В–четвертых, Бог есть Бог спасающий. Данный псалом представляет собой «инклюзив», и в рамках его — ст. 2. и ст. 17 — Бог рассматривается как Бог завета: «Господи! Ты нам прибежище» (ст. 2) и «Да будет благоволение Господа Бога нашего на нас» (ст. 17). Чье же прибежище и чей же Господь? Разумеется, Израиля. Поэтому, несмотря на Его «гнев» и «ярость» (ст. 7 и 9), они все еще могут молить о милости и благоволении Божьем (ст. 13, 14, 17). Единственным упованием израильтян было полагаться на обетования своего завета с Богом. Оппоненты Петра отрицают силу Божию сохранить Свое обетование о суде, а потому и нужду в Нем, в Его спасающем слове.

И в завершение, Бог есть Бог, опирающийся на моральный кодекс. Те, кто знает заранее, что Бог будет судить их поведение, уверены, что Он будет Судьей, «по мере страха» Своего (ст. 11), а потому захотят изменить свою жизнь в свете этого знания. Итак, в Пс. 89:12 псалмопевец пишет: «Научи нас так счислять дни наши, чтобы нам приобрести сердце мудрое».

Эти пять уроков находятся в центре Псалма 89. Христиане, о которых заботился Петр, были в опасности: они не должны были забывать, что Бог есть вечный Творец, который судит по Своим нравственным законам и спасает по любви, которая лежит в основе Его завета.

Петр далее разъясняет эту цитату. Почему же христиане должны помнить это? Потому что Бог обвиняется в промедлении или даже в раздумье [232]. Итак, Петр подчеркивает в ст. 10, что «придет… день Господень» (слово «придет» и в оригинале на первом месте; это эмфаза). Независимо от того, кто высказывает такие мысли о промедлении Бога — лжеучителя или некоторые христиане, отступающие от истины, — обвинения эти не становятся иными. Обетование Бога о суде совершенно ясное, так почему же оно откладывается?

Ответ, по убеждению Петра, лежит в правильном понимании процитированного псалма. Если Пс. 89:4 («Ты возвращаешь человека в тление») связан с Быт. 3:3 (сотворение и грехопадение человека), тогда эта проблема рассматривается во всей ее полноте. Бог запретил Адаму и Еве есть плоды с конкретного дерева, сказав: «От дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь». Хотя они все–таки съели их, они не умерли тотчас же, поскольку милосердный Господь продлил им время жизни, дав им шанс получить спасение (Быт. 2:17; 3:16–24). Вместо смерти в день своего непослушания им теперь дано «дней лет… семьдесят… а при большей крепости — восемьдесят лет» (Пс. 89:10), но «все дни… прошли во гневе» Божьем (Пс. 89:9). Итак, Ветхий Завет учит, что Господь долготерпелив[233].

Это, считает Петр, урок, который не знают, не помнят (намеренно забывают) лжеучителя (3:5), но не должны «забывать мы», он не должен быть «сокрыт от нас» (3:8). Дело не в том, как сказал Бенджел, что «исчисляющий (если можно так выразиться) век Божий отличается оттого, кто исчисляет часы смертных» [234], но для нас хорошо, что Бог измеряет время по своей собственной, а не по нашей шкале. Он долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию.

Возникает вопрос: разве Бог настолько долготерпелив, что будет спасен каждый? Некоторые именно так и воспринимают этот стих, прибавляя к нему множество других, которые трактуют так же (см., напр.: Иез. 33:11; 1 Тим. 2:3,4). Но такое истолкование трудно совместить со словами Петра, который ранее (в 3:7) говорит о «погибели нечестивых человеков». Вероятно, предпочтительнее было бы сказать, что есть тайна в сердце Бога и Он может безо всякого противоречия и спасать, и судить. Он активно способствует тому, чтобы повиновение Иисуса до крестной смерти спасло нас от Его суда. В этом смысле Иисус умер за каждого, «ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего». Но справедливо и то, что Он умер только за тех, кто спасен, «дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16). Вечная жизнь — свободный выбор каждого, но погибель — это удел многих, итог их собственного выбора.

