ты и я. Как же будет здорово! Я думаю о персиковом или лавандовом, поскольку я… ну, ты понимаешь.
Джейн поглядела на Корсака, чтобы понять, какова его реакция на этот очень женский перечень дел, но он лишь сиял, как медный таз.
— На этот раз я хочу, не торопясь, насладиться каждой минутой своей свадьбы, — не унималась Анжела. — И у твоих братьев будет время привыкнуть ко всему этому.
— А как же папа?
— А что папа?
— Сможет ли он привыкнуть?
— Это его проблема. — Взгляд Анжелы помрачнел. — Только бы он первым не поторопился к алтарю. О-о-о, знаешь, я не удивлюсь, если он сделает это. Быстро женится на Шлюшке, чтобы досадить мне. — Анжела посмотрела на Корсака. — Может, все-таки стоит приблизить дату нашей свадьбы?
— Нет. Мама, забудь, что я заговорила о папе.
— Я бы с радостью о нем забыла, но он никуда не девается, он словно заноза в ноге. И не вытащишь, и не притворишься, что ее нет. Постоянно мешается. Надеюсь, Джени, ты никогда не узнаешь, что это такое. — Анжела умолкла и посмотрела на Габриэля. — Ну конечно же, нет. Тебе достался такой хороший мужчина.
«Хороший мужчина, которого по-прежнему раздражает, что я коп», — подумала Джейн.
Габриэль благоразумно воздержался от участия в беседе и принялся терпеливо засовывать кусочки картошки в рот Реджине.
— Ну вот, теперь ты все знаешь, — сказал Корсак, поднимая бокал с вином. — За семью!
— Давайте же, Джейн, Габриэль! — настаивала Анжела. — Давайте же выпьем!
— За семью, — пробормотала Джейн, мужественно подняв бокал.
— Подумать только, — проговорил Корсак, радостно пихнув ее локтем. — Теперь ты можешь называть меня папой.
— Но ты же не могла не понимать, к чему все идет, — сказал Габриэль, когда они с Джейн и спящей на заднем сиденье Реджиной ехали домой. — Они оба были одиноки, а теперь посмотри, как они счастливы. И прекрасно подходят друг другу.
— Ага. Она готовит — он ест.
— Могло быть и хуже.
— Они же совсем недавно состояли в отношениях с другими людьми. Им еще рано жениться.
— Жизнь коротка, Джейн. Тебе это должно быть ясно, как никому другому. Ее можно лишиться в один момент. Всего только и нужно, что обледенелая дорога да пьяный водитель.
«Или пуля в темном проулке», — добавила про себя Джейн. Да, Риццоли это было ясно, потому что она слишком часто видела, как обрываются жизни. Видела, какое влияние каждая смерть оказывает на живых. Она вспомнила страдальческое лицо матери Джоуи Гилмора и горе, которое заволокло глаза Патрика Диона, когда он говорил о своей дочери Шарлотте. Даже спустя девятнадцать лет волны, поднятые смертью, все еще обрушиваются на тех, кто на плаву.
— Я с ужасом думаю, что мне придется рассказать об этом братьям, — призналась Джейн.
— Считаешь, они плохо это воспримут?
— Фрэнки наверняка придет в ярость. У него вызывает отвращение даже мысль о том, что мама и другой мужчина… ну, понимаешь.
— Спят вместе?
Джейн поморщилась.
— Должна признать, мне от этого тоже не по себе. Мне нравится Корсак. Он порядочный человек и будет хорошо с ней обращаться. Но, боже мой, она ведь моя мама!
Габриэль рассмеялся.
— И она по-прежнему занимается сексом. Смирись с этим. Позвони Фрэнки — и дело с концом.
Однако, когда они оказались дома, Джейн отложила звонок брату на потом и решила держаться подальше от телефона. Вместо этого она поставила на плиту чайник и уселась за кухонный стол, чтобы еще раз взглянуть на библиотечные книжки. С картинки на нее снова смотрел Царь Обезьян, сжимавший в лапах боевой шест. Образ казался настолько пугающим, что Джейн с трудом заставила себя дотронуться до книги и перевернуть страницу.
Глава девятая. История о Чэнь Э
Великий город Чанъань долго был столицей всего Китая. В то время трон занимал Тай-цзун из династии Тан. И государство жило в мире.
Такое обезоруживающе радостное начало предваряло историю о Чэнь Э, добродетельном и ученом молодом человеке. Он женился на потрясающей красавице, и его назначили правителем в одну из дальних областей. По буйно цветущей сельской местности он вместе с беременной новобрачной и слугами отправился занимать свой пост. Однако стоило им достигнуть речной переправы, как замечательная сказка вдруг обратилась кровавой историей резни — на них напали вооруженные бандиты. Оказалось, что это вовсе не чудесная сказка, а рассказ о криках, ужасе и телах, разрубленных и сброшенных в бурную речку. В ту ночь в живых остался только один человек — беременная жена. Убийцы похитили ее из-за того, что она была красива, и заточили в неволю, где ей пришлось ожидать рождения своего обреченного дитяти.
Свист чайника оторвал Джейн от повествования. Она подняла взгляд и увидела Габриэля — тот выключил конфорку и налил кипящую воду в заварочный чайник. Риццоли и не слышала, как муж зашел на кухню.
— Интересно? — спросил он.
— Боже мой, да это жуткая книжка! — вздрогнув, воскликнула она. — Я бы ни за что не стала читать ее своему ребенку. Вот, например, «История о Чэнь Э». Она рассказывает о резне на речной переправе, в которой выживает только беременная женщина, но и ее похищают убийцы.
Габриэль поставил заварочный чайник на стол и уселся напротив жены. Весь вечер он был подавлен, и Джейн заметила красноречивые складочки между его бровями. Намек на хмурые морщинки она заметила только теперь, при ярком кухонном освещении.
— Я знаю, ты не способна принять иное решение по этому делу, — произнес он. — Я просто хочу еще раз выразить свою обеспокоенность.
Джейн вздохнула.
— Приняла к сведению.
— Джейн, я не могу выбросить это из головы. Не могу забыть, как ты выглядела прошлой ночью, когда приехала домой. Ты была в трансе. И эта кровь на твоей одежде… Я не видел тебя такой испуганной, с тех пор как…
Габриэль не произнес имени — они оба знали, что он вспомнил о чудовище, которое свело их вместе. О человеке, оставившем шрамы на ладонях Джейн. О том монстре, чьи кровавые следы до сих пор испещряют ее ночные кошмары.
— Ты ведь помнишь, чем я зарабатываю на жизнь? — спросила Джейн.
Он кивнул.
— И я понимал, что подобные дни настанут. Но даже не мог представить, насколько сложно будет с этим жить.
— Ты когда-нибудь жалел об этом? — тихо поинтересовалась она.
— О том, что я женился на полицейской?
— О том, что ты женился на мне?
— Ну-у-у… — Потерев подбородок, Габриэль издал чрезмерно задумчивое «гм-м-м-м». — Нужно подумать.
—
Он повернулся к ней, и в этот момент зазвонил телефон.
— Зачем тебе понадобилось задавать этот вопрос? — спросил он, направляясь в другой конец кухни, чтобы взять трубку. — Я ни о чем не жалею. Я просто говорю, что мне не нравятся эти события и то, с чем
