ним совершенно спокойно, можно было подумать, что она вовсе не чувствовала себя пристыженно. Пожалуй, это и правда было лучшим выходом из положения.
Погасив сигарету, Рюмон закрыл окно.
Теперь ему стало совершенно ясно, что в Саламанку нужно было все-таки ехать одному. Когда отвлекаешься то на одно, то на другое, работа валится из рук. Нужно найти, в себе силы переключиться.
Рюмон оделся и спустился в вестибюль.
Выписавшись из гостиницы, он вышел на улицу. Пройдя через ближайшую арку, оказался на площади Майор.
Башня с часами на крыше муниципалитета в свете утра казалась светло-коричневой. Солнце стояло еще невысоко, и булыжники на мостовой были матово-влажными. Грузовики, нагруженные пивом и продуктами, сновали по площади во всех направлениях, образуя лабиринт, сквозь который торопливо прокладывали путь служащие и студенты.
Площадь переполняли запахи утра.
Рюмон глубоко вздохнул.
В сентябре 1936 года Куниэда Сэйитиро где-то на этой площади встретил японского добровольца Сато Таро.
Одно кафе на площади было открыто.
Рюмон заказал веснушчатому парню за стойкой кофе с тостом. Посетителей кроме него не было.
Рюмон стоял у стойки и ел, когда в кафе вошел Синтаку. На нем была белая рубашка и коричневый пиджак. Глаза за очками были немного припухшие.
Рюмон в какой-то мере предвидел его приход и поэтому особенно не удивился. И все же подумал: «Ну и нюх у него».
Они поздоровались. Синтаку обвел взглядом кафе и сказал:
– А где же моя сослуживица?
– Я ее сегодня еще не видел, – резко ответил Рюмон.
Синтаку встал рядом с ним у стойки и покачал головой.
– Куда это она, интересно, запропастилась? В гостинице ее нет…
– Наверное, пошла прогуляться. Хотите что-нибудь заказать?
Синтаку последовал совету Рюмона и заказал то же самое, что и он.
– Какие у вас планы на сегодня? – спросил Синтаку, помешивая кофе.
Этот парень считает себя его секретарем, что ли, – все планы ему знать надо.
Рюмон взял с подноса с фруктами апельсин.
– Сначала в исторический архив, потом прогуляюсь по городу, а там уж как получится. Постараюсь особенно не задерживаться – хорошо бы в Мадрид пораньше успеть.
Кадзама Симпэй говорил, что сегодня вечером будет аккомпанировать в ресторане «Лос Гатос». Рюмон хотел его послушать.
Синтаку взглянул на часы:
– Тогда давайте выедем… скажем, в три?
– Давайте. Я уже выписался из гостиницы и пойду прямиком в исторический архив. Вы с Тикако, я надеюсь, сумеете как-нибудь убить время.
На лице Синтаку появилась неопределенная улыбка.
– Может, я смогу чем-нибудь вам помочь? А то, получается, я зря приехал.
Рюмон снял кожуру с апельсина. Надо придумать ему какое-нибудь задание, не то пристанет, как репей.
– Правда? Тогда можно попросить вас купить путеводитель по городу и открытки? Потом, когда я начну писать статью, мне они наверняка пригодятся.
– Будет сделано, – проговорил Синтаку без особого воодушевления. Видимо, он уловил желание Рюмона отделаться от него.
– Обедать будем порознь и встретимся в вестибюле гостиницы, хорошо? Передайте это и Тикако.
Через десять минут Рюмон простился с Синтаку и направился по улице Майор на юг. Он шел той же дорогой, что вчера, и, пройдя между университетом и собором, вышел на улицу Гибралтар.
Там, прислонившись спиной к деревянной двери перед историческим архивом, его ждала Кабуки Тикако.
Рюмон инстинктивно обернулся назад. Синтаку нигде не было видно. Но опасение, что тот затаился где- то и наблюдает за ним, не проходило.
Тикако сделала шаг ему навстречу и проговорила, словно дразня его:
– Давно ли ты стал бояться людских глаз?
Рюмон ответил с некоторым раздражением:
– Нельзя было соглашаться ехать вместе с ним. Я ведь отказался, зачем же ты-то согласилась?
Он открыл дверь и, пройдя внутрь, оказался в полутемном помещении с земляным полом и широкой деревянной лестницей, ведущей на второй этаж.
Тикам пошла вслед за ним.
– Лучше возвращайся в гостиницу. Этот тип наверняка тебя сейчас ищет. Небось ждет не дождется, когда же наконец сможет прогуляться с тобой по городу.
– Я тебе мешаю?
– У него нюх – дай боже. Только я к тебе прикоснусь, и он уже скачет, непонятно откуда, тебе на помощь, как рыцарь на белом коне. Может быть, именно на это ты и рассчитывала, а?
Рюмон поднялся по лестнице.
Коридор на втором этаже выходил окнами во внутренний дворик и был залит теплыми лучами света.
Служащие архива озабоченно сновали вокруг с кипами папок в руках, и все были в белых халатах, не хватало запаха лекарств, не то это место вполне можно было принять за больницу.
Заглянув в канцелярию, в которую упирался коридор, Рюмон увидел мужчину в белом свитере, сидевшего за столом у компьютера. На носу у него были очки без оправы, щеки и подбородок заросли густой бородой.
Рюмон окликнул его, и тот обратил к нему бородатое лицо. Поднялся и подошел к двери.
Рюмон вручил ему свою визитную карточку и вкратце объяснил, что собирает материал о японском добровольце, сражавшемся в Испании во время гражданской войны.
Сотрудник представился: Грегорио – и медленно проговорил:
– В гражданской войне принимало участие немало иностранцев, но, насколько мне известно, японцев среди них не было. Или, быть может, у вас есть какая-то информация?
– В Интернациональной бригаде республиканской армии был японец по имени Джек Сираи, правда, его считали американцем. Есть немало свидетельств о нем, хотя отрывочных, и с ним, в общем-то, все ясно. Я же, по правде говоря, ищу записи о человеке, сражавшемся на стороне Франко.
– На стороне Франко?
– Да. В Японии мне рассказал о нем бывший дипломат, учившийся во время войны в университете Саламанки. В сентябре тысяча девятьсот тридцать шестого года он встретился на площади Майор с японским добровольцем, состоявшим в Иностранном легионе армии Франко. Я хотел бы знать, нет ли в документах, хранящихся в вашем архиве, каких-нибудь записей о нем. Например, регистрационные карточки солдат из Иностранного легиона…
Грегорио смотрел куда-то ему за спину. Обернувшись, Рюмон увидел, что рядом стоит Тикако.
Ему ничего не оставалось, как представить ее в качестве своей помощницы.
Грегорио поздоровался с Тикако и снова перевел взгляд на Рюмона.
– Если речь идет об армии Франко, то, боюсь, я ничем не могу быть вам полезен. В нашем архиве хранятся материалы только о республиканской армии.
Рюмон нахмурился:
– Что вы хотите этим сказать? На стене у входа вывеска «Государственный исторический архив. Отдел гражданской войны».
