– Во-первых, без меня не засыпать. А то может случиться так, что я вернусь – и обнаружу твой обглоданный труп. У меня есть мешочек с высушенными соцветиями глирксы, их аромат прогоняет сон. Спать будешь, пока я здесь, я-то при необходимости проснусь от малейшего движения воздуха. Во-вторых, если сюда что-нибудь полезет – сразу хватай и зажигай факел, вот они лежат, у стены. Подземные обитатели боятся света и огня. В-третьих… Супчик тебе понравился?

– Да, очень вкусный, – Ник в первый момент растерялся от неожиданного вопроса.

– Не только вкусный, еще и полезный. Усиливает иммунитет, ускоряет заживление ран и сращивание костей, и все такое. Это потому, что одна из приправ – семена плодов тамраги, священного дерева Прародительницы. Чистить их зверски трудно, и этим ты будешь заниматься в мое отсутствие, чтобы я, когда вернусь, смог без лишней возни приготовить поесть. Все понял?

– Да.

– Тогда пошли на экскурсию.

Дэлги встал, взял факел, снова повернулся к Нику, протянул руку – движения вроде бы неспешные, но в то же время стремительные и текучие, как всплеск волны. Если он так же двигается на арене, публика должна реветь от восторга.

Ник поднялся на ноги нетвердо. Если бы не посторонняя помощь, тут же и уселся бы обратно, потому что голова опять закружилась.

– Идем. Все посмотришь, а потом будет несколько часов для сна.

За вторым из занавесов зиял туннель. Извилистый, ощеренный выпирающими где попало каменными клыками, он то сужался, то расширялся, и не производил впечатления рукотворной коммуникации. Дэлги предусмотрительно придерживал Ника за локоть.

Боковое ответвление привело в пещеру с небольшим озерцом в обрамлении все тех же острых камней, торчащих из пола под разными углами наклона. Мокрая темная стена искрилась в свете факела, тишину разбивал стеклянный звук падающих капель.

– Здесь я беру воду. Ты за водой не ходи, сам натаскаю. А то, если навернешься тут с ведром, радости будет мало.

Они вернулись в туннель и скоро очутились в другой пещере – такой большой, что Ник в первый момент решил, будто они вышли под открытое небо, только снаружи безлунная ночь и обстановка странная.

Все вокруг в белесых гофрированных наплывах. Своды теряются во тьме. Ощущается сквозняк, но воздух затхлый. Издали доносятся еле слышные невнятные шорохи.

Ник только сейчас почувствовал – именно почувствовал, каждой клеточкой тела, – что над головой находятся тонны и тонны камня.

– Что, проняло? – усмехнулся Дэлги, наблюдавший за его реакцией. – Здесь у нас, между прочим, сортир. Понимаю, это шокирует, но больше негде, нельзя же справлять нужду около источника питьевой воды. Негигиенично. Вот крепление для факела, видишь? Один сюда не ходи, лучше воспользуйся ведром, которое с крышкой. Идем дальше, я тебе самое главное покажу.

Белесые фестоны и складки, обволакивающие скальную основу, с виду напоминали изнанку грибной шляпки, только окаменевшую, кристально твердую. Они и состояли из мельчайших кристалликов. Кое-где отливали розовым, фиолетовым или зеленым, сверкали алмазными блестками.

Это застывшее великолепие внезапно оборвалось, впереди разверзлась пропасть. Слабые шорохи и бульканье доносились оттуда. Из бездны торчали вразброс каменные островки, одни с округлыми, другие с плоскими верхушками, их основания терялись во мраке. До ближайшего около двух метров от края обрыва.

– Единственный прямой путь отсюда в Убивальню, – подняв повыше факел, объяснил Дэлги. – Перепрыгивая с одной опоры на другую, можно добраться до нижнего этажа известного тебе подвала. В последний раз я проделал этот путь еще и с грузом на плече! Так что тебя злодейски запихнули в мешок главным образом для того, чтобы поберечь твои нервы. Ну, все, идем обратно.

