восхищало его умение проходить мимо всего отвратительного и пошлого так, словно этого в жизни вовсе не существовало. Рядом с Владом мир становился изысканным, роскошным и позитивным. А еще у него было отличное чувство юмора, и даже слегка пошлый анекдот в его исполнении звучал артистично и лишь слегка игриво.

Стоять в вестибюле консерватории в шубе было жарко, и Лиза вышла на улицу. Она обратила внимание на толпу студентов — одеты они были, как Иван Бекетов: небрежно и совсем не изысканно. Лиза вдруг испугалась, а правильно ли она сделала, что накупила целую кучу дорогих шмоток? Может быть, в молодежно-богемной среде такое давно не носят и даже презирают? Лиза даже начала немного волноваться, но в этот момент увидела Влада Князева. Высокий, в отлично скроенном черном пальто и с завязанным узлом шарфом актуального темно-лилового цвета, он с улыбкой шел ей навстречу.

— Добрый вечер, мэм, — поцеловал Влад Лизу в щеку. — Извини, заставил ждать. Но эти пробки! Впрочем, что о них говорить. У тебя новые духи. Кто это?

От Князева веяло таким теплом, что Лиза почувствовала себя почти влюбленной в него. Впрочем, это же чувство она испытывала и к небрежно одетым студентам консерватории, которые толпились в ожидании входных билетов, и к билетерше, которая проверяла билеты, и к буфетчице, которая наливала шампанское. Лиза вдруг ощутила, что ее любовь разлилась вокруг и превратилась в океан. А когда заиграл оркестр, по водной глади этой бескрайней любви побежали волны, которые обещали вынести на берег все только самое прекрасное и навсегда смыть зло, ненависть, предательство, боль, а главное — одиночество… Подобной любви ко всему миру Лиза Соболевская не испытывала никогда в своей жизни.

После концерта, как и договаривались заранее, Лиза и Князев отправились ужинать в небольшой итальянский ресторанчик, затерянный в переулках старой Москвы.

Влада здесь отлично знали, а потому встретили как друга, а не как гостя. Даже не предлагая меню, официант спросил:

— Вы что сегодня будете? Как обычно?

— Да, Саша, мне баклажаны с томатами, а потом телятину. И вино. Все, как обычно. А вы что, мэм, будете?

— Мне то же самое, — кивнула Лиза, которой совершенно не хотелось ни есть, ни выбирать блюда. — Только вместо вина коньяку принесите, пожалуйста.

Влад удивленно посмотрел на Лизу. За время их знакомства она впервые сделала выбор в пользу крепкого алкоголя.

— Лиза, все в порядке?

— Да, да, просто холодно сегодня.

— Действительно. Ты уже решила, где будешь встречать Новый год? — поинтересовался Князев и попробовал вино, принесенное официантом так быстро, словно все в ресторане только и ждали того момента, когда придет дорогой гость Влад Князев, и все было наготове: и вино, и обслуживающий персонал, и даже музыка. Словно по заказу, сразу после их прихода запел самый сладкоголосый и самый продаваемый тенор мира Андреа Бачелли.

— Наверное, поеду в Альпы, — неуверенно произнесла Лиза и решила сменить тему, которая ее саму волновала уже несколько дней. Действительно, где она будет встречать Новый год? А главное, с кем?

— Влад, давно хотела спросить, как ты относишься к Бачелли?

— Хорошо отношусь, — улыбнулся Князев. — Красивый человек красиво поет — что же тут может не нравиться? Конечно, многие уверяют, что это оперная попса. Но ведь поет прекрасно, правда? Или ты тоже считаешь, что это попсятина?

— Я? Да я сама попса высшей пробы, впрочем, как и ты, Влад. Так что, как мы можем быть против Бачелли? А ты слушал его вживую? Ведь он часто приезжает петь на Рублевке.

— Нет, — покачал головой Влад. — Пока как-то не получалось. Меня дважды приглашали, но один раз я был в Милане, второй — в Париже… Знаешь, Лиза, может, мы с тобой и попса в самом широком смысле этого слова, но нам повезло больше, чем Бачелли.

— Почему?

— Потому что мы с тобой все видим, а он слепой. Хотя, если живешь в Москве, то иногда пожалеешь о том, что имеешь глаза. Ох, что я такое говорю! Прости меня, Господи. Нам жаловаться грех.

