надо за компанию с Мардарием посадить в клетку, чтобы не травила людей грызвергами и служанок не била!

– Можно, я дам телеграмму в Олагу сестре Миури? Я ее помощник, ее это дело тоже касается.

– Полагаю, что нельзя, – все так же любезно улыбнулся Дерфар. – Это дело касается только вас, при чем тут сестра Миури? Вам уже не десять лет, верно? Не трусьте! Давайте-ка лучше поедем ко мне, пообедаем. У меня сейчас гостят мои племянницы, девушки примерно ваших лет, поэтому заранее предупреждаю – не теряйтесь и не давайте себя в обиду, – он дружески подмигнул Нику, поднялся с кресла и распахнул дверь.

Ник вышел в коридор следом за ним, приготовившись при первой возможности дать деру. Кулон на шее, деньги тоже с собой, а дорожную сумку можно оставить в качестве трофея Аванебиху с Эглевартом. Там две смены белья, носки, зубная щетка, расческа, полотенце, бритва (хотя в ней он пока не нуждался), дешевый атлас Иллихеи, несколько потрепанных справочных брошюр – вот и все его имущество.

Он не хотел обрастать вещами, одна мысль об этом его угнетала. Когда-то у него было много вещей, которые ему нравились, но все это пришлось бросить – еще один болезненный рубец в памяти. Вероятно, то, что получше, растащили погромщики, остальное выкинули на помойку новые хозяева квартиры. Теперь Ник не хотел ничего иметь, даже к своей скудной личной собственности относился так, словно эти предметы на самом деле ему не принадлежат.

За дверью ждали четверо во главе с Шанарчи. Ник, готовый к отчаянному рывку, увидев их, растерялся и остался на месте: он-то надеялся, что оперативников отослали. А Дерфар цан Аванебих, искоса наблюдавший за ним, снова приподнял подрисованные брови и чуть усмехнулся, потом сделал охране знак – легкий прищур, едва заметное движение головой, – и их с Ником взяли в кольцо.

– Идемте, Ник, – все тем же приветливым тоном, как ни в чем не бывало, пригласил Дерфар. – Девочки без нас не сядут обедать, не будем морить их голодом.

Все-таки здесь лучше, чем дома. Если бы Ник попал в похожий переплет на родине, его бы уже успели приложить фейсом о ближайшую стенку – на всякий случай, чтобы знал. Там такие дела делаются по- другому.

Длинный перламутрово-белый автомобиль Аванебиха был разрисован стремительными черными птицами, похожими на ласточек. Шанарчи распахнул дверцу, и Ник покорно забрался в салон, на заднее сиденье. Сейчас нет смысла сопротивляться. Дерфар и Шанарчи сели по обе стороны от него.

От передних сидений их отделяла завеса из черных и белых бусинок, кисейные шторки на окнах были задернуты. Полупрозрачная ткань скрадывала очертания зданий и лишала улицы индивидуальности – как будто Улонбру окутывал туман.

Ник думал о бегстве, и в то же время ему хотелось увидеть девушек, о которых говорил Аванебих. Он сбежит, как только представится случай, но хорошо бы перед этим посмотреть на них…

Дворец – видимо, дворец Дерфара – прятался в глубине парка, среди раскидистых деревьев, усыпанных пышными кремовыми цветами, похожими на розы. Три этажа, далеко выступающие полукруглые балконы опираются на массивные колоннады, лестницы величаво изогнуты – и облицованы эти хоромы полированными плитами пейзажной яшмы.

За парком, на юге, прорисовывались на мокром жемчужном небе далекие горы. Кажется, Сургомский отрог Сорегдийского хребта.

Они поднялись по одной из широких боковых лестниц (Шанарчи со своими людьми приотстал, но шел следом), и за стеклянной дверью, в зале с белыми стенами, малахитовыми колоннами и сводчатым потолком, расписанным цветущими лианами по зеленому фону, их окружила толпа девчонок.

– Этого очаровательного молодого человека зовут Ник Берсин, – представил Дерфар цан Аванебих. – Ник наш гость из опасного и загадочного сопредельного мира. Прошу не обижать.

На самом-то деле их было всего четыре. Это вначале растерявшемуся Нику показалось, что целая толпа. Две племянницы Дерфара и две их подруги, все с приставками «цан».

Самую красивую звали Марина. Голубоглазая, с нежным румянцем на удлиненном овальном лице, светлые волосы медового оттенка до того густые и пышные, что берет сомнение – настоящие или нет.

