– Без риска не обойтись, но наш патрон умеет держать их в повиновении. – Лиргисо осторожно потрогал длинную кровоточащую царапину на шее.

– У людей, которые работают на Лярне, тоже есть свой патрон. Некий господин Густав. Как эти два патрона между собой ладят?

Лиргисо откинулся в кресле и рассмеялся заразительным переливчатым смехом, словно она сказала что-то очень веселое.

– Они прекрасно ладят, кхей-саро. Без преувеличений, прекрасно!

– Ну а если они что-нибудь не поделят?

– Такое исключено. Знаете почему?.. Ладно, не буду вас мучить, все равно не угадаете… Это одно и то же лицо.

– Он человек или энбоно?

– И то и другое сразу, кхей-саро. Энбоно в теле человека. Ваша очаровательная гримаса выражает удивление?

– Меня удивляет легковерие энбоно. Преступник, которого в нашем мире разыскивают, чтобы посадить в тюрьму, морочит вам голову, и вы играете в его игру…

– Резонная догадка, но неверная, – Лиргисо улыбнулся распухшими губами, в полумраке блеснули его зубы. – Он уже на протяжении нескольких веков осуществляет свой план, меняя по мере надобности человеческие тела.

– Какое отвратительное извращение! – ахнул Тлемлелх. – Жить в человеческом теле, таком уродливом… Ни один достойный энбоно на это не согласится.

– Дорогой Тлемлелх, у него не было выбора. Как ты думаешь, почему мы храним тайну и не афишируем нашу деятельность среди непосвященных энбоно?

– Почему?

– А ты подумай, Тлемлелх, это полезное упражнение – особенно для таких, как ты. Тина не знает историю Лярна, но у тебя есть все исходные данные, чтобы с первого раза угадать. Если мы заявим о себе, в Могндоэфре такое начнется… – Откинувшись на спинку кресла, он смотрел на Тлемлелха, чуть прищурив свои круглые глаза, и ритмично шевелил слуховыми отростками. – Давай подскажу: кого энбоно боятся больше, чем Фласса, больше, чем аргхмо?

– Что?.. – еле слышно произнес Тлемлелх (переводчик повторял за ним с нормальной громкостью). – Злой Император, будь он навеки… Этого не может быть!

– Нашего патрона зовут Сефаргл, – с усмешкой закончил Лиргисо.

Тине это имя ни о чем не говорило, зато Тлемлелх завопил:

– Это же преступление против энбоно! Ваше тайное общество надо отправить во Фласс! Такого кошмара я даже от тебя не ожидал…

– Ну вот, видите, кхей-саро, – Лиргисо снова усмехнулся. – Типичная реакция типичного среднего энбоно… Поэтому нам и приходится обитать в тумане тайны.

– Хорошо, что я скоро умру, – после долгой паузы прошептал Тлемлелх. – Фласс поглотит меня, и я не стану очевидцем и жертвой новых ужасов под Изумрудным солнцем…

– Наконец-то ты признал, что я сделал для тебя доброе дело, – отметил Лиргисо.

Тлемлелх был настолько подавлен, что даже ударить его не попытался.

– А что натворил этот ваш Сефаргл? – повернулась к нему Тина.

Чуть-чуть расправив свернувшиеся в спирали слуховые отростки, Тлемлелх тихо ответил:

– Тогда произошел чудовищный геноцид. Лярн был центром Империи из шестнадцати планет, колонизованных энбоно. Теперь ничего не осталось, кроме Лярна, постепенно пожираемого Флассом. Правление Сефаргла, будь он навеки мертв (тут Лиргисо издал негромкий иронический смешок), у многих вызывало недовольство, и началось восстание. Пятнадцать планет-колоний Злой Император уничтожил… теперь это мертвые небесные тела, лишенные атмосферы. Трудно все это представить, но так написано в учебниках. Когда Сефаргл объявил об этом населению Лярна, восстание вспыхнуло с новой силой. Потом он применил оружие, породившее Фласс, я уже говорил тебе. С тех пор наша культура угасает, как россыпь слабо тлеющих угольков. Рано или поздно весь Лярн будет захвачен Флассом, и тогда мы исчезнем.