— Влад, скажи, неужели тебе настолько ненавистна Москва? — серьезно спросила Лиза, ведь отлично знала — в Москве Влад проводит не более пяти дней в месяц.

— Ну что ты, Лизочка, ненависть — это слишком сильное чувство. Мне просто скучно здесь, да и мало что может порадовать мои глаза. Друзья, дом, концертные залы… Вот, собственно, и все. Хотя, с другой стороны, это совсем немало — целая жизнь. Но там, в Италии, во Франции, в Австрии, даже в Америке меня радует каждая мелочь. То, как я утром иду завтракать в кафе, как болтаю с продавцом фруктов на рынке… Понимаешь, там мне никогда не бывает тоскливо.

— Дом, друзья… Ведь это самое важное, Влад! При чем здесь завтрак в кафе?

— Лиза, ты наивна! Ведь дом и друзья у меня есть и там.

— Тогда почему ты не уезжаешь совсем?

— Зачем? Кому там могут быть интересны мои рассказы про кинодив? Я — артист, хотя бы в душе. Мне нужна публика. Как и тебе, Лиза. Мы не сможем без этого жить. Поэтому мы все здесь. Даже если и ненавидим этот грязный московский снег, ужасный воздух, агрессивных людей. Мы уже отравлены вниманием. Ну, ладно, Лизонька, это все лирика. Послушаешь хорошую музыку — сразу тянет на исповедь и бессмысленные признания.

Лиза так и не поняла: Влад имел в виду концерт в консерватории или проникающий в душу голос самого попсового тенора в мире Андреа Бачелли. В этот момент им как раз принесли закуску из тончайших, как листочки, обжаренных в масле баклажанов, украшенных ярко-алыми дольками помидоров.

— Прекрасно! — выдохнул Влад и щедро посыпал помидоры зеленью. — Но который раз сюда хожу, никак не могу добиться, чтобы было побольше лучка. Хотя вот его они готовят замечательно — вымачивают в прекрасном оливковом масле, мелко-мелко режут. Ну так что, Лиза, кризис сильно ощутим?

— Влад, ты, наверное, не знаешь, в журнале «STYLE Москва» введен мораторий на слово «кризис»: мы живем так, как будто его и нет. Иначе — ты же знаешь наших людей — все впадут или в панику, или в апатию, что одинаково плохо.

— Согласен, — кивнул Влад. — Это ты мудро поступила. Но рекламные бюджеты падают, и не замечать этого невозможно. Так что надо в любом случае сконцентрироваться и работать на повышенных скоростях. Даже кризис не повод потерять аудиторию, слишком дорого она нам всем досталась.

— Влад, — решила рискнуть Лиза после того, как выпила немного коньяку и почувствовала, что внутри потеплело. — А если я не хочу повышать скорость? Наоборот, я бы с удовольствием ее сбавила…

— Сейчас, Лиза, поверь мне, не самое подходящее для этого время, — сурово отчеканил Влад Князев.

И это была не точка зрения успешного автора и лучшего друга — это был приказ, который не обсуждается. «Точно, — подумала Лиза. — У него есть процент акций в журнале. Поэтому он так волнуется. Плевал он на аудиторию. Впрочем, Влад прав, аудитория — это деньги. Каждый человек имеет цену». Но внезапно в Лизе проснулась злость. Неужели Влад Князев только для того дружит с ней, ходит по концертным залам, дает мудрые советы, чтобы его личный доход рос? Если это так, то на одного предателя в ее жизни стало больше. Но, прежде чем вынести окончательный приговор, Лиза решила дать Владу еще один шанс.

— Влад, я буду откровенна, ведь ты — мой друг, — медленно произнесла она, нарочито выделив последнее слово. — Со мной происходят странные вещи. Да, я много лет крутила этот барабан. Но сейчас я как машина без горючего. Я просто качусь сама не знаю куда.

— Лиза, не будь ребенком. Катиться, как ты выражаешься, без горючего можно только в одном направлении — с горы вниз. Вниз! Понимаешь? Но ведь самое трудное не взобраться на гору, нет! А второй раз вернуться на ту же вершину, на которой ты уже когда-то побывал. Я понимаю, ты устала. Сейчас будут каникулы — поезжай отдохни. Ты же собиралась в горы.

— Влад, ты меня не слышишь! — в отчаянии, что теряет друга навсегда, повысила голос Лиза.

Хорошо, что Бачелли пел довольно громко и остальные гости ресторана ничего не услышали.