– Церлина тоже во дворце? Неужели она явится на пир? Мне показалось, что ей известно, насколько распутен Дон Жуан.

– Да, она все знает. Тем не менее Церлина тоже приходит на праздник.

– Как неосмотрительно с ее стороны! Может, с ней хотя бы пришел ее жених?

– Да, Мазетто пришел с ней. Они помирились и снова вместе. Теперь они решили принять участие в празднике Дон Жуана. Мазетто должен поквитаться с ним.

– Опять будет драка? А может быть, еще одна дуэль? Стоит только появиться Дон Жуану, как он вынужден драться. Жалкий персонаж. Когда же, наконец, начнется бал?

– Бал начинается. Мазетто пришлось повременить со своим гневом.

– А что же Церлина?

– Она танцует.

– С кем?

– С Дон Жуаном!

– Но как же так, Лоренцо? С чего ей вздумалось танцевать с Дон Жуаном?

– Он все еще ей нравится.

– Церлине нравится мужчина, который хочет ее изнасиловать?

– Нет, мужчина, который льстит ей! Они станцевали контрданс, немецкую польку, менуэт. Они продолжают танцевать все танцы без разбору. Да, бал со проденем превращается в настоящий хаос. Внезапно раздается крик…

– Душераздирающий крик женщины. Ее голос сдавлен… Она бежит, не правда ли? Кто на этот раз?

– Ну разумеется, Церлина!

– Ах да, конечно Церлина. Получается, что Дон Жуан снова не достиг своей цели?

– Нет, не достиг.

– Кто теперь станет его преследовать?

– Донна Анна, ее жених, донна Эльвира…

– Но откуда они вдруг появятся?

– Ну, они тоже были на балу. Они хотели поймать Дон Жуана на горячем и заставить отвечать за содеянное.

– Разве Дон Жуан их не заметил? Это неправдоподобно!

– Они были в масках. Как на венецианском карнавале. Да, Джакомо, как у нас дома!

– Это гениально, Лоренцо!

– Ты тоже так считаешь?

– Просто гениально! Значит, теперь Дон Жуана преследуют пятеро. Опера не столько воспевает искусство соблазна, сколько учит преследованию. Но я все понимаю. Важен огромный размах! Дон Жуана будут преследовать, пока он с радостью не согласится бежать в преисподнюю! Я прав?

– Во втором акте события кардинально меняются.

– Неужели? Ну, посмотрим. То есть первый акт заканчивается балом?

– Да, он заканчивается. Сейчас мы как раз будем репетировать его финал. Теперь ты полностью в курсе событий.

– Благодарю, Лоренцо, теперь я действительно в курсе. Иди же, позаботься о своих актерах. Я сяду в задних рядах, чтобы никому не мешать. Немного посмотрю на репетицию, а затем незаметно уйду. Прошу тебя, не обижайся. Но ты сам понимаешь – все это из-за перепелиных яиц и устриц. Мне нужно немного пройтись, чтобы прийти в себя.

Казанова похлопал да Понте по плечу и медленно направился в конец зала. Создавалось впечатление, что синьору Джакомо тяжело идти. На сцене было полно народу. Лица актеров были веселы, но во взглядах застыл вопрос. Наверное, это и были деревенские парни и девушки! Да Понте упоминал их в тексте, потому что ему нужен хор. Замысел более чем понятен! Деревенскими гостями был ликующий, кричащий хор. Каждому приличному финалу нужен такой хор! Среди толпы гордо выступал писаный красавец Луиджи. Как петух, заблудившийся на своем же птичьем дворе! Дон Жуан принялся танцевать со своей Церлиной, отчаянно проталкиваясь сквозь толпу. Именно в этот момент раздался душераздирающий крик, похожий скорее на визг поросенка или на мяуканье кошки, которой наступили на хвост. Конечно, партию Церлины исполняла Катарина Бондини, супруга директора. Неужели она не могла как следует закричать? Такие женщины не умеют кричать, они могут разве что тихонько покашлять. Вот толпились три маски! Словно разбуженные ото сна шмели, они носились по сцене, то и дело наталкиваясь на кого-нибудь в толпе, потому что ничего не видели. Нужно было дать им венецианские маски. В них они видели бы лучше и не спотыкались.

