ничего о встрече с девушкой?

— Какой девушкой?

— Олей...

— Я боялся ее выдать, да и опасался, что все равно не поверите. Так она вам сообщила?

— Конечно... Ее обязанность — сообщать о всем новом. Добровольная, впрочем, обязанность... Ну, желаю счастливого пути, и передавайте там привет нашим, скажите: мы сделаем все, что нужно. Да зайдите в соседнюю комнату, там ждет Оля, хочет попрощаться...

Поздно вечером монах вывел все еще одетого в немецкую шинель Быкова из леса, повторил советы относительно маршрута. Павел шел почти до рассвета, а следующий день пересидел в глубокой промоине на дне оврага, густо поросшего кустарником. Сырость пробирала до костей, но выбора не было. Во второй половине следующей ночи он достиг переднего края и без помех добрался до заграждений, пролез под колючую проволоку и, щупая ножом землю, пополз по минному полю. Он был уже у края его, когда началась перестрелка, позади вспыхнул свет, его подняло с земли и отшвырнуло в сторону. Падения он не слышал — над ним сомкнулась тьма...

Открыв глаза, он снова закрыл их, пытаясь сообразить, где он и как сюда попал. Он помнил, что лежал на минном поле, что начался обстрел... Как же он попал в землянку? И к кому? Он повернул голову и в свете утра различил фигуру молоденького солдата в ватнике. Значит, он у своих.

— Эй ты, приятель, — окликнул его Быков. — Где я?

— Часовому не велено разговаривать... У, фриц!

— Часовой... гм! Что же ты караулишь?

— Помалкивай, фашист, тебя и караулю!

Часовой, видно по всему, был новичок и, как всякий новичок, неумело важничал и смешно петушился.

— Это откуда ж ты взял, что я фашист? — спросил Быков. — Может быть, у тебя в голове не все в порядке, а комиссия не доглядела и послала на войну? Я самый настоящий русский...

— Молчать!

— Ах ты чижик!.. Ну, тогда зови кого-либо из командиров.

Часовой помялся, но, по-видимому, он не имел инструкций на случай пробуждения пленного и потому крикнул за дверь, чтобы позвали младшего лейтенанта.

— Товарищ младший лейтенант, фашист опамятовался! — доложил он, когда пришел командир.

— Товарищ младший лейтенант, — обратился Быков, — скажите этому юному герою, чтобы он не ругался. Я не немец, а русский.

— Интересно, — сказал младший лейтенант, — интересно, прямо как в кино.

— Что ж тут интересного? Моя фамилия — Быков.

— Интересно, — ехидно продолжал младший лейтенант. — Что-то на этом участке мы все Быковых встречаем. Недавно вот тоже пришел один, в плечо ранен, Быков его фамилия. Ну хорошо, того мы знаем. А теперь вот еще один... Ганс Эрман. Чисто русская фамилия, ничего не скажешь!

Тут только вспомнил Быков, что он не успел из-за контузии ни снять шинели, ни даже выбросить документов, которые ему на всякий случай отдали в монастыре. Было ясно, что все разговоры здесь напрасны.

— Тогда ведите меня к вашему старшему командиру.

— А ты не учи...

Состояние у Быкова было прескверное, даже в родной роте его признали бы не сразу: так было изменено опухолью и синяками лицо. Кроме того, попав к своим, он с лихорадочной поспешностью старался поскорее выбраться на свободу, проявлял нетерпение, даже грозил, а это только наводило на лишние подозрения.

Однако вскоре Быкова отправили в штаб. Майор контрразведки, не перебивая, выслушал повествование Быкова и сказал:

— Что ж, иногда и более запутанные истории бывают... Предположим, я вам верю, но нужны факты. Личное мнение — это всего лишь личное мнение. Придется вам посидеть здесь, а я кое-что выясню.

Три с лишним часа, которые Быков провел в штабе, показались ему вечностью. Он слышал, как сменились часовые у двери, слышал, как кто-то громко кричал, разговаривая по телефону.

И вот вернулся майор.

— Как вы думаете, сколько вас, Быковых, имеется на нашем участке? Не догадаетесь? Только в госпиталях восемь.

— У нас половина деревни Быковых, — сказал разведчик, — а деревня на три версты.

— Во всяком случае, в одном из госпиталей обнаружен Быков Павел Севастьянович, и мы едем туда... Очной ставки не боитесь? — Майор пристально посмотрел ему в глаза.

— Мое дело верное, — ответил разведчик.

— Тогда поехали.

Возле госпиталя стояла полуторка, а у стены с нетерпеливым видом покуривали два солдата. Когда открылась дверца «эмки» и вслед за майором вышел Быков, солдаты переглянулись, отделились от стены и подошли поближе, пристально всматриваясь.

— Пашка! — раздался их дружный вопль.

— Узнали? — сказал майор.

— Ну, нашего Быкова доктора могут наново перекроить и перешить, а мы все равно узнаем!.. Только мы думали, наш Пашка в госпитале лежит и скучает, а он, оказывается, как генерал, на легковой машине раскатывает... Крылов, беги скажи лейтенанту Елихову, что Быков тут, а то он его в госпитале ищет!

— Отставить! — скомандовал майор. — Об этом я позабочусь сам, а вы пока тут потолкуйте.

Уходя, он кивнул своему шоферу. Тот расстегнул шинель и поправил пистолет...