малейшего раскаяния. — Но кажется, к вам пристали частички зелени. Могу я снять их?

Не дожидаясь ответа, она снова протянула руку, чтобы снять листок в том месте, где длинные, вьющиеся волосы Томаса спускались на воротник. Но на этот раз не стала спешить. Ласковое прикосновение ее пальцев было подобно трепетанию крыльев бабочки. Томас застыл, пораженный внезапно возникшим чувством; он давно не испытывал ничего подобного. Безусловно, многие женщины ласкали его — более опытные и даже более красивые. Почему именно эта девочка пробудила в нем давно забытые ощущения?

Устремив свой взгляд вперед, словно человек, приговоренный к расстрелу, Томас выругал себя за такую глупую чувствительность. Однако легкие прикосновения девушки становились все смелее. Она потрогала его бицепсы под рукавами рубашки, с захватывающей дух медлительностью провела рукой по плечу и задержалась, достигнув запястья. Затем взяла его руку и заставила разжать пальцы.

У него были большие, сильные руки, но не такие мозолистые, как Кэт думала. А ведь ему приходилось много работать! Длинные пальцы с тыльной стороны были покрыты темным пушком волос. Соединив свою ладонь с его, Кэт сравнила их размеры и улыбнулась. Внезапно поддавшись порыву, она склонила голову, повернула его руку и прижалась к ней губами. При этом она ощутила, как он судорожно вздохнул.

Кэт осторожно высвободилась и, коснувшись его шеи, скользнула пальцами под воротник рубашки. Она нащупала мышцы плеч и сжала их. Затем ладони ее легли на обнаженную кожу, и Томас вздрогнул, когда девушка двинулась ниже. Он не осмеливался взглянуть на нее.

Кэт раньше никогда не позволяла себе ничего подобного. Она испытывала пьянящее чувство, которое было сильнее, чем от воздействия самого крепкого вина. Ей было невероятно приятно смотреть на Томаса, изучать его фигуру, движения, жесты. Это было ни с чем не сравнимое ощущение! Можно было свободно прикасаться к нему, не опасаясь последствий или ответных действий. И это был именно тот мужчина, который постоянно владел ее мыслями.

Кончики ее пальцев, казалось, сделались необычайно чувствительными, ощущая теплоту и гладкость его кожи. Мускулы его груди при каждом ее легком прикосновении напрягались и становились твердыми, как гранит, под бархатистой оболочкой. На его шее проступали напрягшиеся жилы. Кэт могла видеть темную щетину бороды на выступающих скулах и подбородке. Он был таким большим и таким привлекательным.

Кэт не могла остановиться. Не удержавшись, она провела ладонями по выпуклости его груди. Больше половины пуговиц на его рубашке оказались расстегнутыми, и Кэт могла видеть темные волосы на теле, а ниже — рельефно вырисовывающиеся мускулы живота. Ее руки следовали все ниже. Она нежно ласкала его под рубашкой, ощущая крепость мужского тела. Ее грудь, белеющая в глубоком вырезе корсажа, соприкоснулась с его грудью, и тепло ее тела смешалось с его теплом. Кэт ощутила крайнее возбуждение от такого контакта.

Она почувствовала, что Томас весь содрогнулся, оставаясь неподвижным. Забыв об их игре, о ролях и состязании, она прижалась губами к ложбинке у основания его горла и ощутила тяжелые удары пульса. Глубоко дыша, Кэт втянула воздух, уловив уникальное сочетание тепла и аромата, исходящих от его кожи. От него так приятно пахло лавандовым мылом и туалетной водой.

Обняв его еще крепче, она уткнулась лбом в его грудь, не зная, что делать дальше. Однако ей определенно не хотелось отстраняться. Она желала чего-то большего. Кэт прижималась к нему, слушай гулкие удары его сердца и напряженное дыхание.

Возможно, она могла бы оставаться в таком положении довольно дол го, но Томас понимал, что не должен потворствовать этому. Через некоторое время он поднялся, медленно отстранил девушку от себя и посмотрел на ее взволнованное, раскрасневшееся лицо.

Ее губы были слегка приоткрыты, дыхание сделалось неровным. Глаза блестели, отражая проснувшуюся чувственность. Не сознавая своего состояния, она смотрела на него с нескрываемым желанием. Этого было достаточно. Руки Томаса непроизвольно стиснули ее плечи, смяв мягкий шелк рукавов. Он увидел, как она вздрогнула, и немедленно отпустил ее.

— Ваши старания совершенно напрасны, мадам. Уверяю вас, я гораздо сдержаннее, чем любой мужчина во всем королевстве!

