колено и всмотреться. Сквозь прореху между деревьев он различил очертания какой-то деревни, или сторожки лесника, или жилище отшельника. Как бы то ни было, он видел дом. Грубо срубленный на скорую руку, причем давно — дерево потемнело от старости, — подмазанный глиной и с торчащей из крыши трубой дом. В таком не будешь жить, в таком — «переночуешь».

Еще никогда Стольников так не радовался жилищу. Тем более в Чечне, где каждое строение — это укрытие для врага. Но сам факт существования на этой странной территории дома, объекта творения рук человеческих, заставил капитана возликовать. Он словно нашел доказательство тому, что не спятил. А ведь еще минуту назад он думал обратное.

— Полежите, ребятишки… — пробормотал он, поднимаясь и машинально ощупывая рукой в подсумке магазины и гранаты. — Папа на разведку сходит…

Отделившись от одного дерева, Стольников сделал несколько шагов вперед и прилип к другому. Прислушался, присмотрелся. Очередной переход — и снова осмотр. Он принюхивался к окружающему миру, как собака. Дрогни сейчас на ветке птица — и тотчас он бы устремил туда взгляд. Через несколько минут почти невидимого передвижения капитан наконец-то добрался до дома. Теперь, на расстоянии двадцати метров, он выглядел более старым и сколоченным менее искусно, чем издалека. Стены, крыша, окна — все было сделано хоть и умелыми руками, но наскоро.

Закусив в зубах былинку, Стольников стал ждать. Если есть враг, то он не в единственном числе. Их несколько. Чехи по одному не ходят. Статистика утверждает, что один человек вынужден справлять нужду один-два раза в час. Если чехов несколько, то через десять-пятнадцать минут кто-то выйдет из дома, чтобы облегчиться. По внешнему виду Стольников давно научился отличать чеченца от наемника, будь оба в камуфляже и одинаково вооружены. Так кто здесь — боевики местные или опять солянка? Предположение, что в доме мирные жители, для Стольникова выглядело нелепым и смешным. Мирным людям нечего делать в глуши, вдали от источников еды и воды.

Пятнадцать минут ничего не решили. Никто к избе не подошел, никто из нее не вышел. Уже давно было понятно, что это не дом на отшибе села. Это просто сруб в лесу. Интересно, есть ли здесь те же традиции, что и на севере России, — оставлять для будущих гостей самое необходимое?..

Поднявшись, Стольников двинулся к дому крадучись, как кошка…

«Нет, почему здесь должны быть боевики, спрашивается? — размышлял он, прижавшись спиной к стене рядом с окном. — Здесь могут быть геологи, верно?»

Думать об этом можно было до заката. Предохранитель автомата был установлен на автоматический огонь. Из подствольного гранатомета выглядывала граната. Ручные гранаты рядом — стоит только руку в локте согнуть. Выставив АКС перед собой, Стольников ударом ноги распахнул дверь и вошел в дом.

Ни чехов, ни наемников, ни русских, ни французов. Зато на столе — Коран в сафьяновом переплете с золотым тиснением. Рядом: АКМС со сложенным прикладом, GPRS-навигатор в невиданной Стольниковым ранее конфигурации и початая бутылка минеральной воды «Эвиан». Еще: нож с рукояткой из рога какой-то скотины, воткнутый в столешницу, и пластиковая тарелка.

Все, кроме тарелки, вписывалось в интерьер. На ней лежали две куриные ноги, покрытые мутной поволокой, — сваренные и остывшие.

И в этот момент он услышал чеченскую речь. Стольников быстро взял со стола навигатор и, заведя за спину, уложил в задний карман жилета.

Лихорадочно осматривая интерьер, он подумал, что делать дальше. Тарелка сбила ход его мыслей — это она отняла у него пять секунд времени и столько же отнял навигатор. Чтобы у бандюков, да пластиковая тарелка?.. Стольников присел под окном. Больше прятаться негде. Подняв голову, выглянул.

К дому, переговариваясь, шли трое боевиков. На шеях их болтались автоматы, «разгрузки» были расстегнуты — так ходят люди без предвидения встречи с противником. Вместо привычных военных кепи на головах их бейсбольные кепи. Настроение хорошее.

Стольников стал искать причины его испортить. Он скосил взгляд вправо: маршрут пролегал в сторону отдыхающих в «зеленке» разведчиков.

