Конечно, хорошо бы обсудить с Тессой и Йошико, о чем можно говорить, а о чем не стоит, однако Рик не сомневался, что каждое сказанное в трейлере слово фиксируется. Думать надо было во время полета, а тогда им было не до этого.

Рик повернулся к своим спутницам и громко произнес:

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас сказал что-либо, что поможет им придумать новое оружие. Согласны?

— Вполне, — ответила Тесса.

Йошико посмотрела на Сондерби, затем на Рика и молча кивнула.

— Прекрасно, — улыбнулся Рик. — Что ж, поговорим.

Следующие три часа астронавты рассказывали о своем полете. Их просили не упускать ни мельчайшей детали. Рика беспокоило, что они не знали наверняка, что можно говорить, а чего нельзя. Вполне вероятно, это знал Сондерби, однако ни он, ни его подручные не подавали виду.

Они задавали вопросы о поведении космических кораблей-призраков и реагировали так же, как любой другой на их месте. Один из них не уставал повторять: «Это круто!», другой снова и снова твердил как мантру: «Невозможно!»

Отвечая на вопросы, астронавты убирали свои койки, без конца натыкаясь друг на друга, пока не привыкли к качке. Рик пытался не обращать внимания на противное ощущение в желудке, возникающее всякий раз, как корабль проваливался в яму между волнами, и в конце концов обнаружил, что чувствует себя лучше, когда сидит. Поэтому все трое примостились на койке-кушетке Йошико у окна.

Ученые устроились на складных стульях под сине-белым пластиковым тентом. Еще один тент был натянут справа, защищая от крепкого восточного ветра, порывы которого трепали их шевелюры. Глядя на ученых, Рик пожалел, что не может подставить лицо ветерку.

Энтузиазм заразителен. Исподволь астронавты втянулись в опрос; они все более и более оживлялись, вспоминая свое путешествие, особенно возвращение и финальное падение в океан.

— Между прочим, вы должны были погибнуть, — заметил Сондерби.

— Что? — Рик почувствовал, как гулко забилось его сердце.

— Я имею в виду падение. Вы находились на высоте пяти сотен футов, когда капсула исчезла. Падение непременно должно было убить вас.

Тесса бросила на Рика ледяной взгляд.

— В самом деле? Почему же мы живы?

Сондерби отхлебнул ледяного чая, который ученым принесли вместе со складными стульями. Женщина справа от него, физик по имени Уилсон, сказала:

— Ваше падение затормозила какая-то невидимая сила. Эта сила была нелинейная и увеличивалась по мере вашего приближения к поверхности воды. Проанализировав видеозапись, мне удалось определить, что ваше падение началось с ускорением в один g, а затем постоянно уменьшалось. На последних двадцати футах ускорение даже стало отрицательным. Вы ударились о воду с такой скоростью, как если бы упали с сорокапятифутовой высоты. Приличная скорость — тридцать шесть миль в час, — но едва ли опасная для жизни, если грамотно приводниться. Что вы и сделали.

Сондерби продолжил:

— Отсюда следует только один вывод: вы продолжаете контролировать реальность и после исчезновения капсулы. Как только вы поняли, что высота слишком велика, то замедлили падение. Видимо, чем дольше вы падали, тем вам было страшнее. Этим вполне объясняется, что ускорение стало отрицательным. Вы запаниковали.

— Я вовсе не запаниковал! — возмутился Рик.

Более того, он вспомнил свою уверенность в том, что они не погибнут. Смешанную, конечно, со злостью из-за потери образцов. Все, что угодно, только не паника.

Сондерби не настаивал.

— Не спорю. Мог просто сработать инстинкт самосохранения. Любопытно посмотреть, что случится, если сбросить вас с еще большей высоты. Если у вас хватит времени полностью осознать происходящее, не останетесь ли вы висеть в воздухе?

— Что-то мне не очень хочется выяснять, — заметил Рик.

— Я вас не виню, — ухмыльнулся Сондерби. — Не беспокойтесь. Знаю, вы считаете меня воплощением зла, но я не расчленяю котят ради удовольствия и не провожу опасных экспериментов над людьми.

Рик пожал плечами.

— Приятно это слышать, поскольку, мне кажется, я утратил контроль над происходящим. Когда нас поместили в трейлер, я попытался превратить его в самолет — и ничего не вышло.

Ученые оживились. Один из них, бывший астроном по имени Толанд, который однажды увлекся сверхъестественным и теперь считал себя психиатром, заметил:

— Как вы можете говорить, что утратили свои способности, если свидетельство их находится прямо перед вами?

— Какое свидетельство?

— Кольцо Тессы.

Рик посмотрел на ее руку, которую Тесса держала вне поля зрения ученых. Кольцо по-прежнему было у нее на пальце.

— Можем мы взглянуть на него? — спросил Толанд.

Тесса пожала плечами и поднесла кольцо к окну. Ученые столпились у окошка, и немедленно посыпались вопросы:

— Каково оно на ощупь?

— Ощущаете ли вы в нем какую-нибудь энергию?

— Оно холодное?

— Оно твердое, как настоящий металл?

В ответ на последний вопрос Тесса постучала кольцом по стеклу. Звук не оставлял сомнений в его материальности.

— Вы позволите его исследовать? — спросила Уилсон. — Если бы получить образец, хотя бы маленький спил для химического анализа… Мы знаем, из чего изготавливались настоящие предохранители переключателей. Интересно, из какого материала состоит этот.

Тесса рассмеялась:

— Я об этом не подумала. Черт, а вдруг это золото или что-нибудь подобное?

— Если так, то возблагодарим Бога за то, что американская валюта больше не привязана к золоту, — сказал Сондерби.

Тесса рассматривала кольцо.

— Если я разрешу вам на него посмотреть, обещаете вернуть его?

— Конечно, — закивала Уилсон, но тут вмешался Сондерби:

— Поймите, это первый настоящий, подтвержденный документами сверхъестественный артефакт, который когда-либо попадал к нам в руки. Химический анализ — всего лишь один из многих тестов, которые мы хотели провести.

— А вы поймите, что это к тому же мое обручальное кольцо.

Сондерби покусал губу, затем медленно кивнул.

— Нет сомнения, что у вас кольцо будет в большей безопасности. Если вы позволите нам время от времени осматривать его, пусть остается у вас.

Тесса вопросительно обернулась к Рику.

Ему это все не слишком нравилось. Сондерби говорил так, словно кольцо принадлежало ему.

— Я не против узнать, из чего оно сделано, — сказал Рик, — но мне не нравится, когда кто-то