Кстати, тебе Некто намекал что-то насчет «редакторской работы» над его рукописью. «Отредактируй» и будешь кандидатом и старшим. И квартиру получишь, и будут новые штаны. И колготки сможешь подарить любимой женщине. Глядишь, и за границу съездишь.

Намек был такой, говорю я. И я его обдумываю. Попробуй, сохрани философское спокойствие в такой ситуации! Знаешь, что со мной будет, если откажусь? То-то и оно! Нет, брат философское спокойствие — это не для нас. Это для пенсионеров.

— Знаешь, в чем главное различие Западной и Восточной, то есть нашей, цивилизаций? — говорит Восточник. — В том, что Запад — лезущая вверх цивилизация. Потому он держится на всякого рода подпорках. Мы же — падающая вниз цивилизация. Нам нужны не подпорки, а лишь дырки. И потому дни Запада сочтены. Выигрываем в чем-то мы — вышибаем какую-то подпорку у Запада. Выигрывает Запад — сам из-за этого теряет подпорку. Для меня потому нет проблемы: Восток или Запад? Для меня потому есть проблема: как жить, когда на всей планете останется один сплошной Восток.

— Для меня, — возражает Западник, — «Восток» и «Запад» суть понятия социальные, а не географические. Борьба Востока и Запада идет как на Западе, так и у нас. Вот ты говоришь, что для тебя проблема — как жить в условиях всеобщего Востока. А это означает проблему: как сохранить хотя бы крупицу Запада в будущем всеобъемлющем Востоке.

— Чушь! Не сохранить кусочек Запада, а изобрести островки Сверх-Востока! Есть лишь одно средство выжить среди мерзавцев: стать самому сверхмерзавцем.

Тебе грех жаловаться, говорит Он. Ты живешь как бог. Ты хотя бы не голодаешь, не мерзнешь, комнатку отдельную имеешь. И ботинки починить еще можно. И штаны еще полгода проносишь запросто. И женщина у тебя есть. А хочешь знать, как я жил в твои годы? Спал на стульях, о подушке и простынях не мечтал; резиновую подошву прикреплял медной проволокой, еле до вечера дотягивал; брюки... Посмотрел бы ты на мои брюки! Я проявлял чудеса изобретательности, чтобы их заштопать. И я был вечно голоден. И о женщине даже думать не смел. Женщины являлись мне лишь как видения, вызывая неизъяснимую тоску. А ведь я был недурен собой, во всяком случае — не хуже тебя. И знаешь, чем, бывало, я занимался бессонными ночами? Сидел на бульваре, дрожа от холода и голода, и сочинял стихи о... Сталине! И плакал от умиления! Я его любил!!! Ну и болван, говорю я, нашел кого любить! Тебе этого не понять, говорит Он. Я был тогда счастлив. А ты счастлив никогда не был и не будешь. Лучше быть таким несчастным, как я, говорю я, чем таким счастливым, как ты. Ошибаешься, говорит Он. Счастливым быть всегда лучше, чем несчастным. Сомневаюсь, говорю я. Вот, например, у нас в институте выдали на весь здоровый коллектив в этом году две трехкомнатные квартиры, две двухкомнатные, одну однокомнатную и три комнаты «за выездом». Барабанову дали трехкомнатную квартиру, Смирнящеву — двухкомнатную, а одному младшему научно-техническому сотруднику — комнату в старом доме в коммунальной квартире. Смирнящев глубоко несчастен, ибо считает себя выдающимся ученым, тогда как Барабанов — выдающийся кретин. Младший научно-технический безумно счастлив. Но думаешь, Смирнящев согласился бы поменяться с ним ролями? Ни под каким видом! А ведь этот Смирнящев обречен на всю жизнь быть несчастным. В быту его обошел Барабанов. А в науке, и это общеизвестно и верно на самом деле, Учитель на десять порядков выше его. И все же... Понимаю, говорит Он. Но это не опровергает мое утверждение. Просто люди чаще предпочитают некоторые формальные признаки жизненного успеха реальному счастью. Судя по всему, мы вообще стремимся к благополучному, но глубоко несчастному обществу.

Мне приснился жуткий сон, будто меня понизили в должности. Меня нельзя понизить, сказал я, так как должности ниже моей вообще не бывает. Это в реальности не бывает, сказали мне, а во сне все наоборот. Во сне и карьеру делают в обратном порядке. Генсеку, например, недавно приснился сон, будто его понизили до секретаря партбюро вашего института, а на его место посадили параноика Смирнящева. Представляешь, что он (Генсек) должен чувствовать при этом?! Между прочим, в должности тебя понижают по указанию самого нового Генсека Смирнящева. Теперь твой чин — Младшее Ничтожество. В следующем сне тебя понизят в Старшее Ничтожество, потом — в Младшую Никчемность, потом — в Старшую Никчемность, потом — в Ничтожную Никчемность, потом — в Никчемную Ничтожность, потом... В общем, поздравляем с успешно начатой карьерой! Когда я проснулся и ощутил себя в качестве МНС, я заплакал от радости.

Зашел Сосед. Уже на взводе. Бросил на стол газету. На, читай, сказал он и плюхнулся на кровать. Это — про наш завод. Обсмеешься! Я взял газету. Во всю страницу — статья «Социальное развитие коллектива». Читай, читай, сказал Сосед. Это про нас. Уписаешься от хохота! Я стал просматривать статью. Вроде ничего особенного — обычное вранье и бахвальство. Ты дальше, дальше, настаивал Сосед. Вот отсюда — видишь, раздел «Психологический феномен». Что такое феномен? Хотя все равно вранье. С первых дней на заводе работает лаборатория физиологии и психологии труда, где заняты психологи, социологи и физиологи, начал я. Верно, сказал Сосед. Куча паразитов. Только лясы точат. И под ногами болтаются. Главная цель лаборатории, продолжал я, исследовать влияние условий труда на организм людей, установить динамику утомляемости в течение рабочего дня... Ха-ха-ха! — засмеялся Сосед. Стимуляция работоспособности организма, читал я... Функциональная музыка... Белково-витаминный коктейль помогает организму... Ой, подохну, заливался Сосед. Ха-ха-ха! Медико-биологические и психофизиологические критерии, Читал я. Ха-ха-ха, закатывался Сосед. Ой, не щекочите меня! Система