парламентской фракции Сига сохранил верность Москве. Наиболее рьяным антисоветчиком был Хакамада — родной дядя знакомой нам Ирины Мицуовны. Чтобы следить за тем, поддерживает ли КПСС контакты с «раскольниками», он внедрил в корпункт «Правды» в качестве шофера своего зятя.

Назревший в КПЯ раскол выплеснулся наружу при ратификации Московского договора о запрещении ядерных испытаний. Вторя Пекину, депутаты от КПЯ выступили против него, и лишь председатель их фракции проголосовал за. И вот в этот драматичный момент у нашего советника по партийным связям прервалась связь с Сигой. При последнем контакте его человек не смог договориться о новой встрече.

Советник слезно умолял меня выручить его. Дескать, дипломату трудно выйти на Сигу. А для корреспондента «Правды» вполне естественно попросить у него интервью. И в конце разговора передать, что знакомый ему связной будет в пятницу в 16 часов ждать его на втором этаже книжного магазина «Марудзэн», где продают монографии по международному праву.

Через пресс-службу парламента я официально попросил о встрече с главой фракции коммунистов. Интервью прошло гладко. В конце беседы удачно ввернул фразу о книжном магазине. И тут Сига заговорщическим шепотом произнес: «Я сейчас дам вам пакет, который нужно переслать в Москву товарищу такому-то». (Он назвал фамилию известного лица со Старой площади, которое не раз бывало в Токио.)

Пока Сига открывал стоявший в углу сейф, в моей голове вихрем закружились мысли. По всем инструкциям, принимать от иностранца пакет, не зная, что в нем лежит, категорически запрещалось. Откуда мне знать, только ли информацию о КПЯ передает Сига нашему советнику по партийным связям? А если меня возьмут с поличным при документах, касающихся японских вооруженных сил, то без дипломатического иммунитета можно лет на пятнадцать угодить в тюрьму за шпионаж.

Сига достал из сейфа фирменный пакет универмага «Мицукоси» и протянул его мне. Мысли снова бешено закрутились, но уже в обратном направлении. Вправе ли я отказать человеку-легенде, одному из основателей Компартии Японии? Ведь я еще был пионером, делал доклады о героях Коминтерна, когда Сига уже томился в одиночной камере тюрьмы Сугамо, где провел 18 лет. И вот перед таким человеком я предстану как трус, который заботится лишь о собственной шкуре?

Словом, после минутного колебания пакет из универмага взял. Хотя понимал, что в парламенте он явно бросается в глаза. Вышел в длинный коридор, по оба конца которого маячили фигуры часовых. Мелькнула мысль: может, зайти в туалет, взглянуть, что за бумаги я несу? Но махнул рукой — была не была! Степенным шагом миновал шеренги полицейских, охранявших парламент от демонстрантов, взял такси и назвал адрес советского посольства.

Поднялся в «кочегарку», где работали шифровальщики, писали свои донесения ближние и дальние соседи. Дежурный пощупал пакет, подивился его легкости и мягкости. И попросил подождать, пока составят опись, которую мне надлежит подписать. Вскоре из-за перегородки раздался хохот. В зачитанном мне списке значилось следующее: две женские мохеровые кофты, мужской свитер, спортивный костюм «Адидас», плащ-болонья. Налицо был типичный «джентльменский набор» советского командированного тех лет. Видимо, «товарищ такой-то» когда-то покупал нечто подобное в Токио или попросил старого знакомого прислать ему все это.

Выслушав мой эмоциональный рассказ о том, каких страхов я натерпелся ради злополучного пакета, оказавшегося банальной посылкой, советник по партийным связям принялся извиняться. И в качестве компенсации за моральный ущерб оформил мне ящик виски по дипломатической выписке, то есть за полцены. Так я поставил пятно на своей репутации «чистого журналиста». Ибо не только участвовал в оперативной работе, но и, как оказалось в итоге, сделал это не бескорыстно.

На постоянную работу за рубеж журналист выезжает с семьей. Так что детство моей дочери Любы прошло на Дальнем Востоке — от 0 до 5 лет в Китае, от 7 до 14 лет в Японии.

