Через два дня после поездки в Минск с Мамедом Юсуфовым из деревни Тарасово в город снова выехала подвода.

На ней сидела «больная» Софья Антоновна Василевская. Ее муж Герасим Ефимович объяснил своим соседям, что Софьюшке стало плохо и что он везет ее в город, к врачу.

В передок телеги положили мешок картошки, килограмм сала да, на всякий случай, литр самогона. После предъявления пропусков на контрольном пункте повозка направилась не в больницу, а к Юбилейному базару.

— Ты, Софьюшка, будь осторожна, — наказывал Герасим Ефимович жене. — Ценой не скупись. А то мы знаем вас, баб. Любите поторговаться. Главное — йоду достань, уж больно просил Виктор Иванович.

— Кто знает, как получится, — отвечала Софья Антоновна. — Раньше-то на этот йод и не смотрела. А сейчас, поди, на золото не сыщешь! Ну и жизнь настала.

Когда подвода подъехала к Юбилейной площади и остановилась под развесистыми тополями, базар был уже в полном разгаре. Прямо на булыжнике были разложены модельная обувь, домашняя утварь, горшки с цветами, музыкальные инструменты — гитары, цимбалы, мандолины, балалайки. Да только покупателя на все это найти было трудно. Толкаясь, люди носили на вешалках и предлагали свои лучшие выходные платья, костюмы. Они теперь им были ни к чему. В городе в цене были соль, хлеб, картофель. Уже около часа Софья Антоновна толкалась между этими несчастными людьми, ища лишь один только йод для раненых в Тарасове. Вдруг ее внимание привлекла женщина, в руках которой была марля. «Сколько бы вышло бинтов!» — невольно подумала она.

Еще не приняв окончательного решения, Софья Антоновна подошла к хозяйке столь ценного для тарасовцев товара.

— Продаешь? — спросила она.

— Продаю. Конечно, не тюль, но для теперешних времен занавески получатся отменные.

— Метров десять — пятнадцать?

— Все двадцать пять! Богом клянусь! Если с головой подумать, на все окна занавесок хватит, да еще и на накидки для подушек останется.

— Сколько просишь?

— Деньги, дорогая, мне ни к чему. Продаю только на обмен.

— Мешок картошки. — Тут же, не задумываясь, предложила Софья Антоновна.

— Согласна.

Так была приобретена марля, так нужная для перевязок раненых! Потолкавшись еще по базару, Софья Антоновна выменяла и пузырек йода. Задание Виктора Ивановича Лошицкого было выполнено. В ту же ночь покупки Василевских были переправлены Филиппу Федоровичу Кургаеву.

А дня через два на тот же Юбилейный базар за медикаментами отправились Ядвига Францевна Лапицкая и Мария Ивановна Пикулик.

Чтобы не привлекать внимания гитлеровцев на контрольном сторожевом посту, женщины взяли с собой своих маленьких детей. Их поход также был удачным.

Добытые марля и медикаменты очень пригодились в лечении раненых. Правда, все это не могло покрыть и сотой доли всей потребности в медикаментах и перевязочном материале. Однако в первые дни пребывания раненых на оккупированной территории эти покупки, несомненно, сыграли свою важную роль.

В то время можно было заметить, что в Тарасове почти в каждом доме печные трубы дымились дольше и чаще обычного. В русских печах в огромных чугунах кипятились бинты и белье раненых. После стирки, чтобы не привлекать внимания немецких властей, все это высушивалось здесь же, в избах или на чердаках.

Острая нехватка перевязочного материала вынуждала Кургаева не раз обращаться за помощью к местным жителям деревни Тарасово, поселка Ратомка.

Патриоты, возглавляемые В. И. Лошицким, организовывали сбор простыней, наволочек, марли. Все это разрезалось на узенькие полоски и использовалось для перевязки ран.

Почти каждую ночь узлы с грязным бельем от раненых приносили неутомимая Женя Ильченко, Вера и Леонида Жизневские, а от них белье для стирки жители разбирали по своим домам.

