этого мнения раздраженной мисс Корни.

— Во всяком случае, — возразил он тихо, — вы не можете порицать выбор мистера Карлайля.

— Как! Вы одобряете этот брак, мистер Дилл?

— Разумеется, мисс Корни; он не мог выбрать более хорошенькой девушки, чем мисс Барбара.

— Замолчите, пожалуйста! Это самая дерзкая, тщеславная и ленивая девчонка, которая только и думает, что о своем кукольном лице и о своем Арчибальде.

— Будьте уверены, сударыня, что она будет ему превосходной женой; она не поступит с ним так, как поступила несчастная…

— Ах! — прошипела Корнелия. — Если бы она была способна последовать примеру его первой жены, то я сию же минуту отправилась бы в церковь и помешала бы этой свадьбе, а если бы мне это не удалось, то я задушила бы ее собственными руками!

С этими словами она принялась расхаживать по комнате. Вдруг она остановилась перед окном.

— Это что за новость? — спросила она, увидев перед крыльцом экипаж.

— Карета? — произнес старый Дилл, вытягивая свою лысую голову. — Ах, это мой экипаж, я нанял его по случаю предстоящего торжества.

— Как! Вы наняли экипаж? Разве вы страдаете подагрой, что не можете дойти пешком до церкви?

— Мне хотелось повидаться сначала с мистером Гэром, и я подумал, что будет лучше заехать к нему в карете.

— Так вам следовало бы надеть бальные башмаки и чулки с розовыми стрелками.

Саркастические замечания мисс Корни раздражали бедного Дилла, но он слишком привык к ним, чтобы принимать их близко к сердцу. «Она не слишком-то радуется этой свадьбе!» — размышлял про себя старик, простившись с мисс Карлайль и сев в карету.

Церковь была переполнена народом. Так как места в ней недоставало, многие стояли на кладбище и на дороге; целая толпа мальчишек вскарабкалась на решетку, окружавшую могилу лорда Моунт-Сиверна. Было уже одиннадцать часов, а жених с невестой еще не приехали. Но вот послышался стук экипажей. Толпа расступилась.

Карлайль вошел в церковь первый, как всегда спокойный и величавый, а за ним шла кроткая и слабая миссис Гэр, опиравшаяся на руку сэра Джона Добида. Но кто этот величественный, напыщенный и суровый мужчина в новом парике и с белой розой в петлице? Это судья Гэр собственной персоной — отец невесты. Все толкаются, суетятся, стараясь взглянуть на ту красивую девушку, которую судья ведет под руку. Это невеста.

Барбара была прелестна в своем белом шелковом платье и в длинной вуали, ниспадавшей широкими складками на ее грациозный стан. За Барбарой следовали ее подруги.

Началось венчание. Несмотря на свое волнение, Барбара внятно отвечала на вопросы пастора. Будьте уверены, что женщина, которая любит того, с кем соединяется, всегда будет испытывать такое волнение у алтаря. Пастор задавал обычные вопросы:

— Обещаешь ли называть этого человека своим мужем? Обещаешь ли жить с ним в мире и дружбе, повиноваться ему, любить и почитать его? Обещаешь ли оставаться ему верной как в счастье, так и в несчастье? До конца жизни?..

— Обещаю, — повторяла она твердым и внятным голосом, как будто бы в эту минуту думала о той, которая нарушила данную Богу клятву.

Когда обряд венчания был окончен, Барбара под руку с Карлайлем направилась к карете, которая теперь принадлежала ей. Толпа приветствовала их громкими криками. Новобрачные сели в карету рука об руку, и лошади помчали их но направленно к Ист-Линну. Карлайль вдруг обернулся к своей молодой жене и сказал ей взволнованным голосом:

— Не правда ли, Барбара, ты сдержишь данное мне обещание? Ты всегда будешь верна мне?

Барбара подняла на мужа свои застенчивые голубые глаза, исполненные любви.

— Всегда, — прошептала она, — всегда! До самой смерти!

Прошло больше года. В Шталькенберге, небольшом городке в Германии, известном своими минеральными водами, поселилось одно английское семейство по имени Кросби. Оно состояло из мистера и миссис Кросби, их дочери и гувернантки. Элен Кросби была прелестной молодой девушкой семнадцати лет, наследницей тридцати тысяч фунтов стерлингов, доставшихся ей после смерти дяди.

«Тридцать тысяч фунтов стерлингов и хорошенькая девушка! — размышлял молодой граф Отто фон Шталькенберг, сын местного богача. — Это именно то, что мне нужно!» Молодой человек начал все чаще посещать семейство Кросби и в один прекрасный день осмелился сделать предложение, которое было… принято.

Вне себя от восхищения, Элен устремилась в комнату своей гувернантки.

— Знаете новость? Я перестаю брать у вас уроки; меня выдают замуж!

Гувернантка подняла свое бледное, грустное лицо.

— Неужели? — спросила она кротко. — Вы же еще слишком молоды, чтобы выходить замуж, Элен…

Теперь взгляните на женщину, которая произнесла эти слова! Вы, конечно, узнаете ее, потому что это леди Изабелла Вэн. Увы! Как страшно она изменилась!

Да, таковы последствия страшной катастрофы на железной дороге и, прибавим также, последствия тяжкой душевной борьбы и угрызений совести. Она слегка хромает и горбится, а потому кажется меньше ростом. На лице у нее шрам, идущий от подбородка до самого рта; несколько зубов выпало, так что она говорит пришепетывая, а поседевшие волосы спрятаны под большим чепчиком. Она старается быть неузнаваемой и с этой целью носит зеленые очки, а широкая повязка из черного бархата низко спускается на ее лоб. Она никогда не носит платья, которое обхватывало бы ее стан, а надевает широкие кофты, как будто бы нарочно сделанные для того, чтобы скрыть некрасивые формы. Когда она выходит из дома, то надевает огромную шляпу и прикрывает лицо толстой вуалью.

В Шталькенберге леди Изабелла встретила миссис Дучи и ее дочерей, но никто не узнал ее. Да и кто мог бы узнать в этой женщине, состарившейся от страданий, прелестную леди Изабеллу с ее замечательным цветом лица, с ее красотой, ее темными локонами и стройным станом. А между тем она все еще была недурна собой, кротка и изящна, и все удивлялись: отчего у такой молодой женщины уже седые волосы?

Она жила у Кросби около двух лет. Выздоровев после ужасной катастрофы, она поселилась в тихом немецком городке и здесь познакомилась с семейством Кросби. Леди Изабелла сказала им, что она вдова, а ее покойный муж был французом. Сначала она давала уроки Элен и приходила к ней в определенные часы, но потом Кросби так привязались к ней, что пригласили ее к себе в дом.

Расставшись со своей молоденькой воспитанницей, леди Изабелла стала лелеять в своем тревожном сердце единственную, никогда не покидавшую ее и, быть может, безумную мечту — снова увидеть своих детей!

Нужно быть матерью, чтобы понять, как тоскует сердце матери в разлуке с детьми. Приходит минута, когда мать уже не выдерживает, когда она стремится к своим милым малюткам, горя желанием увидеть их и обнять. Не правда ли, каждая мать согласится с этим? Что же чувствовала леди Изабелла, эта несчастная, убитая горем мать, столько времени томившаяся в разлуке со своими детьми? Она невыразимо страдала.