«Прокашляйся сейчас кто-то из них, и — конец». Стольников поймал себя на мысли, что немного изменился с тех пор, как вошел в пещеру. Ни у одного из его людей не хватило бы ума кашлянуть в поиске. «Нервничаю?» Мозг не получал команд от нервных окончаний. Плохо дело. Ухудшается оно тем, что Жулин и Крикунов ждут его возвращения, а не троих чехов. Встреча может оказаться для всех неожиданной, и тогда три автомата против двух в упор могут сыграть зловещую шутку.

Прятаться негде. Чердака нет. Подпола — тоже. Но Стольникова туда в такой ситуации и силком бы никто не затащил.

Приняв единственное верное решение, капитан придавил плечо прикладом и замер в трех шагах от двери… Когда она заскрипела, открываясь, автомат задергался в его руках, издавая сочный равномерный кашель. Никаких длинных очередей с уводом ствола влево-вверх. Раз-два-три! Раз-два-три!.. И он ощутил сладкий, привычный запах сгоревшего пороха! И услышал приятный цокот гильз по некрашеному полу!

Мозги, ошметки бейсбольной кепки и щепки из дверного полотна смешались в кучу, взлетели, и чех, вошедший первым, умер так быстро, что не успел даже удивиться. Он грохнулся назад, на спину, и из груди его от удара вылетели наверх струйки крови.

Второго Стольников ранил, но это ранение было пустячным. Точно так же ранен был Лоскутов, который матерился от злобы и чувствовал боль, какую чувствует человек, вбивавший гроздь, но промазавший молотком.

Этого второго загораживал, как щит, товарищ, теперь уже покойный, остальное пространство закрывал узкий проем двери. Последняя пуля, выбивая из старого дерева пыль, впилась в самый косяк. Она-то и должна была прошить второго. Но ему повезло. Лишь крик дал понять Стольникову, что цель поражена.

Теперь чеченская речь звенела в ушах как единственный фон. В доме резало глаза от гари. Капитан поморщился и переместился ближе к окну. Схватив со стола АКМС за ствол, он с размаху врезал им по неумело слепленному оконному переплету.

Звон разбитого стекла, треск сухого дерева. Одна из створок осталась на месте. Стольников добавил по ней ногой, и она вылетела куда-то вперед и вниз. В ответ раздалась очередь, и стена напротив от окна застонала от пуль. Выходить через окно было поздно.

Задыхаясь от гари, Стольников бросился к двери, но тут же заскочил обратно. Напротив входа расположился один из чеченцев и тут же врезал по двери очередью. Так, наудачу.

Откинувшись в сторону, капитан выпустил очередь в проем, тоже наугад, заведя автомат меж колен.

«Они там что, не слышат?!» — пронеслась в голове мысль.

Откатился и вдруг услышал звуки, которые разведчик не перепутает ни с какими другими: тяжелый удар по деревянному полу — и как будто гайка размером с кулак покатилась. Стольников резко перевернул стол и упал за него, чтобы укрыться как за щитом.

Грохот разорвал замкнутое помещение, и осколки разметались по комнате, выбив из всех четырех стен щепки. От стола оторвало угол — капитан видел, как ножка, проскакав как живая, ударилась в стену и упала к его ногам.

«Еще одна граната, и мне конец», — успел подумать Стольников. И в этот момент в дверной проем залетела вторая. Вскочив, капитан бросился в окно, как с тумбы бассейна, и вылетел из дома в тот момент, когда грянул взрыв. Вслед ему полетели доски от стола, щепки и потянулся дым…

Над головой что-то просвистело. Несколько осколков, не зацепив разведчика, улетели в лес. И тут же ветки, срезанные очередью с айвы, посыпались ему на спину. Раздался грохот двух очередей сразу. И следом — чеченская речь.

Вскочив, Саша различил в ландшафте полянки, на которой стоял дом, неглубокую ложбинку. Скатившись в нее так, чтобы чехи видели — он уходит влево от них, то есть готов к обороне именно там, капитан, отплевываясь от слежавшейся гнилой листвы, пополз по дну канавы в обратную сторону.

Его выкурили из избушки и теперь теснили в лес. Он почти забыл о Жулине и Крикунове. Щадящая подчиненных мысль, что разберется сам, что два чеха — это не противник, запрещала ему даже думать о том, что стрельба и взрывы, конечно, услышаны ими, и сейчас прапорщик и солдат окажутся здесь. Он