Джеми и Кора ужинали в ресторане — надо полагать, шла средняя волна, — так что я сидела за кухонным столом одна, сжимая в руке дурацкий подарочный сертификат, когда на часах над плитой высветилось время — девятнадцать ноль-ноль.

Я встала, сунула подарочную карту в карман и пригладила волосы. Увидев, что я выхожу на террасу, Роско соскочил с лежанки и побежал за мной. Воздух во дворе был по-зимнему холодным, за забором светились окна в доме Кроссов и подсветка бассейна.

Назовите это дурным предчувствием или логическим выводом из сложившейся ситуации, но когда прошло пятнадцать минут, а Нейта все еще не было, я уже знала — что-то случилось. Знала еще до того, как мои пальцы в карманах новой куртки онемели от холода, до того, как Роско вернулся в теплый дом, до того, как свет автомобильных фар вспыхнул в противоположной стороне, осветил на миг деревья и исчез, оставив меня в темноте. В четверть девятого в дверях показалась Кора, держа ладонь козырьком над глазами. Заметив меня, сестра выглянула во двор.

— У тебя все нормально? — спросила она. — На улице очень холодно.

— Как прошел ужин? — поинтересовалась я.

— Потрясающе! — Она оглянулась на Джеми, который вошел на кухню, держа пластиковый контейнер — в ресторанах в такие укладывают недоеденные блюда. Эта коробка по форме напоминала лебедя. — Ты бы слышала, какой компакт-диск он для меня записал! Все…

— Я скоро приду, — перебила я. — Еще несколько минут.

Кора медленно кивнула.

— Хорошо. Только долго не жди.

Ее совет запоздал — я уже ждала слишком долго. И не только этот час с четвертью, но и все несколько месяцев со Дня благодарения, когда должна была сказать Нейту, что не могу просто находиться рядом, беспокоиться и ничего не предпринимать. Я промолчала вопреки собственному чутью и теперь сижу на февральском морозе одна. Так мне и надо!

В конце концов я зашла домой и попыталась отвлечься уроками и телевизором, но безуспешно — то и дело бросала взгляды на соседнее здание и окно Нейта, которое прекрасно просматривалось из моего собственного. Вдруг я заметила, что в темной комнате кто-то ходит. Через пару минут движение прекратилось, и я решила, что, наверное, мне померещилось.

Телефон зазвонил примерно через час. Кора с Джеми были внизу — ели конфеты и слушали Корин диск, до меня долетали их голоса и музыка. Я даже не стала смотреть, кто звонит, лежала на кровати и пялилась в потолок, но тут Джеми крикнул, чтобы я взяла трубку. Какое-то время я молча глядела на телефон, затем нажала кнопку.

— Алло?

— Ты, наверное, сердишься, — сказал Нейт, — но выйди к пруду, ладно?

Я не ответила: слова все равно не имели бы значения. В ухо пищал сигнал отбоя — Нейт повесил трубку.

Под пение Билли Холидея я спустилась вниз, вышла во двор и вернулась к пруду, ступая по жесткой, замерзшей траве. В этот раз я не села на скамейку, а стояла, скрестив на груди руки, и ждала Нейта. Он выскользнул из темноты, держа одну руку за спиной и улыбаясь.

— Слушай, — начал он еще издали, — знаю, что двухчасовое опоздание совсем не тот сюрприз, которого ты ожидала, но сегодня был сумасшедший день, я только что вернулся домой и сделаю все, чтобы загладить вину. Обещаю.

Мы находились в полосе мрака, куда не доставал свет, который падал из окон наших домов, и потому я не могла разглядеть лица Нейта. Тем не менее я сразу поняла, что он сильно нервничает, почти до дрожи.

— Ты был дома. У тебя горел свет.

— Да, но мы работали, — беспечно произнес Нейт, замедлив, однако, шаг. — Нужно было все разложить, привести в порядок счета. А еще завернуть подарок.

Он вытащил из-за спины руку и протянул мне маленькую коробочку, перевязанную ленточкой с бантом.

— Нейт.

— Ну давай бери. Может, это хоть немного тебя порадует.

Я взяла коробочку, однако открывать не стала. Просто села на скамью, положив подарок на колени. Мгновением позже ко мне присоединился Нейт. Вблизи я разглядела, что кожа на его шее под воротником рубашки покраснела и припухла.

— Ты вернулся домой еще пару часов назад, — тихо сказала я. — Что у вас произошло?

Он перекинул ногу через скамейку и повернулся ко мне лицом.

— Ничего. Эй, у нас осталось всего два часа от Дня святого Валентина. Открой подарок и давай не будем терять время.

— Я не хочу никаких подарков! — ответила я резко. — Расскажи, что стряслось.

— Я задержался из-за отца. Вот и все.

— Вот и все, — повторила я.

— А что я еще могу сказать?

— Ты хоть понимаешь, как я волновалась? Как сидела здесь весь вечер, смотрела на твой дом и переживала: не случилось ли с тобой чего-нибудь?

— Все в порядке, — сказал Нейт. — Я пришел к тебе — единственное место, где бы я хотел провести День святого Валентина. И раз уж я здесь, то зачем нам говорить о моем отце, когда существует миллион других, более приятных тем?

Я покачала головой, уставившись на пруд.

— Например, — продолжил Нейт, обнимая меня, — о моем подарке. Говорят, что он потрясающий.

— Нет, — произнесла я уныло. — Это всего лишь подарочный сертификат. Полный отстой.

Нейт выпрямился, изучая взглядом мое лицо.

— Ладно, — медленно кивнул он. — Наверное, лучше вообще не говорить.

Он придвинулся ближе, и я почувствовала, как его губы коснулись моего уха, скользнули по шее. При нормальных обстоятельствах этого было бы достаточно, чтобы все прочее отступило на второй план, но только не сегодня.

— Перестань! — Я отпрянула назад и подняла руки. — Хватит!

— Что не так?

— Что не так? — повторила я. — Ты приходишь сюда, говоришь, что у тебя все в порядке, и лезешь целоваться, ничего не объяснив! По-твоему, я должна принять это совершенно спокойно?

— Значит, ты не хочешь, чтобы я тебя целовал?

— Ты уж определись, что тебе нужно. Нельзя заботиться о ком-то, но не позволять, чтобы заботились о тебе.

— Я так не делаю.

— Неужели? — поинтересовалась я. Нейт отвел глаза в сторону. — Слушай, когда мы только встретились, у тебя практически вошло в привычку вытаскивать меня из неприятностей. В ту ночь возле забора и позже, когда ты подобрал меня у школы Джексона…

— Это другое.