В свете этого христианин должен чрезвычайно серьезно использовать время, хотя и зная о долготерпении Бога. Во–первых, необходимо иметь в виду, что Петр обращается непосредственно к нам, и мы должны быть уверены, что мы как христиане занимаем правильную позицию вместе с ним. Петр здесь в первую очередь обращается к христианам, которые находятся на грани падения, с грозным предостережением о суде над лжеучителями. Недостаточно просто опираться на прошлое знание Христа. Петр предупреждает нас о необходимости сохранять постоянную бдительность, чтобы жизнь наша сохранялась в сфере долготерпения Божьего до конца.

Майкл Грин несомненно прав, когда добавляет, что «из этого стиха логически следует, что христиане должны использовать время до Второго пришествия для проповеди Евангелия»[235], рассказывая другим о долготерпении Бога, которое Он проявляет по отношению к ним. Хотя в ряде мест Нового Завета говорится о явной задержке Второго пришествия Христа, и одна из главных тем Нового Завета связана с тем, как мы должны жить во время, оставшееся до Его пришествия, там удивительно мало говорится о причинах этого промедления. Причина, которую Петр здесь рассматривает, указывает на отсрочку пришествия Христа: долготерпение Бога. Эта причина должна побуждать нас использовать оставшееся время на проповедь Благой вести окружающему миру. Павел вторит этому, когда спрашивает в своем Послании к Римлянам (2:4): «Или пренебрегаешь богатством благости, кротости и долготерпения Божия, не разумея, что благость Божия ведет тебя к покаянию?» Евангелизм — самый актуальный вопрос, который стоит на христианской повестке дня.

Христиане часто реагируют на очевидную «проблему» задержки Второго пришествия Христа двояким образом. Во–первых, часто они сосредоточиваются на тщательном изучении трудных мест в Библии, составляют разного рода таблицы и диаграммы, посредством которых стараются выяснить, каким образом Бог собирается исполнить Свое обетование и как современный политический кризис в мире доказывает близость этого. Это неизбежно ведет к тому, что многие христиане углубляются в себя и не видят того, что причина явной задержки пришествия Христа в том, что именно Он замыслил для нас в этот промежуток времени перед Своим Вторым пришествием. Это также ведет к скептическому отношению нехристиан, которым совершенно очевидно, в гораздо большей степени, чем подчас нам, что нам морочат голову люди, которые просто хотят, чтобы мы покупали их книги. Во–вторых, — и это свойственно в большей мере образованной части аудитории — раздаются голоса о том, что задержка пришествия Христа, вероятно, указывает на изменение Его первоначального замысла: оно будет носить якобы не физический характер, в теле, что расширение Его Царства будет выражено в другой форме — в изменении экономической, политической или общественной ситуаций. Такой подход, в отличие от углубленного познания Библии, часто приводит к появлению людей, которые страстно борются за установление справедливости и милосердия такими путями, что повергают в шок более традиционно мыслящих библейских верующих. Но это требует радикального пересмотра всего новозаветного учения и ведет к особого рода скептицизму среди нехристиан, которые видят, как ясные библейские доктрины отдаются на откуп политике.

Насколько мудрее мы могли бы стать, если бы не занимались вопросами расчетов точного времени пришествия Иисуса! Даже Сам Господь Иисус не знает, когда это должно совершиться (Мф. 24:36). Мы должны поэтому внимать знамениям, предсказанным Иисусом, его предостережениям относительно межнациональных конфликтов и войн (Мф. 24:4–8) и полагаться на информацию, которую Он дал нам — о том, что нам делать в промежуток времени до Его пришествия (Мф. 24:46–51). Наша задача состоит в том, чтобы не быть ни обскурантистами, углубляющимися в ненужные детали, ни ярыми секуляристами, полагающимися на явления окружающего мира, но истинными христианами, которые взвешенно подходят к Божьей вести: стремятся соблюдать Слово Божье, Великую Заповедь (Ин. 15:12), и исполнять Его Великое поручение (Мф. 28:18–20). Питер Льюис верно подметил: «Задержка Второго пришествия Христа во спасение не является, после всего, неудачей Божьего замысла, но скорее условием его успеха»[236].