пояс, который Грэм надевал, когда мы покидали дворец. Я знала, что в нем он хранил сюрикэны – метательные лезвия.

«Мм-м-м, значит, ты правда в моей голове. Теперь научишь меня бросать свои звездочки?»

«Не трогай чужое! Кому сказал, убрала руки! И вообще, сколько раз повторять, не звездочки, а сюрикэны. Звездочки на небе, поняла?»

Голос в моей голове сердит. Как говорится, бешеного ламчериона не перевоспитает и наездник.

– Что вы делаете, принцесса? – хриплый голос заставил содрогнуться – я, дернувшись, больно стукнулась головой о днище кровати.

«Вылезай скорее, пока тебя не вытащили за ноги, – ехидно посоветовал Грэм, – Эвгуст на такое способен».

Чувствуя себя идиоткой, пятясь, выползла из-под кровати. Отряхнулась от пыли и виновато произнесла, не глядя на фигуру в темном балахоне:

– Я шпильку потеряла.

– Понятно, что вы не ради развлечения забрались под кровать, вкрадчиво произнес проклятый маг. – Что вы делаете здесь? Вам полагается быть в свое постельке и видеть радужные сны.

«Скажи, что испытываешь чувство вины за мою смерть. Пришла поплакаться…»

«Заткнись! Я сама знаю, что говорить!»

– Мне не спалось, я думала о телохранителе. Не могу поверить, что его нет. Вот, пришла убедиться.

– Хорошо, ответ принимается. В последний раз вы покидаете свои покои без сопровождения. Если подобное повторится, ждите наказания. Вам ясно?

– Да. Следующего раза не будет.

Маг развернулся к выходу.

– Идем, я проведу тебя. И заодно поговорю с охраной.

«Колдун такой заботливый… поздравляю! Тебя уже провожают, так и до полноценного ухаживания недалеко».

«Как ты мне надоел, Грэм! Я устала от твоего ехидства. Он заботлив, пока во мне нуждается».

«Не скромничай, Эва, никто не может устоять перед хэмеллом. Только, думаю, стоит взглянуть на него без маски. Под ней или урод, или красавец, избегающий толп поклонниц. А вдруг тебе повезет?»

«Ага, сию минуту попрошу снять его маску. И он это сделает с радостью».

«Попроси, тебе трудно отказать».

Я зашла в свои покои, а проклятый колдун остановился рядом с дремлющими стражами. Не успела я дойти до кровати, как дверь открылась, пропуская Эвгуста.

– У тебя были посетители?

– Нет, а почему вы спрашиваете?

– Ругать стражей не за что – кто-то навел на них сон, невзирая на амулеты, которыми они обвешаны, – мне показалось или в голосе мага и вправду послышалось беспокойство? – Как ты думаешь, Эва, кому выгодно и по силам такое?

– Не знаю, мечтающих о моей смерти так много, что легко ошибиться.

– Почему-то мне кажется, что вы врете принцесса, – прошипел маг и подошел ко мне на расстояние вытянутой руки. – Хорошо, я разберусь сам, и если ты соврала, мы вернемся к разговору.

Уже стоя у двери, Эвгуст задал неожиданный вопрос:

– Что такого ты сделала императору, что он тебя невзлюбил?

– Я бы сама хотела узнать причину, думаю, он просто расист.

Страх смешивается с любопытством. Ведь не прибьет он меня за маленький вопросик?

– Эвгуст, почему вы носите маску?

Маг глухо рассмеялся. Мне показалось, что он ждал подобного вопроса.

– Пустой интерес – слабость, принцесса, и она достойна сожаления.

Черномаг медленно снял маску.

Даже в полумраке я разглядела все. И не сдержав крик, отскочила от колдуна.

Эвгуст засмеялся и, надев маску, ушел.

Школа ордена Воды,

26-й день пришествия Эвгуста Проклятого

Незадолго до полуночи Сиелла проснулась отдохнувшей. Мейган предписала постельный режим, и оба хранителя строго следили за его исполнением. Поэтому ей оставалось подчиниться.

Отдав свои негативные эмоции морозному демону, магистр чувствовала непривычное душевное спокойствие. С усмешкой подумала, что темная тварь исцелила душу как самая утонченная «Утопия».

Вздохнув, магесса потянулась за «Дневником магистров», лежащим на прикроватном столике. Она не любила оставлять в книге свои воспоминания, считая их слишком личными, чтобы оставлять тем, кто займет место магистра после нее. Поэтому решила пересмотреть свою самую продолжительную запись. Длинная запись для долгих часов бездействия. Воспоминания о тех безоблачных днях, когда пришествие Эвгуста слыло смешным туманным пророчеством, которым пугали детей.

Положив книгу на колени, Сиелла опустила на страницу ладонь и закрыла глаза. Ее сразу затянуло в воспоминания. За сорок шесть дней до прихода черного колдуна.

Поверхность зеркала бездушно отображала дорогое ей лицо. С Каримом они последний раз виделись вживую в день совместного упокоения выводка коконов. Полгода назад.

– Сиелла, я сожалею, что снова принес дурные вести. Боюсь, у тебя сложится впечатление, что я объявляюсь только, когда случается какое-то несчастье, – арбитр из Мектуба невесело улыбнулся. Даже по отражению в магическом зеркале видно, как он устал. – Считаю, что о Ронарке ты должна узнать раньше, чем остальные в Магистрате. Ведь он твой ищущий.

– И я благодарна, Карим, за чуткость. Надеюсь и на дальнейшее твое понимание. Когда мой маг придет в сознание, сообщи – я сразу же прибуду в Мектуб, – поверхность зеркала вздрогнула и покрылась рябью, скрыв друг от друга напряженные лица магов. Прикоснувшись кончиками пальцев к раме, Сиелла Синеглазая быстро урегулировала изображение.

– Замалчивая происшествие, мы выгадаем всего лишь день. Однако его мне должно хватить, – арбитр с сожалением смотрел своей собеседнице в глаза. – Чем еще я могу помочь, не нарушая законов?

– Поддержи телепорт для моего врачевателя. Знаю, ты приставил к Ронарку лучшего мектубианского целителя. Но ведь раны мага быстрее заживают под дланью собрата по стихии…

– Хорошо, но кого ты пришлешь, Си? – арбитр утомленно потер воспалившиеся глаза. – Насколько я знаю, твои целители со своими учениками в Аг-Грассе ведут борьбу с красной лихорадкой. А остальные, естественно, разбросаны по форпостам всего пограничья. Кого ты можешь послать безболезненно для школы?

На бледных скулах Сиеллы вспыхнули багряные пятна гнева. Зло прищурившись, магистр ордена Воды тихо, но твердо, словно чеканя слова, произнесла:

– Все, что касается моей школы, Карим, не должно тебя волновать. Ты – арбитр, вот и занимайся своими делами.