— Угрожаешь, красавец? А я не боюсь. Я знаю Лен. Она всегда выбирает себе этаких мучеников, о которых можно заботиться. Таких, как ты, как я. Учти. Ты — мученик.

Корн повернулся и взглянул на Лен.

— Ждешь, чтобы выручила? — Ват усмехнулся. — На, выпей, это помогает, — он подсунул Корну стакан. — Ощутишь себя мужчиной, парень.

— Убери, — сказал Корн, чувствуя, что Ват начинает действовать ему на нервы.

— Не желаешь? — Ват встал и подошел к нему. — Пей!

Корн отвернулся, и Ват пролил жидкость ему на костюм.

— Сядь! — сказал Корн и положил руку Вату на плечо, чтобы усадить его на стул. Послышался звон стекла, и Ват ударил его под дых. Корн этого не ожидал, и выпустил Вата. В тот же момент Ват нанес ему удар снизу в челюсть.

Корн ответил, не думая, и почувствовал острую боль в руке. Ват, опрокинув столик, отлетел на два, может, на три метра. Когда он с трудом поднялся, Корн увидел, что Ват испуган.

— Я не знал, парень, что ты профессионал, — пробормотал Ват.

— Что здесь происходит? — к ним приближался мужчина в белом сверкающем костюме.

Корн увидел Лен с подносом в руках.

— Вон тот ударил первым, — пожилой мужчина указал на Вата.

— Пойдешь в контроль, — сказал мужчина в белом. Ват побледнел.

— Только не в контроль, прошу вас!

— Это случай для контроля, — настаивал мужчина.

— Но я не хотел. Лен, прошу, сделай что-нибудь.

Мужчина взглянул на Лен, движением головы показывая на Вата.

— Ты его знаешь?

— Да. Он из видео.

— Но контроль необходим, — сказал мужчина.

— Я же ничего не сделал. Стеф, у тебя ведь нет ко мне претензий? Это была случайность.

— Ничего себе случайность, — сказал мужчина с ребенком. — Из-за таких спокойно не пообедаешь.

— Стеф, скажи, что это не имеет значения, — продолжал канючить Ват.

Мужчина в белом взглянул на Корна.

— Для меня это не имеет значения, — сказал Корн. Мужчина повернулся к Лен.

— Он еще очень молод, — сказала Лен. — Обычно это спокойный парень.

— Ваше дело, — мужчина пожал плечами. — А ты выматывайся отсюда! — бросил он Вату. — И постарайся больше здесь не появляться.

— Да, конечно, я пойду… — Ват направился к двери.

Девочка перестала плакать.

— Ишь, распустились, — ворчал мужчина с ребенком. — Времени свободного много.

— Садись, Стеф, — позвала Лен. — Обед стынет. Спасибо, Клео.

Мужчина в белом костюме улыбнулся.

— Ну, у тебя ударчик, — сказал он. — Думаю, он свое получил.

У Корна болела рука. Он сел напротив Лен, и та пододвинула ему тарелку.

— Ты не сказал, что сидишь на диете. Я принесла кашу-размазню.

— Я на диете?

— На твой знар бифштекс не дали. Могу уступить кусочек своего. Хочешь?

— Ты не наешься.

— Возьму побольше десерта. И проверь, что там с твоей диетой. Ты не знал?

— Нет.

Корн съел кусочек бифштекса, потом, поморщившись, принялся за кашу. Голод давал о себе знать.

— Видно, Опекун считает, что ты болен.

— Я? Ошибка.

— Нет, я проверила.

— И, думаешь, это надолго?

— Зайди в контрольный пункт здоровья, может, пора сменить запись.

— Зайду. Иначе всю жизнь придется сидеть на размазне! Знаешь, я возьму твой знар и получу приличный бифштекс.

— Не шути, Стеф. Так даже шутить нельзя.

По ее тону было видно, что она сказала это совершенно серьезно.

— Однако твой друг Ват как-то изловчился.

— Он глуп и легкомыслен. Да ты и сам видел, как он при этом трусил.

— Какое уж тут удовольствие отвечать за избиение спокойного человека.

— Ему это не впервой. А боялся он, что контроль обнаружит второй знар. Если б не это, я бы ему не простила. Ему не помешало бы несколько часов поработать в городе с уборочными автоматами на стрижке газонов. Впрочем, Ват утверждает, что любит такие занятия. Свежий воздух и физическая нагрузка. А то, что на него водят смотреть школьные экскурсии, ему безразлично.

— А второй знар — дело серьезное?

— Не прикидывайся, Стеф. Я пошла за десертом. Тебе что-нибудь принести?

Он кивнул и проводил ее взглядом. У нее была ладная фигурка. 'В ее движениях есть что-то юношеское, как у Кары', — отметил он, а потом решил думать о чем-нибудь другом. К тому же болела рука.

— Тебе компот, — сказала Лен. Себе она взяла большую вазочку с мороженым.

— Тоже знар?

— Да. Мороженое тебе может повредить.

— И кто это только придумал?

— Не знаю, кто прописал тебе такое меню, но Опекун подает точно в соответствии с записью.

— Опекун? Я как раз его ищу.

— Серьезно? Если не шутишь, я отвезу тебя в Лебок на подстанцию.

Корн допил компот и отставил стакан. Мир явно изменился сильнее, чем он предполагал.

— О чем задумался? — спросила Лен.

— О мире вообще, — ответил Корн, не погрешив против истины, и только потом сообразил, что Лен не любит таких ответов, а она была отличной девушкой и, собственно, не было причин отвечать ей так.

— Поедем?

— Да. Обед несколько разочаровал меня. Раньше я едал и повкуснее.

— Раньше ты не был на диете, — улыбнулась она.

— Это уж точно.

— Ты помнишь те времена? Притворяешься… Почему ты все время пытаешься быть каким-то особенным?

— Я? И вовсе не пытаюсь. Знаешь, Лен, подозреваю, что я действительно особенный.

Они вышли из зала и сели в автомобиль. Садясь, Корн оперся рукой о дверцу и снова почувствовал боль.

— Похоже, я повредил руку, мило беседуя с твоим парнем.

— Только не моим, Стеф, не моим. Мне до него нет дела. Возможно, ему что-то почудилось, только-то и всего.

— Ясно, что тебе до него нет дела, но руку я себе разбил, и теперь она, кажется, начинает опухать.

— Покажи.

Она взяла его руку и легонько сжала.

— Перестань, больно.

Она внимательно смотрела на его ладонь.