Когда я в 60-х годах работал в Токио, дочь училась в двуязычной частной школе. На родительских собраниях отцы или матери, как и у нас, рассаживались на места своих детей. Моим неизменным соседом был мистер Паркер — представитель киноконцерна «Метро Голдвин Майер» на Дальнем Востоке. Но однажды рядом со мной оказалась вроде бы невзрачная рыжеватая женщина, поразительно на кого-то похожая. Долго ломал голову, прежде чем решился сказать:

— Вы мне напоминаете молодую Ширли Маклейн в ее первых фильмах…

Услышав эти слова, соседка всплеснула руками и рассмеялась:

— Боже мой, какой изысканный, какой оригинальный комплимент! Никогда в жизни не слышала ничего подобного. Вы, как я догадываюсь, отец русской подруги моей дочери Сэлли. Очень рада знакомству. Где вы нынче проводите Рождество? Может быть, погостите у нас на Гавайях?

В первые годы своей жизни Люба говорила по-китайски лучше, чем по-русски. После возвращения на Родину забыла все начисто. В Токио она начала ходить в советскую школу при посольстве. За два года научилась там читать и писать. Но поскольку журналистская работа требовала, чтобы мы с женой часто уходили по вечерам, у нас поселилась японская няня. Повседневное общение с ней, а также детские телепередачи создали эффект полного погружения в атмосферу японского языка. И когда мы отправились в отпуск на теплоходе Иокогама — Находка, дочь говорила с японцами совершенно свободно, как в раннем детстве с китайцами.

Тут-то и возникла мысль отдать ее в третий класс в японскую школу. Коллеги порекомендовали женскую гимназию Нисимати, где часть предметов преподается на японском, а часть на английском и более трети школьниц составляют девочки из иностранных семей.

Японцы начинают ходить в школу с шести лет. Поэтому мою Любу зачислили сразу в 4-й класс. Это, мол, больше соответствует ее возрасту и общему развитию, а с языками трудно всем.

По-японски дочь говорила лучше иностранных сверстниц. Проблемы были только с письменностью. А вот начинать с азов английский в четвертом классе было нелегко. Однако уже через пару лет новые учителя принимали Любу за урожденную американку. Ведь в США никого не удивляют любые, даже славянские фамилии.

В школе Нисимати слились лучшие стороны как японской, так и американской системы образования. Детям буквально со школьной скамьи прививают ценные навыки, которые мы обычно обретаем только в вузе. Во-первых, четко планировать свое время, во-вторых, чувствовать ответственность за взятое обязательство, в-третьих, самостоятельно работать с источниками. Наши школьники привыкли к тому, что им задают выучить какой-то раздел учебника к следующему уроку. В Нисимати дочь уже в 4-5-6-м классах получала по каждому предмету тему исследования на месяц или на семестр. По ней требовалось написать реферат или подготовить устный доклад, причем на основе контракта. Школьник должен заранее решить, какую оценку он хочет получить. Если тройку — нужно ответить на три вопроса. Если четверку — на шесть. Если пятерку — на двенадцать. В первом случае достаточно ссылок на учебник, во втором должен быть дополнительный источник информации, в третьем — два источника. Главное же — контракт должен быть выполнен во что бы то ни стало. Если подписался на пятерку, а выполнил на четверку — получаешь двойку.

Помню, темой занятий по географии в 6-м классе стали государства Восточной Европы. Дочери досталась Польша. Я уговорил ее подписать контракт на пятерку. Съездил в польское посольство, набрал там пропагандистских брошюрок на английском языке. Получился хороший реферат об экономической интеграции стран СЭВ на польском примере.

Школьные знакомства дочери и встречи на родительских собраниях помогли мне завести ценные для работы связи. К примеру, лучшей подругой Любы была дочь норвежского посла. Как представитель королевского дома он имел контакты с императорской семьей и познакомил меня с некоторыми ее представителями.

Можно сказать, благодаря школе Нисимати моя дочь унаследовала профессию востоковеда и лингвиста. Она уже многие годы преподает в МГУ японский язык, а в Дипломатической академии — английский.

Школа Нисимати оставила в нашей семье добрую память. Тот период омрачил лишь один эпизод. После того как на родительском собрании мы оказались за одной партой с Ширли Маклейн, дочь получила письменное приглашение провести Рождество на Гавайях. Было очень трудно объяснить ей, что это невозможно. Ибо командированный за рубеж советский гражданин или член его семьи был вправе посещать третью страну лишь по решению выездной комиссии ЦК КПСС.