виду ничего серьезного. Многие одинокие мужчины флиртуют с симпатичными девушками… В эту минуту тем же самым, вероятно, занимаются тысячи мужчин по всей стране. Ну а у меня… С женщинами мне не везет. Вот и с Евой все пошло наперекосяк. — Феррис немного оживился. До сих пор он говорил ровно, как будто повторял заранее отрепетированный рассказ.

Уловив перемену интонации, Фоскотт покосился на клиента и едва заметно поджал губы.

— Слушайте! — Феррис протянул вперед руку и наклонился к Картеру. Фил Мортон привстал со стула у двери. — Я не виноват в том, что очутился в таком положении! Меня бросила жена, а отношения с Пенни зашли в тупик. Попробуйте встать на мое место! Представьте, каково бы вам было! Я с удовольствием проводил время с доброй и нетребовательной молодой женщиной. От нее не воняло лошадьми, как от Пенни, она не общалась со мной через адвоката, как Карен, и искренне радовалась сексу. Вы меня, конечно, понимаете?

— Продолжайте, — кивнул Картер. — Объясните, что вы чувствовали и что в связи с этим предприняли. — Мужское откровение Ферриса его, видимо, никак не тронуло.

— Что я предпринял? Мы с Евой начали встречаться регулярно. Но наши с ней отношения нельзя назвать серьезными. Просто… с ней я мог ненадолго расслабиться, забыть о невзгодах. Если хотите, для меня наши отношения стали своего рода психотерапией. Еве было хорошо со мной. Она любила развлекаться, танцевать, бывать со мной повсюду. Я не скупился. Приглашал ее в дорогие рестораны, возил в театры, в ночные клубы. Учтите, сам я не очень-то люблю ночную жизнь. Танцы и прочее — для подростков и молодежи, а я уже староват для подобных развлечений. Меня раздражает яркий, мелькающий свет, оглушительный шум… А ей нравилось. Мы ходили в кино. В общем, все как обычно.

— Вы не боялись, что мисс Говер узнает о вашей интрижке на стороне? — осведомился Картер.

— Нет! Она проводила в конюшне все дни, с утра до вечера, а спать ложилась рано, потому что вставала с рассветом и сразу же мчалась к своим подопечным — выгребать навоз, кормить, чистить и так далее. Вечером мы с ней наскоро перекусывали в «Олене», выпивали по кружке пива — вот и все развлечения. Уверяю вас, Пенни этого было вполне достаточно! Я не изменял ей в обычном смысле слова, потому что… Чему изменять-то? — Голос его зазвенел от сдерживаемой боли. — Ну а Ева… — Феррис пожал плечами. — Мне казалось, я даю ей все, чего она желает. Она как будто ничего больше и не хотела. Я думал, что она смотрит на наши отношения точно так же, как и я. Она не заикалась о переходе в другое качество, так сказать. Я никогда не заезжал за ней прямо в паб, потому что не хотел, чтобы кто-нибудь неправильно подумал о нас. Ева никогда и не настаивала, чтобы я провожал ее до двери или поднимался к ней в комнату. Видимо, тоже не хотела, чтобы посторонние люди судачили о нас — точно так же, как и я. И ради бога, не называйте наши отношения интрижкой или романом! Я думал… я полагал, у нас с ней взаимопонимание.

У него за спиной Мортон скорчил выразительную гримасу: «Вот как? Ты, значит, думал, приятель… А вот она так не считала!» Но вслух он ничего не сказал.

Феррис замялся:

— В тот день я ужасно расстроился, оттого-то и не мог мыслить здраво. В голове у меня был не только развод… — Он замолчал.

— Да? — спросил Картер. — Что же?

— Меня беспокоил один мой клиент, Лукас Бертон.

В разговор вмешался Реджи Фоскотт.

— Мой клиент снимает с себя всякую ответственность за смерть Лукаса Бертона, — бесстрастно заметил он.

— Почему Бертон вас беспокоил? — спросил Картер, словно не слышал последних слов Фоскотта.

Феррис снова замялся:

— Н-не важно. Он не имеет никакого касательства к моим отношениям с Евой.

— А нам кажется, что имеет, — возразил Картер. — Компания мобильной связи предоставила нам список звонков, сделанных вами накануне того дня, когда на ферме нашли труп Евы. В четверг вечером, то есть в тот день, когда она скончалась, вы звонили Лукасу Бертону. Будьте добры, сообщите, о чем вы с ним разговаривали?

— Мы говорили по делу, — сказал Феррис. — У меня возник вопрос по поводу его счета.

