сознание. Я не мог ее поднять. Так что ты лучше приезжай домой и поскорее.
Трента не слишком удивила первая реакция отчима — он ожидал ее и именно на ней базировалась часть их плана, — но, услышав его слова, чуть не задохнулся от гнева, а костяшки пальцев, сжимавшие телефонную трубку, побелели.
— В моем кабинете?
Несмотря на гнев, голос Трента звучал спокойно.
— Прибиралась, наверное. — А затем подбросил еще одну приманку человеку, которого куда больше волновала его работа, нежели здоровье жены. — Бумаги разбросаны по всему полу.
— Выезжаю немедленно, — рявкнул Лью, а потом добавил: — И если там вдруг открыты окна, ради Бога, немедленно закрой! Приближается гроза, — и с этими словами, даже не попрощавшись, Лью бросил трубку.
— Ну что? — спросила Лори Трента, когда он тоже повесил трубку.
— Едет, — коротко ответил Трент и мрачно усмехнулся. — Этот сукин сын так разволновался, что даже не спросил меня, почему я дома, а не в школе. Пошли!
И они побежали к перекрестку Кленовой и Каштановой улиц. Небо потемнело, гром гремел почти непрерывно. Добежав до синего почтового ящика, что висел на углу, они увидели, как по всей длине Кленовой улицы, уходящей в даль, к холмам, начали загораться огни.
Лиссы с Брайаном еще не было.
— Мне очень бы хотелось пойти с тобой, Трент, — сказала Лори, но лицо выдавало ее. Оно было бледным от страха, а глаза — большие, расширенные, и в них стояли слезы.
— Это ни к чему, — ответил Трент. — Оставайся здесь, жди Лиссу с Брайаном.
Услышав эти имена, Лори обернулась и оглядела улицу. И увидела бегущих навстречу им сестру и брата с коробками для завтраков в руках. Они были еще далеко, и разглядеть их лица их было невозможно, но она сразу поняла, что это Лисса с Брайаном, и сказала Тренту.
— Вот и хорошо, — заметил тот. — Теперь вы, трое, спрячетесь за живой изгородью миссис Редлэнд и ждите, пока мимо вас не проедет Лью. Потом снова можете выйти на улицу,
— Я боюсь, Трент, — слезы побежали по ее щекам.
— Я тоже боюсь, Килька, — сказал он и поцеловал ее в лоб. — Но все скоро кончится.
И не успела она сказать что-то еще, как Трент развернулся и побежал по направлению к дому Брэдбери, что на Кленовой улице. И на бегу взглянул на часы. Было двенадцать минут четвертого.
Воздух в доме был жаркий и спертый, и это его напугало. Ощущение было такое, словно в каждом углу насыпали кучи пороха и рядом стояли люди, готовые в любую секунду поднести к ним горящие фитили. Он представил себе часы в «винном погребке», представил, как они безжалостно отсчитывают секунды и показывают сейчас
00:19:06.
А что, если Лью опоздает?
Впрочем, теперь уже поздно беспокоиться об этом.
И Трент бросился на третий этаж, жадно ловя ртом жаркий, заряженный угрозой воздух. Ему казалось, что весь дом ожил, что он шевелится, содрогается в такт каждой отсчитываемой часами секунде. Пытался сказать себе, что все это не более чем игра воображения, но как-то не слишком получалось.
Вошел в кабинет Лью, открыл наугад два-три ящика, вывалил находившиеся там бумаги на пол. На это понадобилось всего несколько секунд, но, заканчивая разбрасывать их по полу, он услышал во дворе шуршание шин. С улицы въезжал «порш». Сегодня мотор не чихал и не кашлял, очевидно, Лью хорошенько проветрил его быстрой ездой.
Трент выскользнул из кабинета и спрятался в тени, в самом дальнем конце коридора, где они просверлили первые дырки. Казалось, с тех пор прошла целая вечность. Сунул руку в карман за ключом, но не нашарил там ничего, кроме скомканного старого талона на завтрак.
Он стоял неподвижно, чувствуя, что весь вспотел, и одновременно ощущая озноб. А «порш» тем временем притормозил у дверей и мотор заглох. Вот открылась, а потом с грохотом захлопнулась дверца. Шаги Лью, он подходил к крыльцу задней двери. Тут раздался страшный раскат грома, словно дали залп из нескольких орудий. Тьму расколола ослепительная вспышка раздвоенной, точно вилка, молнии. Где-то в глубине дома с тихим подвыванием выключился мощный мотор. Испустил низкий приглушенный звук, похожий на лай, потом загудел снова.
Трент машинально сунул руку в другой карман и — о, счастье и чудо! — пальцы наткнулись на металлические зазубрины ключа. Должно быть, коротая время в парке, он машинально переложил его из одного кармана в другой, не осознавая, что делает.
Сердце колотилось как бешеное и подкатывало к горлу, воздуху не хватало, и он ловил его ртом. Трент стал потихоньку отступать назад, к чулану для чемоданов, шагнул в него, тихонько притворил за собой дверцу.
Лью шумно поднимался по ступеням, выкрикивая имя жены. Трент глянул в щелочку и увидел его: волосы всклокочены, стоят дыбом (ведя машину, он имел манеру откидывать их со лба), галстук съехал набок, на лбу крупные капли пота (какой высокий и умный у него лоб), глаза сощурены от ярости и