Настоящие. В этом Ник убедился, когда Вимарса дернула ее за волосы – в шутку, но достаточно сильно. Эта же Вимарса ему сообщила, что Марина – метиска, ее мама тоже из сопредельного мира, метисы часто бывают очень красивыми.

Марина держалась спокойно и просто, как будто хотела смягчить впечатление от своей ослепительной красоты, чтобы у окружающих не было повода комплексовать. Зато Вимарса, худенькая, бледная, темноглазая, с живым насмешливым лицом, вилась вокруг нее, как вьюн, и шума производила за двоих. Наверное, и дернула специально, чтобы гость не подумал, что это парик.

Вимарса была среди них самая младшая – четырнадцать лет. Гладкие темные волосы подрезаны совсем коротко, даже до середины шеи не доходят, зато усыпаны сверкающими блестками.

Ник решил, что она постриглась, желая соригинальничать, – это, похоже, в ее характере, – но когда он рассказал о приключении на озере Нельшби, Вимарса призналась:

– Я недавно тоже… Сунула голову в окошко павильончика в парке. Служанки сказали, там что-то завелось, я и хотела посмотреть. Осталась без волос, а могла остаться без головы. Это был не пожиратель душ, мелкая тварь. Ничего, отрастут…

– Голова бы не отросла, – заметила Неллойг.

Она жила в Раллабе и не пропускала ни одного придворного бала. Полногрудая, с широкими бедрами и округлыми покатыми плечами, она двигалась, несмотря на свою полноту, легко и плавно. Вьющиеся рыжеватые волосы уложены, по столичной моде, в замысловатую прическу. Вначале она держалась по- взрослому, как безупречно воспитанная светская дама, что не помешало ей после обеда зажать Ника в темном углу и поинтересоваться, умеет ли он целоваться по-настоящему?

Больше всех ему понравилась Эннайп – тоненькая брюнетка с точеной фигуркой подростка, слегка раскосыми зелеными глазами и матово-белой кожей. Черты лица изящно-неправильные, и не сказать, что она красавица, зато во всем ее хрупком существе, от макушки до пят, угадывалась сильная индивидуальность – словосочетание избитое, но подходящее. Блестящие гладкие волосы собраны в хвост, который спускается ниже талии. Взгляд внимательный, испытующий, и сквозит в глубине зрачков что-то загадочное. «Ночная колдунья» – это определение пришло на ум само собой.

После ужина устроили танцы. Играл квартет музыкантов: струнные, иллихейский аналог флейты и покрытый алым лаком инструмент наподобие небольшого рояля.

Нику предложили выбрать даму, и он пригласил Эннайп. У него голова шла кругом, хотя вина он выпил немного, и оно было некрепкое. Словно ему снится сон – яркий, захватывающий, полный манящих подробностей. Наяву он не решился бы вот так запросто подать руку девушке вроде Эннайп.

Ее темно-красные губы, узкие, но красиво очерченные, дрогнули в улыбке. Она взяла его за руку, и только тут Ник спохватился: он ведь не умеет танцевать иллихейские танцы.

– Не бойтесь, это не сложно, – угадав, из-за чего он запаниковал, ободряюще прошептала Эннайп. – Это раванга, свободный танец, главное – двигайтесь в одном ритме со мной.

Под ее полуопущенными ресницами мерцала колдовская зелень.

Вимарса потащила танцевать Марину, а Неллойг осталась без пары. Это не очень ее расстроило: усевшись около вазы с конфетами (кажется, они называются «эсшафаны», что-то засахаренное – не поймешь, что именно), она с задумчивым видом брала их по одной и изящным движением отправляла в рот.

За большими арочными окнами стемнело. Незатейливая и ритмичная, с неожиданными минорными всплесками мелодия, да еще пряный, ночной аромат духов Эннайп – это совсем закружило Нику голову. Единственное, о чем он постоянно помнил: ни в коем случае не отдавать им кулон с Мардарием. Если захотят отобрать силой – сопротивляться. А хватит ли у него твердости сопротивляться, если снять кулон с его шеи попытается Эннайп?..

Насколько он понял, племянницами Дерфару приходятся Эннайп и Марина – значит, их и нужно опасаться в первую очередь.

– Я вижу, Ник уже освоился? – одобрительно заметил Дерфар (после ужина он куда-то исчез, но теперь вернулся и наблюдал за танцами, расположившись в кресле возле двери). – Ник, я сообщил заинтересованному лицу, что мы вас изловили. Вам передают привет, как принято у вас на родине. В