служащих и должностных лиц, мелкую интеллигенцию (учителя, врачи и т.п.), вообще всех тех, кто находится на низших ступенях социальной иерархии. В привилегированные слои я включаю всех тех, кто в силу своего положения в обществе обладает ошутимо более высоким жизненным уровнем сравнительно с народом и многочисленными привилегиями (квартиры, дачи, машины, продукты, санатории, медицина, вещи, устройство детей и т.д.). Нет надобности здесь точнее определять понятия, ибо я не собираюсь тут строить социологическую теорию. Меня интересуют некоторые общие черты положения индивидов в обществе и в каждом слое. Подчеркиваю, я имею в виду некоторое определенное описание и некоторые тенденции. Случаи отклонения от некоей «средней нормы» я не принимаю при этом во внимание, — пример абстракций, без которых невозможно никакое научное и тяготеющее к научному мышление.

Каждый гражданин по нашим законам имеет право на труд, на жилье, на образование и т.д. Звучит красиво. И в этом есть некая доля истины. Но во всем этом есть другая сторона: каждый гражданин ОБЯЗАН! А что это означает на деле? На деле это означает то, что каждый гражданин сам или через членов семьи прикреплен к месту работы (иначе — он преступник, тунеядец) и к месту жительства (иначе он опять-таки преступник, нарушающий паспортный режим). Территориальные и производственные перемещения сильно затруднены. Они осуществляются, но либо по блату и за взятки, либо по служебной надобности и с ведома властей. Свободно по стране просто по личной надобности могут перемещаться исключительные личности, главным образом — уголовники. Рядовой гражданин без личных связей и служебных привилегий не сможет просто найти, где ночевать и чем питаться. И средств не хватит. И милиция сцапает. А те блага, которыми человек располагает по праву на месте работы и жительства, даются ему в зависимости от служебного ранга. Народ имеет их по принципу «жри, что дают». У привилегированных слоев есть преимущества, но реализация их обходится дорого (о чем ниже). Что из себя представляет, например, бесплатная медицина и школа, теперь стало предметом насмешек повсеместно. Граждане бессильны повлиять на систему школьного образования. И то, что большинство детей представителей народа заранее обречено воспроизводить этот самый народ, теперь закреплено всей системой школьного образования и приема в высшие учебные заведения, дифференциацией и иерархизацией ее.

Каждый гражданин находится так или иначе под неусыпным надзором и давлением коллектива, где он прикреплен и от которого зависит во всех жизненно важных отношениях. А интересы коллектива («мы») превыше интересов индивида («я»). Плюс к тому — общественные организации (партийная, комсомольская) и специальные органы (КГБ, МВД, цензура, всяческие реакционные и прочие советы, административные комиссии, суды). Общество располагает практически неограниченными средствами подавить всяческое стремление индивида к личностной независимости и более или менее свободным поступкам («своеволие»). Официальная идеология и мораль закрепляют это; характеристика индивида, данная ему в его коллективе (обычно — негласно), следует за ним повсюду (через первые отделы, отделы кадров, партийные и комсомольские органы, добровольных информаторов), и он не имеет никакой возможности скрыться, спрятаться, «замаскироваться».

Народ начисто отстранен от активной общественно-политической жизни. Все, что делается на этот счет, есть показуха, пропаганда, демагогия, фикция. Даже хождение на бессмысленные «выборы» (один кандидат, навязанный свыше) фактически стало обязанностью. К лицам, уклоняющимся от них, применяются ощутимые санкции. Все значительные (а на местах и пустяковые) дела решаются по принципу «сверху вниз». Народ привлекается лишь для одобрения, восторгов, умиления мудростью начальства, для починов, для инициативы снизу, организованной свыше и заранее, для единодушного порыва, трудовой вахты, социалистического соревнования, борьбы за звание и прочей осточертевшей всем политической блевотины.

Общий принцип существования народа таков. Из него кое-что выжимается, чтобы общество в целом и привилегированные слои в особенности могли воспроизводиться и жить. И ему за это кое-что дается. Выжимается не так уж много. И дается соответственно немного. Вот на этом примитивном (по современным представлениям) уровне и стабилизируется его жизнь. И в общем народ более или менее доволен таким состоянием. И не рыпается. И прощает властям все обиды, даже такие, как повышение цен на алкогольные напитки. Привилегированные слои и власти всякого рода держат народ в этом выгодном для них и (в известных пределах) для самого народа состоянии предельного (на минимуме) довольства. Народ имеет все, что нужно, хотя и в малых дозах и плохого качества. Зато — за сравнительно небольшие усилия и с известной гарантией. Основные продукты питания, жилье и транспорт народ имеет по ценам много ниже их себестоимости. А зрелищ он имеет в изобилии. Одним словом, народ держится в значительной мере в положении некоего пьедестала или фундамента для «высшего» общества, о котором надо проявлять «отеческую» заботу. О народе у нас заботятся, это — факт. И народ это чувствует. Но дело в том, какова социальная природа этой заботы, каковы ее границы и какова та цена, которую приходится за нее платить. А цена теперь очевидна: полное и всестороннее закрепощение, полное лишение граждан всякого личностного элемента.

Потом Сикушка получила анонимное письмо. Неизвестная женщина писала, что она давно любит МНС и состоит с ним в связи, что они собираются пожениться, что она (Сикушка) разбивает их будущую семью, что это безнравственно с ее стороны... что МНС алкоголик и психически больной, что он ей не пара, что... что... что... Знаешь, сказала она (Сикушка) МНС, показав ему письмо, это вообще первое мне письмо в жизни от посторонних людей. Обидно начинать взрослую жизнь с такой пакости. Не придавай этому значения, сказал он. Жизнь — путь по грязи. Ты делаешь первые шаги. Привыкай. Я понимаю, сказала она. Тут мне с утра до вечера все в унисон шепчут, какой ты порочный, бесперспективный и даже опасный человек. А мне хочется делать наоборот, назло Им всем. И она изорвала анонимку в мелкие клочья. А в конце рабочего дня она зашла в научный кабинет, где он ждал ее, делая вид, что читает книгу, и на виду у всех взяла его под руку и пошла с ним по коридору и потом по лестнице. И вид у нее был как у невесты, идущей к желанному венцу.

Хочешь знать, в чем различие между нами? Так слушай, я тебе песенку спою.