Когда вернулись в жилую пещеру, Дэлги подошел к серому занавесу, за которым скрывалась решетка.

– Вот здесь – запасной выход, можно выбраться на болото. Этим путем мы с тобой уйдем после полнолуния. Шторку не отдергивай – мало ли кто ошивается с той стороны… Если там будут скрестись, пищать, скулить, даже разговаривать человеческими голосами – зажги пару факелов, чтобы побольше света, и держи наготове меч или кинжал, а к решетке близко не подходи. Вообще-то, сюда никто не должен пролезть. Обе шторы сделаны из шкуры криворылого ешнарга, особым образом обработанной и заговоренной, они не пропускают незваных гостей. За все это время даже на полу никто не нагадил. Решетка прочная и заперта на два замка, но если у тебя хватит ума отдернуть занавес, оно просунет между прутьев конечность и сцапает то, что окажется в пределах досягаемости.

– Что – оно? – негромко спросил Ник.

По коже ползали холодные мурашки.

– Что угодно. То, что придет с болот. Помни о том, что ни кошек, ни трапанов в Ганжебде нет и быть не может, и не всякое двуногое без перьев является человеком. У нас в Иллихее водятся оборотни, – Дэлги ухмыльнулся и подмигнул. – Почем ты, например, знаешь, что я человек?

– Вы ведете себя и разговариваете, как человек, – ответил Ник, подумав: это, наверное, еще одна из тех шуток, из-за которых окружающие или хотят его побить, или разбегаются.

– Оборотни, которые живут на свете достаточно долго, умеют и вести себя, и разговаривать, как люди. А уж заморочить голову иммигранту вроде тебя – это для них детская забава, имей в виду. В общем, отсюда ни ногой, и никаких контактов с любыми гостями – тогда я, вернувшись, найду тебя живым и невредимым. Вопросы?

– Что такое криворылый ешнарг?

Не то, чтобы это был самый насущный вопрос, но Нику, ошеломленному ураганом новых впечатлений, он показался самым простым.

– Животное такое реликтовое, вроде ваших бронтозавров. Последние ешнарги вымерли около восьми тысяч лет назад, еще до того, как этот край был проклят богами.

– А почему криворылый?

– На морду они были несимпатичные. Ладно, ложимся спать, а то мне завтра с Яртом драться.

– С Яртом Шайчи?

Ник вспомнил наводящую оторопь мохнатую гору мускулов – и все то, что мутильщик Рют об означенной горе рассказывал.

– Ага, – Дэлги поглядел на его испуганное лицо и беззаботно усмехнулся. – Так что Ярт, считай, покойник, хотя сам он этого пока не понял. Устраивайся, я лягу с краю. Вероятность того, что сюда что- нибудь проберется, ничтожна мала, но скидывать ее со счета нельзя. В случае ночной тревоги моя задача – это самое что-нибудь поскорее прикончить, а твоя – сохранять самообладание и не мешать мне.

Ник смотрел в замешательстве.

– Вероятность вторжения – одна сотая процента, не больше, – постарался успокоить его гладиатор.

– Да нет… Это ничего… Но… Мы, что ли, должны спать вместе?

Дэлги выразительно вздохнул и закатил глаза к черному каменному потолку.

– Да, вместе! Потому что тюфяк один, и одеяло одно на двоих, а здесь, если ты до сих пор не заметил, не жарко. Еще простудишься… Я же сказал, это была неудачная шутка! У меня в Рифале невеста есть. Метиска, ее зовут Елена. Ну, не есть, а была… Она меня бросила, потому что не хочет замуж за парня, который напивается до скотского состояния и по дороге домой дерется с прохожими. Если меня обратно в гвардию возьмут, она вернется. Или другую найду. Не валяй дурака, ложись.

Ник улегся на тюфяк. Дэлги укрыл его стеганым одеялом и устроился рядом; звякнул клинок, который он положил возле постели.