— Мы долго и продуктивно беседовали с миссис Карен Феррис, — продолжал Картер. — Она показала, что ваше знакомство с Бертоном продолжалось много лет, хотя его бухгалтером вы стали сравнительно недавно. По ее словам, вы с Бертоном знакомы еще по Лондону, где жили и работали несколько лет назад. Тогда у него еще было другое имя. Очевидно, вы с ним тогда рассорились, потому что всегда говорили о нем в сердцах. Ваша жена полагает: скорее всего, дело в том, что Бертон вас когда-то надул. Поэтому она очень удивилась, узнав, что несколько лет спустя вы согласились заниматься его бухгалтерией. Она спросила, что связывает вас с Бертоном, но вы рассердились и буквально велели ей заткнуться. Ваша жена решила, что все дело в ваших с ней плохих отношениях. Но теперь она уже не так в этом уверена.

— Миссис Карен Феррис, скорее всего, враждебно относится к моему клиенту, — громко заявил Фоскотт. — Все ее показания нуждаются, так сказать, в тщательной фильтрации. К тому же не следует забывать о предстоящем бракоразводном процессе.

— Благодарю вас, мистер Фоскотт. Что скажете, мистер Феррис?

— Ладно, так и быть, — вздохнул Эндрю. — Мы с ним знакомы много лет. Первую, так сказать, настоящую работу я получил в одной мелкой бухгалтерской конторе на юге Лондона. Ее клиентами были всевозможные мелкие торговцы, владельцы рыночных ларьков. Была у нас и парочка клиентов покрупнее: крепкие парни с дубленой кожей, которые носили куртки на меху. Они заправляли заведениями, в которые вы бы на пушечный выстрел не подпустили вашу сестру. Естественно, наша контора вела все дела легально. Но… в общем, приходилось иметь дело с довольно пестрым сбродом. Кстати, та контора больше не существует… Зарабатывал я немного, а жизнь в Лондоне недешева. Тогда мы с Карен еще не были женаты, а только помолвлены. У нее всегда были честолюбивые устремления. — Феррис мрачно осклабился. — Мне приходилось экономить каждый грош. Обедал я обычно в пабе на перекрестке, неподалеку от своей конторы. Горячего там вовсе не готовили, я перебивался закусками к пиву — бутербродами, чипсами и прочей дрянью. Зато заведения дешевле не было во всей округе…

Феррис невесело улыбнулся.

— Там я познакомился с одним типом — завсегдатаем… Я сразу понял: вот кто настоящий ловкач! Говорун… и вечно излагал, как он считал, супернадежные способы заработать. В те дни там вертелось немало таких, как он. Я слушал его раскрыв рот: у него был настоящий дар убеждать. Он сразу со мной подружился и изо всех сил втирался ко мне в доверие, но я не такой дурак и прекрасно понимал: он старается не просто так. Я думал, что он предложит, чтобы я сделал ему какую-нибудь скидку, — понимаете, не говоря начальству. Звали того типа Марвин Креппер…

Феррис замолчал и оглядел присутствующих — словно желал убедиться, что они поняли, о чем речь. Суперинтендент Картер молча кивнул.

— Ну вот, а вскоре выяснилось, что у Марвина на уме совсем другое. Он планировал сорвать крупный куш. Ему нужны были ценные сведения — разумеется, совершенно секретные, не подлежащие разглашению — о финансовом положении одного нашего клиента. Одного из тех крупных клиентов, о которых я вам говорил: он приезжал в контору на супермодной машине, с гориллой-телохранителем. Я посоветовал Марвину поскорее забыть о его планах, сказав, что я вроде священника и никому ничего не скажу. По правде говоря, дело было не только в муках совести. Очень не хотелось, чтобы мне переломали ноги. Но Марвин не сдавался. Он предложил мне большие деньги. Он уверял: никто ни о чем не узнает. Сам он никому не проболтается, да и зачем ему? У него на карту поставлено столько же, сколько и у меня, а может, и больше.

Феррис пожал плечами.

— Карен все мечтала, чтобы мы купили дом или, по крайней мере, квартиру. Мне нужно было раздобыть свою половину на первый взнос. Вот почему в конце концов я пошел на поводу у Марвина. Мне бы держаться подальше и от того паба, и от Марвина Креппера, твердо заявить, что я не собираюсь участвовать в сомнительных сделках. А я не устоял. Передал ему сведения, которые были ему нужны. Он мне заплатил. Я, дурак, подумал: все, конец. Перешел в другую фирму. Переехал в другой район Лондона. Мы с Карен поженились. Потом поселились здесь. Я начал собственное дело. Все шло прекрасно. Ну не то