Венецианские маски! Это была единственная оригинальная идея да Понте! Но во время венецианского карнавала не обойтись без искусства соблазна. Только в этом случае вышло бы что-нибудь стоящее. Сейчас же бал Дон Жуана был похож на полную неразбериху. Искусство соблазна сводилось еще к одной безуспешной попытке распутника овладеть Церлиной. Это было безвкусно, грубо и отвратительно! Хороша была только идея венецианского карнавала. Да, это была гениальная идея, словно она пришла в голову самому Джакомо Казанове! Почему бы и нет? Почему она не могла стать его идеей? С самой первой минуты пребывания во дворце графа Пахты Казанова собирался устроить прием. Праздник для всех, который каким-то образом должен быть связан с этой оперой. Пусть это будет венецианский карнавал! Внезапно Казанову охватило беспокойство, вызванное этой мыслью. Нет, он не мог более оставаться в театре. Не мог смотреть на плохую игру! Ему не терпелось создать что-то прекрасное, живое и остроумное. Ему хотелось противопоставить этому вялому кривлянью что-то в собственной постановке.

Казанова подал знак Паоло, и они почти беззвучно покинули театр.

– Надеюсь, что тебе это не понравилось? – спросил синьор Джакомо своего слугу.

– Все-таки мне понравилась мелодия «Viva la liberta!», синьор Джакомо. Она очаровывает своей новизной.

– Ты ее запомнил?

– Да, каждую ноту. Она все еще звучит у меня в голове.

– Хорошо, Паоло. Это отлично. Вскоре ты сможешь сыграть ее перед многочисленной аудиторией.

– Я, синьор Джакомо? Неужели вы позволите мне ее сыграть?

– Посмотрим. Подожди. Джакомо Казанова обязательно что-нибудь придумает.

После завтрака Моцарт медленно спустился по склону. Да, он был прав: на завтрак подали молодого и очень нежного на вкус фазана, слегка подкопченного, с ароматом шпика. Жаркое было полито соусом из каштанов. Моцарт запивал мясо красным вином и, похоже, выпил пару лишних бокалов. Нельзя было оставлять полупустой бутылку такого вина. Вино было отличное, как тяжелая огненная лава, мягко окутавшая все тело. Теперь больше всего Моцарту хотелось прилечь. В конце концов, он слишком устал.

Маэстро неуклюже вошел в дом. Только сейчас он обратил внимание на необыкновенную тишину. В этой деревенской глуши каждый оставался наедине с самим собой. Слышно было едва уловимое потрескивание огня в камине, тиканье часов, скрип половиц. Молчаливо глядели картины с деревянных панелей. Стены были украшены натюрмортами из фруктов, виноградных листьев и цветов, изображавших вечную весну. Моцарт ударил по двум клавишам клавесина. Звуки разлились по теплой и благоухающей комнате, словно песня диковинной птицы. Композитор невольно съежился.

Он снова поднялся и подошел к окну. Нужно было писать, писать и писать. Все кругом ждало этого. Но Моцарт вдруг понял, что ему не хватает городского шума.

Может быть, ему все-таки нужен этот шум для творчества? С ним сливались его ноты… Нужно отделаться от этих мыслей. Они не имеют значения. Нужно творить. Все давно уже ждут, когда он закончит оперу. Сегодня утром да Понте наконец-то дал ему текст последней серенады. Как и следовало ожидать, текст был бездарен: что-то о медоточивых устах и нежных сердцах. Кроме того, еще что-то о неутолимом желании. Звучала постоянная просьба: «Красавица, подойди к окну. Наконец-то подойди к окну…»

Эта небольшая серенада для красавца Луиджи… Да, черт побери, Моцарт начнет именно с нее, а затем перейдет и к остальному. Итак, Луиджи стоит под окном красавицы. На голове шляпа с белыми перьями. В руках мандолина. Можно без труда представить такую картину. Стройный парень похож на пылающую