В лечении раненых применялись и народные средства — травы. Дефицитными стали листья лопуха, пастушья сумка, алоэ. Собранная трава тщательно промывалась сначала родниковой, а затем кипяченой водой. Потом трава, листья измельчались и толклись в деревянной ступе. Полученный жмых в ведрах доставлялся раненым. При перевязке из жмыха отжимался сок прямо на гноящиеся раны. Результаты лечения были просто поразительными! Раны быстро затягивались.

Именно в этот период, как никогда, пригодились фармацевтические знания Ефима Владимировича Саблера. Ежедневно, соблюдая необходимую осторожность, на огородах, в садах, прилегающих к деревне дорогах он разыскивал целебные травы. Найденные наиболее ценные образцы Ефим Владимирович показывал чаще Жене Ильченко, Демьяну Алексеевичу Жизневскому или Кольке Пикулику, а они эти травы показывали всем остальным односельчанам. Практически в сборе целебных трав участвовали все жители деревни Тарасово.

Так компенсировалась острая нехватка медикаментозных средств.

Собирая материал о пребывании раненых в Тарасове, я часто слышал от жителей деревни фразу: «Повозка по кругу». Вот что о ней рассказал бывший тяжелораненый воин, лечившийся в Тарасове, ныне живущий в Минске Тимофей Андреевич Максимов:

— Враги не давали нам ни крошки хлеба, ни капли воды. Только один раз в день, рано утром, разрешалось съездить за водой к деревенскому колодцу. Дорога за водой проходила почти через всю деревню. Расчет оккупантов был очень прост: ранний рейс исключал возможность контактов раненых с местными жителями. Мне самому лично много раз приходилось ездить на повозке за водой. Как правило, рейс от канцелярии до колодца мы совершали часов в пять-шесть утра. Но враги просчитались… Как только на повозке мы въезжали в деревню, тут же из домов к нам подбегали женщины, юноши, девушки и быстро передавали хлеб, картошку, молоко, лук, табак. Бывало, пока проедешь деревенской улицей до колодца и обратно, под сеном скапливалось большое количество продуктов для раненых.

Вот такая ежедневная утренняя поездка за водой вдоль всей улицы Тарасова была известна среди бывших раненых, местных жителей, как «повозка по кругу». Естественно, чтобы успеть быстро передать продукты, жителям деревни Тарасово приходилось готовить еду заранее, с вечера. К пяти часам утра они уже с нетерпением ждали появления нашей повозки.

Прошел месяц на оккупированной земле… Только один месяц, а сколько горя пришло на тарасовскую землю!

— До войны у нас в колхозе «Красный пахарь» был скотный двор, где насчитывалось свыше ста породистых дойных коров. Колхозная пасека, фруктовый сад, славившийся на всю округу. А о тарасовской кузнице и столярной мастерской знал каждый взрослый на сто верст вокруг! — вспоминал через тридцать лет чудом оставшийся в живых, бывший завхоз колхоза Ефим Артемович Ильченко. — Вы бы видели, какой у нас был колхозный клуб! Бывало, каждое воскресенье всей семьей ходили туда посмотреть кинокартину или послушать интересный доклад. А как жили? На трудодень получали по десять килограммов картофеля и по два килограмма зерна. Я уж не говорю о кормовых и всем остальном.

В первые же дни оккупации гитлеровцы собрали всех тарасовцев и объявили: «Вы теперь свободные. Находитесь под властью фюрера. Москве — капут!» На все эти хвастливые заявления в отношении Москвы люди только презрительно улыбались. Что же касается «свободы», то ее почувствовали сразу. Из деревни без ведома немецких властей выходить было нельзя. За непослушание — расстрел.

За оказание помощи бывшим советским воинам, евреям — расстрел. Было приказано сдать имеющиеся оружие и радиоприемники.

Еще в июле 1941 года оккупанты обобрали нас до нитки. В домах оставались только одни голые стены.