– Почему я не чувствую боли? – хриплым голосом перебил его Юрий.

Старик улыбнулся, от чего по смуглым щекам его веером разбежались морщинки.

– Мое снадобье убило боль, – сказал он. – Навсегда убило. Ты больше никогда не будешь ее чувствовать.

На этот раз Кореневу понадобилась целая минута, чтобы осознать и переварить все, что сказал старый Абдулла. Сначала на Юрия ледяной, выстуживающей волною накатил ужас, потом он сменился тошнотворной тоской.

Коренев усилием воли заставил себя успокоиться, взглянул на старика и спросил, стараясь, чтобы голос его не дрожал:

– Почему ты помогаешь мне, старик?

– Потому что Аллах велел помогать людям, – просто ответил тот. – И ваш пророк Иса – тоже.

Юрий закрыл глаза.

– Я хочу…

«Я хочу умереть», – хотел сказать он. Но не сказал.

Три месяца спустя Юрий Коренев стоял перед обитой дерматином дверью в родном московском подъезде. В кармане у него лежал фальшивый паспорт. Выяснение личности, допросы «фэйсов», бумажная волокита – он не хотел тратить на это время. Все это будет потом. А сейчас… Сейчас он должен увидеть свою жену. И свою дочь. Он больше не мог ждать, не мог терпеть. Увидеть их хотя бы издали, хотя бы из окна, но – увидеть!

Глаза Юрия скрывали большие темные очки. На голову был натянут капюшон толстовки, под ним – кепка с длинным козырьком.

Впрочем, этот дурацкий маскарад почти не помогал. Любой, кто случайно бросал взгляд на его лицо, тут же бледнел или застывал с открытым ртом. Старушки крестились, видя его, словно узрели самого дьявола. Дети со слезами бежали к родителям. Коренев не обращал на них внимания. За долгий путь от Моздока до Москвы он к этому почти привык.

Коренев просто старался не думать о своем лице. Ожоги зарубцевались таким образом, что испещренное шрамами лицо его стало походить на собачью морду, с которой содрали шкуру. Поначалу это повергло Коренева в ужас, но он справился и с этим.

В спортивной сумке, висевшей на его плече, лежала потрепанная книжка, которая дала ему надежду – зыбкую, почти нереальную, но все же – надежду. Там описывалась история русского танкиста-лейтенанта, в танк которого попал снаряд. Танк загорелся, лейтенант выжил, но лицо его так обгорело, что кое-где виднелась кость. В госпиталях лейтенанту сделали новое лицо, больше похожее на уродливую маску. Впервые взглянув на свое новое лицо, он сказал:

«Бывает и хуже. С этим жить можно».

Больше танкист никогда не смотрел на свое отражение в зеркале, только часто ощупывал свое лицо, будто привыкая к нему.

Юрий Коренев уверял себя, что его ситуация намного лучше. Его лицо не обгорело до кости. Ожоги обезобразили его, но современная пластическая хирургия делает чудеса. Деньги и время вылечивают что угодно. И он получит новое лицо, пусть не сразу, пусть ему предстоит пройти долгий путь – он на это согласен. Но сейчас…

Коренев собрал всю волю в кулак, поднял руку и нажал на черную кнопку электрического звонка.

– Кто там?

– Это я, теть Нина. Юра Коренев.

– Юра?

– Да, теть Нин.

Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. Он увидел знакомое морщинистое лицо, острый нос, очки с толстенными линзами, которые были почти бесполезны, но старуха никогда с ними не расставалась – они позволяли ей различать хотя бы очертания предметов.

– Юра, это правда ты?

– Да, теть Нин. Здравствуйте!

Старуха-соседка распахнула дверь, пропустила его в прихожую и крепко обняла.

– Господи… Юра Коренев… Так это и правда ты! А ведь говорили, что нет тебя больше! Что на войне убили!

– Это все слухи, – улыбнулся Коренев. – Я живой. Был ранен, лежал в госпитале, но живой. Теть Нин, я… – Он досадливо дернул щекой, не зная, как начать. – Я хотел расспросить у вас про Вику… Как она, сильно расстроилась, когда ей сообщили о моей смерти?

Старуха заморгала подслеповатыми глазами:

– Юра…

– Только скажите мне правду, – попросил Коренев. – Как она? Как Валюшка?

– А ты…

– Я еще к ним не заходил, – объяснил Коренев. – Хотел сперва расспросить о них у вас. Ну, знаете… – Он хмыкнул и нервно пожал плечом. – Чтобы знать, чего ожидать. Всякое ведь в жизни бывает!

Старушка долго всматривалась в его лицо, а потом сипло пробормотала:

– Так ты не знаешь?

– Чего не знаю?

Она отвела взгляд, закряхтела.

– Теть Нина, не томите! – поторопил ее Коренев. – Что случилось? Чего я не знаю?!

Старушка разлепила сухие старческие губы и проговорила:

– Нету их больше, Юра.

– В каком смысле? – не понял Коренев. – Переехали, что ли?

– Убили их. Насмерть убили. И Вику, и Валюшку. Месяца два тому назад это было. Пришли ночью какие-то люди… Не то грабители, не то еще кто-то… Вика им открыла, а они на нее и Валюшку с ножами…

Старушка осеклась, откашлялась.

– Милиция-то, слышь, приезжала, – сипло продолжила она. – Ходили по квартирам, всех расспрашивали… Говорят, что за день до этого во дворе бродили какие-то абреки, все поглядывали по сторонам. А с ними женщина – не черная, белобрысая какая-то.

Коренев молчал.

– Юра… – тихо окликнула его старуха-соседка.

– Ладно, – едва слышно пробормотал он. – Пойду я, теть Нин.

– Куда ж ты пойдешь? – встрепенулась соседка. – Останься! Можешь у меня пока пожить. Дел-то у тебя теперь много. И с квартирой надо решить… Она сейчас запертая стоит, милиционеры ленточку с печатью приклеили. Оставайся, Юра!

– Да нет. Спасибо. Надо идти.

Он хрипло вздохнул, повернулся и вышел из квартиры.

Заплеванный лифт опустил его в промозглый сумрак подъезда. Потом он шел по улице, и люди вздрагивали, увидев его, оборачивались, провожали его взглядами, но Коренев этого не замечал. Он чувствовал щемящую пустоту в душе, и пустота эта сочилась наружу через его глаза, застилала их вязкой жгучей пеленой, стояла комом в горле.

…В тот же день Юрий Коренев позвонил человеку, с которым не общался уже несколько лет.

– Слушаю… – Голос был хрипловатый, подпаленный возрастом.

– Князь, это Юрий Коренев. Корень. Корешок. Помнишь меня?

Последовала долгая пауза, затем старый уголовник произнес:

– Давно я не слышал твоего голоса, мой мальчик!

– Да. Были дела. Князь, мне нужна твоя помощь.

– Что ж… Когда-то ты мне помог, значит, за мной должок остался. Можешь приехать прямо сейчас. Помнишь адрес?

– Да.

– Когда тебя ждать?