– Патрон хочет предотвратить столь душераздирающий финал, – вмешался Лиргисо, – но понять это способны лишь немногие избранные. Увы, наш несравненный, но недалекий Тлемлелх только что продемонстрировал характерное для большинства энбоно отношение к Императору. Изумительная кхей-саро, я буду вашим вечным должником, если вы позволите мне выпить глоток воды или лучше вина… Только не надо человеческих напитков, у них отвратительный вкус.

В одном из шкафчиков обнаружилось два десятка банок с газировкой валгрианского производства, в другом – несколько бутылок из материала, похожего на янтарь, запечатанных пробками, на которых были нарисованы изящные замысловатые значки.

– Вот это, – оживился Лиргисо. – Не могу выразить, как я вам признателен! А бокала для вкушения живительной влаги не найдется?

Бокала не нашлось. Аккуратно вывинтив пробку, он насмешливо прокомментировал:

– Из горлышка пьют только неги и чливьясы… И умирающие от жажды энбоно, если рядом нет никого, кроме представителя чужой расы и ополоумевшего от страха Тлемлелха.

– Жаль, что никто не видит, – вздохнул последний, когда Лиргисо приложился к бутылке. – Этот пижон так изничтожил свой статус, что никто из Живущих-в-Прохладе после этого даже отвечать на его приветствие не стал бы!

– А что здесь такого? – удивилась Тина.

– Пить из горлышка не принято.

Видимо, он считал, что этот комментарий все объясняет. Пожав плечами, Тина спросила:

– Кто такие Живущие-в-Прохладе?

– О, это самые совершенные, красивые, влиятельные, безупречные среди энбоно… Я принадлежу к их числу, и Лиргисо, к сожалению, тоже.

Лярнийский аналог аристократии?

Разбитые губы плохо слушались Лиргисо, струйки вина стекали по подбородку и по усыпанному драгоценными камнями нагому торсу. Кабину наполнил густой пряный аромат, настолько непривычный для человеческого обоняния, что Тина никак не могла решить, нравится он ей или нет. Сообразив кое-что, она взглянула на Тлемлелха:

– Послушай, а ведь юридически ты находишься не в таком уж слабом положении! Я имею в виду, если мы выберемся. Созданное Сефарглом общество действует нелегально, и если к Сефарглу у вас относятся так плохо, власти, безусловно, возьмут твою сторону. Думаю, больше у тебя неприятностей не будет.

– Тина, ты ничего не поняла! – Тлемлелх горько усмехнулся. – Ну да, Корпорация Поддержания Порядка арестует виновных, конфискует их имущество, только для меня все равно ничего не изменится. Лиргисо меня уничтожил. Пусть его притянут к ответу – после того, что со мной случилось в Обители Алых Цветов, спасти мой статус уже невозможно. Все будут надо мной насмехаться, никто не станет общаться со мной…

– Так пошли их подальше. – Она спохватилась, что употребила идиому. – То есть не обращай на них внимания. Можно жить и в одиночку.

– Ты говоришь безумные вещи. Нельзя жить в одиночку.

– Я предвидел, какова будет реакция Тлемлелха на наши тайные игры, – поставив бутылку на пол, сообщил Лиргисо. – Рано или поздно он додумался бы сообщить властям, началось бы расследование… Нам этого не надо, мы и так балансируем на грани. Слишком велика в массах истерия и ненависть к патрону. Тлемлелх, я был искренне опечален тем, что придется скормить тебя Флассу. Должен признаться, я к тебе по-своему привязан, ты так забавлял меня во время нашего совместного досуга…

Тлемлелх уже достаточно оправился, чтобы изо всех сил садануть его по лодыжке. Лиргисо удержался от стона, но поморщился.

– Тина, мы же договорились, что он меня бить не будет, – напомнил он с упреком.

– Хочешь, дам совет? Не говори ему гадостей, тогда он не станет драться.

– Лиргисо иначе не может! – фыркнул Тлемлелх. – В нем столько яда, что он сам отравится, если не будет выплескивать его на других.