Кэт была смущена его язвительностью и, пожалуй, чрезмерной вольностью своего поведения.

— Ты очень сильно преувеличиваешь свои достоинства! — возразила она.

Его темные глаза сузились до узких щелочек.

— Дорогая, мужчина должен уметь вовремя остановиться, не так ли?

Вспомнив о его опыте повесы, она вдруг почувствовала приступ ревности и решила уязвить его.

— Не сомневайся, что провокация, которую я устроила сейчас, едва ли сравнится с тем, что я могу на самом деле!

Томас непроизвольно протянул руки и схватил ее за плечи. Кэт инстинктивно выставила вперед руку и уперлась в его все еще обнаженную грудь. Сердце гулко забилось; девушка пристально посмотрела в его глаза, и ее гнев тут же рассеялся.

Томас покачал головой. Он понял, что лишился способности противостоять ее обаянию. Печально улыбнувшись, мужчина мысленно выругал себя за то, что поддался нежности ее прикосновений.

— В таком случае продолжай — или будем считать, что ты проиграла, — сказал он вызывающим дрожь гипнотизирующим шепотом. — Мое тело в твоем распоряжении, и я буду вести себя покорно, как ягненок. Давай же, соблазняй меня. — Томас распахнул свою рубашку, полностью обнажив грудь. — Ласкай меня. — Он взял ее руку и прижал ладонью к своему сердцу. — Возьми мое тепло. — Он склонил к ней голову. — И мое дыхание. — Кэт ощутила горячий поток воздуха на своей щеке и закрыла глаза. — И мою добродетель. — Его губы слегка коснулись ее губ. Кэт непроизвольно прильнула к ним. Они были твердыми и упругими. Девушка ощущала их тепло, и у нее возникло страстное желание полного контакта с ними. Ее поцелуй стал более настоятельным. Она приоткрыла рот, чтобы полнее завладеть его губами.

Томас вздохнул, и она, обхватив ладонями его голову, сильнее прижала к себе. Затем слегка прикусила его нижнюю губу, ощутив кончиком языка ее гладкость.

Его губы также приоткрылись, и Кэт нерешительно проникла чуть глубже. Его рот полностью открылся, и она непроизвольно воспользовалась этим, просунув язык дальше.

Из его горла вырвался стон. Он обхватил Кэт и усадил себе на колени, так что ее голова легла на его плечо. Его язык ожил и проник в ее рот, жадно лаская каждую полость, каждый изгиб. Она замерла, ошеломленная его страстью, интуитивно чувствуя, что он тем не менее старается сдерживаться, отчего все его тело сотрясала дрожь. Она отвечала на его ласки с не меньшей страстью, крепко обхватив руками его шею и прижимая голову к себе, чтобы заставить его продолжать погружать ее в море эротических ощущений.

Но при этом ей все равно хотелось чего-то большего. Руки девушки блуждали по его телу, а он крепко обнимал ее, так что их бедра соприкасались и грудь плотно прижималась к груди. Ее плоть инстинктивно жаждала чего-то большего, хотя она не сознавала, чего именно, и Кэт слегка постанывала, требуя удовлетворения.

Томас понял ее состояние. Он оторвался от теплых губ и прижал ее лицо к своей груди, едва не потеряв самообладание, когда почувствовал прикосновение к своей обнаженной коже. Его тело напряглось, испытывая настоятельное желание. Томас постарался взять себя в руки, хотя Кэт крепко обнимала его шею, ее податливое тело трепетало на его коленях и влажные губы теперь прижимались к его горлу.

Он не был уверен, что обладает достаточной сдержанностью, хотя пытался уверить в этом Кэт. В прежние годы он ни за что не отпустил бы ее. Десять лет назад она не лежала бы просто так в его объятиях и не дышала бы так тяжело, охваченная страстью, Томас действовал бы решительно. Крайне важен тот факт, что Кэт — единственная женщина, общаясь с которой он призывает себя к самоограничению. И хотя он все еще был способен воздержаться от активного поощрения ее страсти, тем не менее не смог препятствовать ей. Испытывая мучительное желание, он закрыл глаза и стиснул зубы, стараясь выдержать ее ласки.

Постепенно Кэт осознала, что Томас не отвечает на ее поцелуи, и в то время как она крепко прижималась к нему, он поднял голову. Девушка смущенно заерзала на его коленях. Он невольно застонал, и она встревожилась, поняв, в какой непристойной позе лежит, тесно прижимаясь к нему.

Томас почувствовал ее беспокойство, однако мог только с печальной улыбкой заглянуть в ее