Норман отложил газету.
— Сейчас увидишь. — И, наклонясь к человечку, сказал: — Мистер Если?
Тот с готовностью поглядел на него.
— Не скажете ли, который час, мистер Если?
Человечек вытащил из жилетного кармана большушие часы и показал Норману циферблат.
— Благодарю вас, мистер Если, — сказал Норман. И шепнул жене: — Вот видишь.
Он уже хотел опять взяться за газету, но человечек стал открывать свой ящик и несколько раз многозначительно поднял палец, словно старался привлечь внимание Нормана и Ливи. Он достал пластинку матового стекла, примерно девяти дюймов в длину, шести в ширину и около дюйма толщиной. Края пластинки были скошены, углы закруглены, поверхность совершенно слепая и гладкая. Потом человечек вытащил проволочную подставку и надежно приладил к ней пластинку. Установил это сооружение у себя на коленях и гордо посмотрел на попутчиков.
Ливи вдруг ахнула:
— Смотри, Норман, это вроде кино!
Норман наклонился поближе. Потом поднял глаза на человечка.
— Что это у вас? Телевизор новой системы?
Человечек покачал головой, и тут Ливи сказала:
— Норман, да это мы с тобой!
— То есть как?
— Разве ты не видишь? Это тот самый трамвай. Вон ты сидишь на задней скамейке, в старой шляпе, уже три года, как я ее выкинула. А вот мы с Жоржеттой идем по проходу. И толстая дама загородила дорогу. Вот, смотри! Это мы! Неужели не узнаешь?
— Какой-то обман зрения, — пробормотал Норман.
— Но ведь ты тоже видишь, правда? Так вот почему он это называет “Что если”. Эта штука нам сейчас покажет, что было бы, если… если бы трамвай не качнуло на повороте…
Она ничуть не сомневалась. Она была очень взволнована и ничуть не сомневалась, что так оно и будет. Она смотрела на изображение в матовом стекле — и предвечернее солнце померкло, и невнятный гул голосов позади, в вагоне, начал стихать.
Как она помнила тот день! Норман был знаком с Жоржеттой и уже хотел встать и уступить ей место, но вдруг трамвай качнуло на повороте. Ливи пошатнулась — и шлепнулась прямо ему на колени. Получилось очень смешно и неловко, но из этого вышел толк. Она до того смутилась, что он поневоле должен был проявить какую-то учтивость, а потом и разговор завязался. И вовсе не потребовалось, чтобы Жоржетта их знакомила. К тому времени, как они обе вышли из трамвая, Норман уже знал, где Ливи работает.
Она и по сей день помнит, какими злыми глазами смотрела на нее Жоржетта, как натянуто улыбнулась, когда они стали прощаться. Потом сказала:
— Ты, кажется, понравилась Норману.
— Что за глупости! — возразила Ливи. — Просто он человек вежливый. Но у него славное лицо, правда?
Всего через каких-нибудь полгода они поженились.
И вот опять перед ними тот трамвай, а в трамвае — Норман, она и Жоржетта. Пока она так думала, мерный шум поезда, торопливый перестук колес затихли окончательно. И вот она в тряском, тесном трамвайном вагоне. Они с Жоржеттой только что вошли.
Ливи покачивалась в лад ходу трамвая, как и остальные сорок пассажиров, — все они, стоя ли, сидя ли, подчинялись одному и тому же однообразному ритму. Потом она сказала:
— Тебе кто-то машет, Жоржи. Ты его знаешь?
— Мне? — Жоржетта бросила рассчитанно небрежный взгляд через плечо. Ее искусно удлиненные ресницы затрепетали. — Да, немного знаю. Как по-твоему, зачем мы ему понадобились?
— Давай выясним, — сказала Ливи с удовольствием и даже с капелькой ехидства. Всем известно, что Жоржетта никому не показывает своих знакомых мужчин, будто они — ее собственность, и очень приятно ее подразнить. Да и лицо у этого ее знакомца, кажется, очень… занятное.
Ливи стала пробираться вперед, Жоржетта нехотя двинулась следом. Наконец Ливи оказалась подле того молодого человека, и тут вагон сильно качнуло на повороте. Ливи отчаянно взмахнула рукой, стараясь ухватиться за петли. С трудом, самыми кончиками пальцев, все-таки поймала одну и удержалась на ногах. Не сразу ей удалось перевести дух. Как странно, ведь секунду назад ей казалось, что в пределах досягаемости нет ни одной петли. Почему-то у Ливи было такое чувство, что по всем законам физики она непременно должна была упасть.
Молодой человек на нее не смотрел. Он с улыбкой поднялся, уступая место Жоржетте. У него были необыкновенные брови, они придавали ему вид уверенный и властный. Да, безусловно, он мне нравится, подумала Ливи.
— Нет-нет, не беспокойтесь, — говорила между тем Жоржетта. — Мы скоро выходим, нам только две остановки.
И они вышли. Ливи сказала:
— А я думала, мы едем за покупками к Сэчу.
— Мы и поедем. Просто я вспомнила, что у меня тут есть еще одно дело. Ничего, мы и минуты не задержимся.
— Следующая станция — Провиденс! — завопило радио.
Поезд замедлил ход, прошлое вновь съежилось и ушло в пластинку матового стекла. Человечек по- прежнему улыбался им обоим.
Ливи обернулась к Норману. Ей стало страшновато.
— С тобой тоже это было? — спросила она.
— Что такое стряслось со временем? — сказал Норман. — Неужели уже Провиденс? Невероятно! — Он взглянул на часы. — Нет, видно, так оно и есть. — И обернулся к Ливи. — На этот раз ты не упала.
— Значит, ты тоже видел? — Она нахмурилась. — Как это похоже на Жоржетту! Совершенно незачем было выходить на той остановке, просто она не хотела, чтобы мы с тобой познакомились. А до этого ты долго был с ней знаком, Норман?
— Нет, не очень. Просто знал в лицо, и неудобно было не уступить ей место.
Ливи презрительно скривила губы. Норман усмехнулся.
— Не стоит ревновать к тому, чего не случилось, малышка. И даже если бы случилось, какая разница? Ты все равно мне приглянулась, и уж я нашел бы способ с тобой познакомиться.
— Ты и не посмотрел в мою сторону.
— Просто не успел.
— Так как же ты бы со мной познакомился?
— Не знаю. Уж как-нибудь да познакомился бы. Но, согласись, довольно глупо сейчас об этом спорить.
Поезд отошел от Провиденса. Ливи была в смятении. А человечек все прислушивался к их шепоту, только улыбаться перестал, давая знать, что понял, о чем речь.
— Вы можете показать нам дальше? — спросила Ливи.
— Постой-ка, — прервал Норман. — А зачем тебе это?
— Я хочу увидеть день нашей свадьбы, — сказала Ливи. — Как бы это было, если бы в трамвае я не упала.
Норман с досадой поморщился.
— Слушай, это несправедливо. Может, мы бы тогда поженились не в тот день, а в другой.
Но Ливи сказала:
— Вы можете мне это показать, мистер Если?
Человечек кивнул.
Матовое стекло вновь ожило, слегка засветилось. Потом рассеянный свет сгустился в яркие пятна, в отчетливые человеческие фигурки. В ушах у Ливи слабо зазвучал орган, хотя на самом деле никакой музыки
